Андрей Саломатов - Г

После невероятного рассказа посетителя выражение обиды сошло с лица недавнего курсанта. Он вдруг засуетился, достал из старенького конторского сейфа рацию, пощелкал тумблерами и, убедившись, что она не работает, убрал её назад.

- Мне вообще-то отлучаться нельзя. Вдруг телефон заработает, - пожав плечами, растерянно сказал лейтенант. Но увидев укоризненную гримасу Лупцова, он решился. - Ладно, пойдем.

На улице ничего не изменилось. У остановки все так же болтался омерзительный пьянчужка, и только солнце, выкатившись из-за дома напротив, слегка разбелило зелень неба.

По дороге к автобусной остановке лейтенант все время поглядывал вверх, качал головой и ощупывал справа от поясницы китель, из-под которого выпирала кобура. Лупцов же принялся рассказывать ему о своем сне, но вскоре понял, что тот его не слушает, и замолчал.

Пьяный на остановке угомонился. Он сидел на скамейке, сосал грязный, давно потухший окурок и бессмысленно улыбался.

- Давно сидим? - бодро спросил милиционер у мужичка, но тот не обратил на подошедших никакого внимания. Правой рукой он чесал под пиджаком живот, вертел головой и одной ногой притоптывал в такт какой-то мелодии, которую, очевидно, прокручивал в голове.

- Да бесполезно, что он может знать? - Махнул рукой Лупцов, который только сейчас в полной мере почувствовал какое-то вопиющее несоответствие, внутреннюю дисгармонию окружающего мира. С одной стороны, на улице было тепло и покойно, с другой - в воздухе ощущалось чудовищное напряжение, и эта неидентифицированная опасность имела самый умиротворяющий и распостраненный на планете, зеленый цвет.

Отсюда до центра Москвы можно было доехать только наземным транспортом, но ни автобусы, ни тролейбусы не ходили. И тут Лупцова осенило:

- Автоматы! - выкрикнул он. - У магазина есть телефоны-автоматы. Может, они работают? - Лейтенант одобритетельно кивнул, ещё раз взглянул на грязного мужичка и, побледнев, подался назад. Лицо его выражало такую растерянность и ужас, что Лупцов, не раздумывая, как кошка, отпрыгнул, повернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов и преземлился в боксерской стойке, готовый сцепиться или отразить нападение того, кто так напугал недавнего курсанта. То, что Лупцов увидел, поразило его гораздо больше, чем говорящее радио и шаги в прихожей. Он повернулся как раз в тот момент, когда мужичонка опустился на колени и, отыскав на земле собственную нечесанную голову, трясущимися руками, как-то не по-человечески точно, насадил её на шею.

- "...пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?" - холодея внутри, пробормотал Лупцов.

- Ч-что? - с трудом выдавил из себя лейтенант.

- Вот и я о том же, - не отрывая взгляда от пьянчужки, ответил Лупцов. А тот вдруг поднялся с колен и принялся бесцельно кружить на небольшом пятачке у скамейки. При этом мужичонка театрально всплескивал руками, изгибался в пояснице, кривлялся и вообще вел себя как глухонемая проститутка.

Первым не выдержал лейтенант. Боясь оставить нелюдя у себя за спиной, он попятился к домам.

- Что это такое? Что за фокусы?

- Вот, вот, - вторил ему Лупцов. Он последовал за милиционером, стараясь не отставать от него ни на шаг, но и не вырываясь вперед.

- Теперь-то ты видишь?! - каким-то надрывным шепотом спросил Лупцов, а лейтенант, не ответив, вдруг сорвался с места и, громко топая, бросился к опорному пункту.

- Куда?! - закричал Лупцов и все время оглядываясь, последовал за милиционером. - Куда ты? К телефонам, к телефонам давай.

Не сбавляя скорости, лейтенант послушно повернул к магазину и остановился только у телефонных будок.

- Понял? - тяжело дыша, спросил Лупцов, добежав до лейтенанта. - Это уже не войной пахнет, это кое-что похуже.

