Антология мировой фантастики. Том 2. Путешествия во времени

Путешественник во Времени (давайте будем называть его так) рассказывал нам нечто непостижимое. Его серые глаза искрились и сияли, а лицо, обычно бледное, покраснело и оживилось. В камине ярко пылал огонь, а мягкий свет электрических лампочек, ввинченных в футляры в виде серебряных лилий, отражался в пузырьках, поднимавшихся со дна наших бокалов. Наши стулья — изобретение хозяина — казалось, мягко охватывали и нежили сидящих, и в комнате царила та блаженная послеобеденная атмосфера, когда мысль изящно скользит, утратив всякие ограничения и определенность. Путешественник во Времени говорил, отмечая самое важное движениями тонкого указательного пальца, пока мы сидели на стульях, лениво удивляясь тому, как он серьезно относится к своему новому парадоксу (так мы это называли) и собственной изобретательности.

— Слушайте меня внимательно. Мне придется опровергнуть пару–тройку представлений, которые признаются почти всеми. Например, геометрия, которую нам преподавали в школе, построена на недоразумении.

— Не слишком ли это серьезная вещь, чтобы с нее начинать? — сказал рыжеволосый Филби, большой спорщик.

— Я и не намерен требовать от вас, чтобы вы согласились со мной, не имея на это достаточно разумных оснований. Но скоро вам придется признать ровно столько, сколько мне от вас будет нужно. Вы, конечно, знаете, что математическая прямая, не имеющая толщины, не существует в реальности. Вас ведь этому учили? Не существует и математической плоскости. Все это просто абстракции, отвлеченные понятия.

— Совершенно верно, — согласился Психолог.

— Точно так же не существует и куба, имеющего только длину, ширину и высоту…

— Здесь я бы с вами поспорил, — заявил Филби. — Несомненно, твердые тела существуют. А все существующие предметы…

— Так думает большинство людей. Но подождите немного. Может ли существовать вневременной куб?

— Что-то я вас не понимаю, — сказал Филби.

— Можно ли признать реальным кубом то, что не существует ни единого мгновения?

Филби погрузился в размышления.

— Следовательно, — продолжал Путешественник во Времени, — каждое реальное тело должно существовать в четырех измерениях: оно должно иметь Длину, Ширину, Высоту и Продолжительность существования. Но вследствие нашей естественной неспособности, о которой я вам сейчас расскажу, мы не ощущаем ничего подобного. Итак, существуют четыре измерения, три из которых мы называем пространственными, а четвертое — времен­ным. Однако существует тенденция проводить неестественную грань между тремя первыми измерениями и последним. Но это лишь потому, что наше сознание от начала жизни и до конца движется рывками лишь в одном-единственном направлении этого самого последнего измерения.

— Это, — произнес Очень Молодой Человек, делая невероятные усилия, чтобы зажечь от лампы свою сигару, — это… все вполне понятно.

— Примечательно, однако, что это постоянно упускают из виду, — продолжал Путешественник во Времени, слегка повесе­лев. — Некоторые из тех, кто говорит о Четвертом Измерении, сами не знают, о чем говорят. А это всего лишь иной взгляд на Время. Нет никаких различий между Временем и любым из трех измерений Пространства, кроме того что наше сознание движется во Времени. Однако некоторые глупцы неправильно понимают эту мысль. Все вы, разумеется, слышали, что они говорят о Четвертом Измерении?

— Я не слышал, — заявил Провинциальный Мэр.

— Это очень просто. Пространство, как его понимают наши математики, имеет три измерения, которые называются Длиной, Шириной и Высотой, и оно всегда определяется относительно трех плоскостей, расположенных под прямым углом друг к другу. Но некоторые философы задавались вопросом: почему только три измерения, почему не может существовать еще одно направление, находящееся под прямым углом к трем остальным? Они даже пытались создать четырехмерную геометрию. Всего около месяца тому назад профессор Саймон Ньюкомб рассказывал об этом в Нью-Йоркском математическом обществе. Вы знаете, что на плоской поверхности, имеющей только два измерения, можно представить чертеж трехмерного тела, и предполагается, что точно так же при помощи трехмерных моделей можно представить четырехмерный предмет, если овладеть его перспективой. Понимаете?

— Кажется, да, — пробормотал Провинциальный Мэр; нахмурив брови, он углубился в себя и шевелил губами, будто повторяя какие-то заклинания.

— Да, мне кажется, я теперь понял, — произнес он через некоторое время, и его лицо просияло.

— Ну вот, мне хотелось бы рассказать вам, как одно время я занимался четырехмерной геометрией. Некоторые из моих выводов весьма любопытны. Например, вот портрет человека, когда ему было восемь лет, другой — когда ему исполнилось пятнадцать, третий — семнадцать, четвертый — двадцать три и так далее. Все это, очевидно, трехмерные представления его четырехмерного существования, которое представляет собой вполне определенную и неизменную величину.

— Ученые, — продолжал Путешественник во Времени, немного помолчав, чтобы мы лучше усвоили сказанное, — очень хорошо знают, что Время — только разновидность Пространства. Вот перед вами самая обычная диаграмма, кривая погоды. Эта линия, по которой я веду пальцем, показывает колебания барометра. Вчера он держался вот на такой высоте, к вечеру упал, сегодня утром снова поднялся и пополз вверх, пока не дошел вот досюда. Понятно, что ртуть не рисовала этой линии ни в одном из известных нам пространственных измерений. Но она тем не менее все же провела ее, и значит, эта линия была проведена во Времени.

— Но, — сказал Доктор, пристально рассматривая угли в камине, — если Время — всего лишь четвертое измерение Пространства, то почему же на него всегда смотрели как на нечто иное? И почему мы не можем двигаться во Времени точно так же, как движемся в других измерениях Пространства?

Путешественник во Времени улыбнулся.

— Неужели вы так уверены в том, что мы можем свободно двигаться в Пространстве? Мы можем достаточно свободно пойти вправо или влево, назад или вперед, и люди всегда делали это. Я готов признать, что мы свободно движемся в двух измерениях. Ну а как насчет движения вверх и вниз? Нас в этом ограничивает сила тяготения.

— Не совсем, — заметил Доктор. — Ведь существуют же воздушные шары.

— Однако прежде, чем появились воздушные шары, человек не мог свободно передвигаться по вертикали. Все, что он мог — это неуклюже прыгать по неровностям земной поверхности.