Колин Уилсон - Мир пауков. Маг и Страна Призраков

Найл так увлекся этой сценой, что чуть не подскочил, когда над ухом раздался голос старца:

— Извини, что ушло столько времени. Задание было более сложным, чем я ожидал.

— Ничего. Я смотрю вон за той женщиной, — И тут он покосился на старца с внезапным подозрением. — Или ты это все специально устроил, чтобы занять меня?

— Нет. Сегодня базарный день. Приди ты сюда вчера, площадь была бы пустой.

Старец, подтянув к себе стул, сел по другую сторону стола. Поскольку на самом деле его не существовало, эта пантомима была ни к чему; вместе с тем, как он часто пояснял Найлу, коронным достижением Стигмастера является удивительная достоверность каждой мелочи.

Найл зачерпнул ложечкой подтаявшее мороженое.

— Эти люди существовали на самом деле?

Старей посмотрел на него с тихой укоризной.

— В тысяча четыреста девяностом году фотоаппарата еще не существовало, так что вряд ли.

Найл посмотрел вниз: медногривая показала рыбину соседке по лавке.

— Так что, если б я был волшебником и перенесся сейчас в тысяча четыреста девяностый год, этих людей бы там не было?

— Так называемое путешествие во времени, — сказал старец со вздохом, — не что иное, как словесная игра. Время лишь название определенного процесса. Теоретически процесс можно направить в обратную сторону. Но восстановить Вселенную такой, какой она была пять минут назад, — представляешь, сколько бы на это понадобилось энергии? Так что путешествие в прошлое фактически невозможно.

— Ну а в будущее — то же самое?

— Не совсем. Будущее может предсказать любой. Я могу сказать тебе с точностью до секунды, когда завтра взойдет солнце. Могу даже сказать, какая завтра будет погода. И вместе с тем я не волшебник.

— Мне прошлой ночью приснилось будущее, — сказал Найл. — А когда проснулся, сон сбылся точь-в-точь. Тогда, может, я волшебник?

Старец пожал плечами.

— Я не запрограммирован отвечать на такой вопрос. — Затем, не обращая внимания на разочарованную мину Найла, продолжал: — Ты желаешь слышать, что я узнал о природе магии?

— Конечно, давай, — сказал Найл со вздохом.

— Я признаю, что ошибался, думая, что все это просто незамысловатое суеверие. — (Найл взглянул с воскресшим интересом.) — Вырисовывается, судя по всему, странно последовательная система воззрений, постулаты которой во многом напоминают религиозные.

Найл сосредоточенно насупился: абстрактная эта стилистика всегда давалась ему с некоторым трудом.

— Понятно.

— Насколько я вижу, основываются они на ряде утверждений. Самые известные из них приписываются легендарному основоположнику магии Гермесу Трисмегисту, который заявляет: «Каково вверху, таково и внизу». Это, видимо, означает, что каждый человек — это вся Вселенная в миниатюре.

Найл сделал вид, что понимает. Старец продолжал:

— Однако магическая философия исходит из того, что Вселенная состоит не из мертвой материи, мертвой материи как таковой фактически не существует. Все во Вселенной живо!

— Как та каменная фигурка, что я хотел пронести в башню? — вставил Найл.

— Не знаю, может быть, — неопределенно сказал старец. — Логический постулат учения таков, что вся материя существует вне пространства и времени, в многомерной Вселенной. Наш спектр очень сужен, мы видим лишь немногое из того, что простирается через множество незримых плоскостей бытия. Разумеется, люди в соответствии с этим также существуют во многих плоскостях бытия, хотя сами того не сознают. Каббала, скажем, гласит, что существует десять плоскостей бытия, наивысшая из которых — Бог, а самая низшая — Земля. В людях эти плоскости бытия отождествляются с уровнем сознания. Я, наверное, слишком быстро иду?

— Нормально. — Последнее замечание привлекло внимание Найла. — То есть существует десять уровней сознания?

— По каббале.

— Тогда получается, если взойти на более высокий уровень, то можно стать магом?

— Получается так.

Найл, вздохнув, покачал головой.

— Что-то я сомневаюсь. Если мне — лично мне — удается взойти на более высокий уровень сознания, то получается, что только я на нем и нахожусь. Вот, допустим, я навеселе. Пропускаю несколько стаканов меда, и все люди вокруг кажутся мне бесконечно милее. Но на самом-то деле они мало в чем изменились, это лишь я их так воспринимаю.

— Проницательное замечание. Но в соответствии с магической философией наилучший способ изменить мир — это изменить свое собственное сознание. Один алхимик писал: «Магия есть искусство произвольно вызывать перемены духа». Он же писал: когда чувствуешь себя везучим, то тебе действительно начинает везти. Ты каким-то образом заставляешь удачу сопутствовать тебе. А тот, кто чувствует себя невезучим, похоже, наоборот, накликает всякие неурядицы. А вот мнение еще одного алхимика насчет подлинного значения «каково вверху, такою и внизу». Каждому известно, что на ум воздействует внешний мир, что пустой день поневоле заставляет чувствовать себя опустошенным. Но маг — это тот, кто посвящен в то, что ум также способен воздействовать на внешний мир. Если ты смел и стойко веришь в удачу, она невольно тебе сопутствует.

Найл недоуменно повел головой.

— И это магия?

— Если брать за основу книги, по которым я консультировался.

— Тому магу, похоже, не очень везет, — задумчиво проронил Найл.

— Извини, не понял?

— Тому, кто подослал убийц Скорбо. Первых двоих его слуг Скорбо сцапал сам. А когда его убили, их повыловили всех. Везение не ахти какое, правда же?

Лицо у старца оставалось непроницаемым; видно, не понял толком, что Найл имеет в виду.

— Ты, несомненно, прав.

— Поэтому впечатление такое, что в сравнении с ним мое везение сильнее.

На этот раз старец промолчал и лишь после долгой паузы сказал:

— Ну что, мне продолжать насчет природы магии?

Найл качнул головой.

— Спасибо, пока хватит. Но я бы хотел спросить, что ты думаешь насчет того моего сна. Тебе известно о девушке, которую мы нашли в кладовой у Скорбо; она там висела вверх ногами?

— Да.

Умение Стигмастера считывать мысли означало, что он способен быть в курсе всех примечательных событий в городе.

— Мне это приснилось прошлой ночью. Вроде как пришел Симеон и разрезал на ней тунику большими ножницами, и стало видно, что к ее коже пристают какие-то коричневые лоскутки, все равно что палые листья. А потом, когда проснулся, Симеон разрезал ножницами тунику, у нее на коже и впрямь нашлись бурые лоскутки. Как бы ты это объяснил?

— И это были палые листья?

— Нет. Это было вот что, — Найл нагнулся и вытащил из-под стула плоскую коробку. — Морские водоросли.

Старец приподнял двумя пальцами бурый сырой стебель и впился в него взглядом. Найл знал об операциях Стигмастера достаточно, чтобы понять — тот сейчас занят химическим анализом.