- Жетон есть? - спросил милиционер и удивленно повторил за Лупцовым. Похуже...

- Ты трубку вначале сними, - грубо ответил Лупцов и оттеснив лейтенанта, сам пролез в телефонную будку. Но сколько он ни дергал за рычаг, трубка молчала.

Сквозь грязное стекло на него тревожно смотрел испуганный усатый мальчишка. Лицо у него было бледное, он часто оборачивался, нервно ощупывая бугор под кителем и, несмотря на форму, очень мало походил на стража порядка.

- Нам сейчас лучше не расставаться, - сказал Лупцов выходя из будки. Вдвоем как-то спокойнее.

- Да, да, - закивал лейтенант. - У меня пистолет есть. - Он задрал китель и показал расстегнутую кобуру. - Слушай, может, это гипноз?

- Гипноз? - рассеянно проговорил Лупцов и тихо добавил: - "...конь белый, и на нем всадник, имеющий лук...". Ладно, что здесь стоять? Пойдем к соседу, пока ему эти безголовые не отвернули башку. Идем, он ждет меня. - И в этот момент откуда-то из-за угла соседнего дома послышался слабый крик:

- Костя! - надрывно звал молодой женский голос, - Костя, помоги мне!

- Лида?! - испуганно проговорил лейтенант. Лупцов успел схватить его за рукав, но тот неожиданно вырвался, пробежал несколько метров вперед и, не сбавляя скорости, крикнул:

- Это моя жена!

- Какая жена? - ничего не понимая, вдогонку закричал Лупцов. - Погоди! - Он бросился за лейтенантом, но тот уже перебежал улицу и, выхватив из кобуры пистолет, свернул за угол. Лупцов ещё раз услышал женские крики: "Костя! Костя, помоги!" Потом забежал за дом и остановился как вкопанный. Он увидел, как в нескольких метрах от него милиционер взмахнул руками и с разбега повалился в свежевырытую яму, в которой тускло поблескивало что-то огромное, темно-зеленого цвета и явно живое.

По поверхности этой отвратительной шевелящейся массы прошла судорога, глянцевая кожица покрылась большими, как воздушные шары, пузырями, а там, куда упал милиционер, образовалась длинная толстая складка, которая и накрыла лейтенанта с головой. Лупцов услышал лишь громкий тяжелый выдох, словно из паровозного рессивера. Грязно-зеленое тело ещё продолжало подрагивать, будто гигантский шарик ртути, когда Лупцов услышал из ямы детский голосок:

- Папа, папа помоги!

Оцепенев от ужаса, Лупцов какое-то время стоял и смотрел на пульсирующее тело чудовища. Затем, он вдруг почувствовал сильнейшее желание подойти поближе к краю ямы, и обладатель детского голоса, словно почувствовав в нем слабину, позвал ещё жалобнее и настойчивей:

- Игорь! Игорь, помоги! Помоги, Игорек!

И все же Лупцов нашел в себе силы повернуть назад. Подавляя рвотные позывы, мучаясь от страха и омерзения, он бросился бежать к своему дому, в несколько прыжков взлетел на третий этаж и чуть не вышиб лбом дверь квартиры Ивана Павловича.

3.

После того, как Лупцов ушел узнавать, что произошло, Иван Павлович быстро привел себя в порядок, оделся, причем, из всего своего немудреного гардероба выбрал выходной костюм с орденскими планками и юбилейными значками, который он надевал только по большим праздникам для выхода на люди. Он приготовил большую дорожную сумку, куда положил все семейные документы, довольно приличный запас продуктов и транзисторный приемник, на случай, если радио все же начнет работать. Наличность и носильное золото жены он распихал по карманам, а затем долго ещё бродил по квартире, страдая от того, что в сумку нельзя запихнуть все нажитые за долгие годы вещи. Иногда он брал какой-нибудь предмет в руки: детскую игрушку, дешевенькую вазу или чашку, вертел её, жалеючи, и ставил на место. Жалко было весь скарб в совокупности, хотя по отдельности они не представляли для него почти никакого интереса.