Бет Рэвис - Ярче солнца

Док смотрит через стекло на Ориона.

— Он доверился мне. Я подарил ему жизнь. Помог сбежать. Он долго скрывался от меня — я не знал, что он стал регистратором, не знал, что все эти годы он был так близко. Но прежде чем вы заморозили его, он рассказал мне свои секреты. А я не предам его доверие так, как вы.

Док двигается к Старшему. Пытаюсь увязаться за ним, но Виктрия преграждает мне путь, у нее дрожит рука — не привыкла к весу пистолета, да и держит она его неудобно. Но это все не так уж важно… ей нужно только нажать на спусковой крючок, и мне конец.

Настороженно окидываю ее взглядом, замечая страх на лице, ручейки пота на шее. Ей не хочется это делать, не хочется в меня стрелять, но она сейчас похожа на загнанного зверя, а загнанный зверь готов на все, чтобы спастись.

Я замираю.

— Ох, Старший, я пытался тебя предупредить, честно пытался, — вздыхает Док, мягко забирая провода у него из рук. — Столько раз говорил: следуй за лидером.

— Вы сумасшедший, — огрызаюсь я. — Старший и есть наш лидер!

Док оборачивается и смотрит на меня, будто оценивая, и в итоге, кажется, остается недоволен.

— Я искренне надеялся, что он может стать Старейшиной. Я дал ему три месяца. Но все больше и больше людей начинали возмущаться. Стало ясно, что он безнадежен. А потом появился Барти, — презрительно ухмыляется он.

Мой взгляд перебегает на Барти и зеленое пятно у него на шее.

— Барти думал, что сможет начать революцию. — Док закатывает глаза. — Его попытки были неплохи… взломать пленки и вай-комы умно… но все же он слишком нерешителен. Ему не хватает того, что нужно, чтобы встать во главе настоящей революции. Кроме того, — добавляет Док, — я не мог позволить, чтобы волнения превратились в настоящий мятеж. Как только у нас снова появится настоящий лидер, все мысли о восстании исчезнут.

Мне не нравится, как он произнес это «исчезнут», очень… решительно.

Он смотрит на меня.

— Я пытался помочь. Сделал пластыри, а когда Старший не стал их использовать, занялся этим сам. Он мог бы использовать эти смерти, внушить людям надлежащий страх и тогда уже требовать послушания. А ты что сделал? — спрашивает он, обращаясь к пустому лицу Старшего. — Ничего. — И Док толкает его в грудь. Старший, не сопротивляясь, врезается в фидусный насос. — Со временем, — продолжает он, — становилось все очевиднее, что его нужно сместить. Это ему нужно было следовать за лидером. Эти предупреждения были для него. — Он тычет пальцем в Старшего. Тот, обмякнув, смотрит прямо перед собой.

— А Марай? — спрашиваю я.

— Я пытался с ней говорить. Она первая на корабле должна была бы поддержать Ориона. Но нет. Марай оставалась верна Старшему.

Док кладет провода на крышку насоса — Фидус для него сейчас не главная забота — и идет через комнату обратно к криоустановке.

— Все равно уже поздно, Эми, — вздыхает он разочарованно. — Барти или Старший могли бы когда-нибудь стать лидерами… но Орион им уже стал. Его единственной ошибкой было доверить тебе информацию о шаттле. Я позволил вам найти видеозаписи, хотя следовало бы их все уничтожить.

Мысли скачут.

— Зачем вы вообще отдали мне вай-ком Ориона? — спрашиваю я. — Вы же должны были понимать, что он приведет нас к посланиям.

Док поднимает на меня взгляд.

— Потому что Орион так хотел.

В это легко верится. Можно думать о Доке все, что угодно, но преданности ему не занимать. И предан он не Старейшине и даже не Ориону — и уж точно не Старшему. Он предан системе. В соответствии с системой, следующим лидером должен быть Орион — значит, Док будет слепо повиноваться, даже если сам с ним не согласен.

Но… это бред какой-то.

— Значит, вы дали мне первую подсказку — кто тогда испортил книгу сонетов и видео в оружейной?

— Тоже я. — Док проверяет показатели на контейнере Ориона.

— Вы? Но… зачем?

Он смотрит на меня, будто он не может поверить, что я так торможу.

— Я не о себе заботился. Если мы опустимся на Центавра-Землю, корабль со всеми его жителями может погибнуть. Погибнуть. Но, — добавляет он, — я понимаю сложность вопроса и позволю Старейшине принять окончательное решение Если он скажет, что нужно запускать шаттл… что ж, я уступлю. Просто мне не кажется, что стоило отдавать право выбора тебе.

Теперь я понимаю до конца — он подделал видео в оружейной и вырезал сонет из книги, потому что не хотел, чтобы я добралась до правды, но при этом оставил книгу, чтобы я ее увидела. Пытаясь помешать мне догадаться, он все же не мог ослушаться прямого пожелания Ориона.

— Это вы испортили скафандры?

— Я решил, что если уж вы туда доберетесь, то кто-то из вас обязательно решит выйти наружу.

— И вам было все равно, кто из нас умрет?

— Если тебя это успокоит, — говорит Док, обращаясь к таймеру на криоустановке Ориона, — я надеялся, что это будешь ты.

Не успокаивает, если честно.

— Ты так и не поняла, что я пытался до тебя донести, — продолжает Док, поворачивая очередной тумблер. — Так уперлась в то, что рассказывал Орион, что не заметила всего, что говорил я.

— Да? Например?

— Суть не в том, как выбраться с корабля, а в том, что мы не можем выбраться, Эми, не можем. Орион надеялся, что однажды, в да» леком будущем, это будет возможно, но нет. Оружейная, зонды… все это слишком опасно.

должны остаться здесь. Должны сохранять тот порядок, который установил Старейшина времен Чумы.

Не в силах сдержаться, фыркаю от отвращения.

— Я знаю, что ты не согласна, Эми, — говорит Док спокойно, будто мы ведем дружескую беседу. — Но система Старейшин работает.

— Старейшина был сумасшедшим, больным, — возражаю я. — Вы видели его в самом конце. Он спятил и цеплялся за власть.

— Да, да, — пренебрежительно кивает Док. — В каждом Старшем и Старейшине бывают отклонения, все это давно задокументировано. Старейшине следовало уйти в отставку, когда Орион достиг совершеннолетия. И Орион, а не Старший, должен был стать новым командиром.

— Орион был психом! — кричу я и выступаю вперед, на ходу задев Барти за плечо. Он не реагирует.

Не надо было этого делать. Виктрия стискивает пистолет — в конце концов, она любит Ориона, — а Док шагает ближе к криоцилиндру.

— Он не псих. И не Орион, — говорит Док, поворачивая тумблер на дверце. — Он — Старейшина. — Оглядывается на Старшего, который по-прежнему неподвижно стоит у насоса. — Ты ведь никогда не хотел быть Старейшиной, правда? Тебе хотелось остаться просто Старшим. Поэтому ты и имя не поменял. Ты знал, так ведь, что недостоин быть Старейшиной? Ты еще совсем ребенок, для тебя твоя глупая влюбленность важней, чем обязанности командира.

Старший, оглушенный наркотиком, молча кивает.

— Не говорите так о Старшем! — рычу я. — . Орион был трусом и убивал беззащитных!