Александр Громов - Властелин пустоты

Коммодор Ульв-ди-Улан снял с себя каску особой конструкции и начал обеими руками яростно чесать мучительно зудящий кожистый мешок с рельефным рисунком больших полушарий великолепного мозга главы экспедиции очистки.

— Не пора ли выдвинуть часть сил на пустошь?

Умнейший оторвал воспаленные глаза от карты, испещренной малопонятными кружочками, квадратиками и гнутыми разноцветными стрелками. Весь стол в дальней комнате гостевого дома, превращенного в штаб, был завален схемами, картами и рукописными расчетами.

— Зачем?

— Сначала в целях разведки выдвинуться небольшими силами, — воодушевляясь, продолжал Леон. — Затем, если все обойдется благополучно, продвинуться еще дальше, потом — еще…

— Я спрашиваю: зачем?

— Как зачем? Нападение мы отбили. Пора наступать самим.

— Что, уже жить надоело?

— Я говорю о группе добровольцев, — нашелся Леон. — Если небольшой, хорошо вооруженный отряд…

— Который возглавишь, конечно, не ты?

Леон попытался скрыть смущение.

— Могу и я!

— Ты вправду считаешь, что все уже обошлось? — спросил Умнейший. — Лучше отдавай приказы, у тебя это здорово получается, а планированием займусь я. Привлекать к себе внимание землян я считаю преждевременным. Я их знаю, а ты нет. Не думаю, чтобы они очень уж изменились за последние пятьдесят лет. Помни только одно: боевая мощь противника по-прежнему неизмеримо выше нашей, а его материально-техническое снабжение нисколько не хуже. По сути, в распоряжении противника ресурсы всего Простора, а у нас лишь то, что мы способны добыть методами бронзового века, причем в смысле полезных ископаемых здесь не густо. Ты опять спросишь, по какой причине затормозилась очистка на двух участках? Не знаю. Может быть, автоном-очистители признали тактику очистки порочной, а приказа изменить ее пока не получили. Может быть, они вообще соображают довольно медленно. Этого я не знаю и знать не хочу. Единственное, на что мы можем надеяться, — успеть закончить стратегическое развертывание, пока эта территория еще наша. Вопросы есть?

— Есть.

— Оставь их при себе. Займись делом — это помогает.

— Мое дело — воевать! — немедленно вспылил Леон.

— Вот и прекрасно. Тогда помоги Полидевку управиться с новобранцами. Поучи их, подними дух, произнеси речь-другую. Поинспектируй тылы. Вообще, больше бывай на людях. Только Аконтию не мешай, с производством он и без тебя управится. Займись связью — это самое слабое место, хотя Парис старается. И не ищи себе проблем, они сами тебя найдут. А теперь извини, мне некогда.

И старик снова уткнулся в свои схемы.

На последнем издыхании вечерних сумерек раздали ужин — одни лесные фрукты да орехи, и тех понемногу.

— А мясо? — спросил Леон.

— Спохватился, — буркнул Полидевк. — Который день уже нет мяса.

Леон почесал в голове. Вот странно — не заметил. Ел ведь последние дни со всеми и, как все, пихал что-то в рот, а что пихал — не вспомнить.

— Причина?

— Удивительное дело, — сообщил Умнейший. — Звери стали зашептываться намного хуже. Вчера шептуны за драконом пошли, так он их сожрал. Я слышал, что и в других местах творится то же самое. Шептуны давно жалуются, и Парис ничего понять не может… Да что Парис — морочники не справляются! Только сегодня двое свалились от перенапряжения — еле успели их подменить. Представляешь себе, что это такое — очнувшийся дракон в цехе? Я уже дал команду строить где только можно водяные колеса для привода, так будет надежнее.

— Колеса так колеса, — капризно выпятил губу Полидевк, — а пища все равно нужна. Мне от твоих колес сытней не станет.

— Худей! — ядовито встрял Парис. — Что это за генерал — с брюхом. Тыловая крыса, жировик. В окопе застрянешь, китель порвешь.

— Окопы для солдат, для генералов — блиндажи. Я знаю.

— Для тебя слишком большой блиндаж потребуется. Ты хоть подъем переворотом на перекладине когда-нибудь делал?

— Не делал я никаких переворотов и не стану!

— Тише, тише, — успокоил их Леон. — Разорались. Кто-нибудь может толково объяснить, что случилось со зверьем и почему именно сейчас?

— Толково вряд ли, — ответил Умнейший. — Пока имеются две основные гипотезы. Согласно первой, животные инстинктивно чувствуют приближение зоны очистки, ну и вынужденная миграция драконов, видимо, сыграла не последнюю роль. Зверье взбудоражено. Ну а согласно второй, надо думать, виноваты мы сами, создав чрезмерную нагрузку на природу, — до сих пор в одной местности столько народу не собиралось. Есть, правда, и другие гипотезы…

— Гипотезы есть, — перебил Леон, — а где мясо?

— В лесу, — буркнул Полидевк.

— Ну так достаньте его из леса!

В ту ночь Умнейший нашел Леона сидящим на одинокой скале, торчащей из леса над лагерем при заводе. Задрав голову так, что отвисла челюсть, вождь неотрывно смотрел в безлунное звездное небо. Там, пересекая Великий Нимб, упрямо ползла с севера на юг страшная чужая звезда. Вождь молчал, но Умнейшему на один сумасшедший миг показалось, что он разговаривает с чужой звездой, и немыслимый этот разговор был похож на кружение двух бойцов в короткой критической паузе, когда оба противника уже знают: один, последний удар решит, кому из них быть победителем.

Наверно, ему только показалось так. Какое понятие о поединке мог иметь абориген этого сонного, счастливого, утонченно-примитивного мира? Чужая звезда ушла за горизонт. Вождь очнулся, деловито оглядел спящий лагерь, и тогда Умнейший подумал, что, может быть, был не так уж не прав.

— Мы ее убьем когда-нибудь. — Леон ткнул пальцем вверх. Голос его звучал хрипло.

— Да, конечно. — Умнейший позволил себе улыбнуться, зная, что в темноте его улыбка останется незамеченной. — Обязательно убьем. Если дела так пойдут и дальше, то, пожалуй, лет через пятьсот можно будет попытаться.

Леон столь долго молчал, что Умнейший понял неуместность своей шутки. Он уже был готов забормотать слова оправдания, когда Леон тяжело проронил:

— Я должен ее убить. Я сам.

Он еще немного помолчал.

— Сначала Железных Зверей, потом — ее.

Низкий глухой рык, донесшийся из чащобы, заставил вздрогнуть, и где-то там размеренно и даже на слух как-то лениво простучал «льюис», выпустил одну длинную очередь и замолчал. Зато ожил лес — треском ломаемых ветвей, ревом разбуженного зверя, криками охотников, выдирающихся из цепких объятий кустарника, — на просеку высыпали люди и тотчас же скрылись в зарослях на противоположной стороне, а вслед за ними — напролом! — с неотвратимой мощью стенобитного тарана на размахе, круша в щепу деревья, выскочил громадный подраненный дракон.