Роберт Сойер - Конец эры

Третий удар хвоста зауропода снова бросил нас с Кликсом на пол, чего в нашем состоянии лучше было бы избежать. Я ощупал руками лицо, и обнаружил, что оно в крови — снова закровоточил нос. Следующие два удара гигантского хвоста сдвинули «Стернбергер» с его места на гребне кратерного вала. Съезжать по его склону на джипе уже было достаточно неприятно, а ведь у него были рессоры, а я был пристёгнут. В этот раз, когда по осыпающемуся склону соскользнул весь корабль, все незакреплённое оборудование пришло в движение. Нас с Кликсом мотало, как тряпичных кукол в стиральной машине, мы царапали локти, рассаживали колени и зацеплялись друг о друга ногами. Наконец «Стернбергер» достиг грязевой равнины и замер, наклонившись под небольшим углом. Мы, пошатываясь, подошли к окну.

Динозавры двигались к нам со всех направлений. С десяток тёмно-красных молодых тираннозавров кучковались на берегу озера — их птицеподобные лапы обеспечивали им отличное сцепление в озёрной грязи. Семь танков-трицератопсов в кричащем сине-оранжевом камуфляже наползали цепью с юго-запада, склонив головы к земле и выставив вперёд могучие рога. Рядом с ними стоял колоссальный серый зауропод с шеей-небоскрёбом и хвостом, который казался бесконечным. Три десятка троодонов шныряли по округе, их хвосты качались на бегу, как дирижёрские палочки. С запада, шагая в ногу, приближалась колонна из пяти огромных взрослых самок тираннозавров рекс.

Позади всех один из утконосых поднялся на задних ногах. Это был представитель рода Паразауролоф , как знаменитый экспонат Королевского музея — его метрового размера трубчатый гребень был направлен назад. Сперва я не мог понять, что эта похожая на корову рептилия здесь делает. Но потом гадрозавр издал серию громких вибрирующих нот, используя гребень как резонансную камеру. Тираннозавры рассредоточились, и я понял, что утконосый передаёт приказы сидящего в нём хетского генерала; громоподобный голос гадрозавра, должно быть, был слышен за много километров.

Я взглянул на наш джип, припаркованный под западным склоном кратерного вала. Те два колеса, что я мог видеть отсюда, были спущены — вероятно, проколоты рогом трицератопса.

К окну, перед которым стояли мы с Кликсом, подбежал троодон. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь; его заострённая мордочка едва возвышалась над нижним краем. Зверюга рассматривала нас несколько секунд, моргнула своим фирменным способом на раз-два и заговорила — голос доходил до нас сквозь вентиляционные отверстия под крышей.

— Выходите сейчас же, — сказал троодонт. — Отдайте корабль времени. Сдавайтесь или умрёте.

Осада могла продолжаться максимум двадцать два часа; после этого «Стернбергер» вернётся домой независимо ни от чего. Мы запросто переждали бы это время внутри — у нас было полно еды и воды. Однако было очевидно, что хеты не станут ждать, когда сработает Чжуан-эффект. Они хотят быть внутри, когда это произойдёт, чтобы пережить собственное вымирание.

Кликс сбегал за слоновыми ружьями, но, передавая одно из них мне, скептически покачал головой.

— Мы можем выпустить в зауропода все пули, что у нас есть, но он, скорее всего, даже не замедлит ход.

Скрипучий голос троодона прокричал снаружи:

— Последнее предупреждение. Выходите сейчас же.

Кликс схватил красный ящик с инструментами, которым кидался ранее, и встал на него: он немного прогнулся под его весом. Прикладом ружья Кликс выбил металлическую сетку, затягивавшую вентиляционное отверстие во внешней стене, и выставил ствол наружу. Но как он не изгибал голову, прицелиться через такое узкое отверстие ему не удавалось.

— Можно стрелять через главную дверь, — сказал я, и тут же услышал, как щёлкает её запор. Я выскочил через дверь номер один и сбежал по пандусу, надеясь успеть чем-нибудь заклинить внешнюю дверь, но прежде, чем я до неё добежал, она содрогнулась от удара и распахнулась внутрь. Через неё ввалился троодон, щёлкая серповидными когтями по металлическому полу. Я вскинул ружьё к плечу и выстрелил животному в грудь. Пуля отбросила его обратно в дверной проём, но через секунду вместо него внутрь впрыгнул другой троодон. Я выстрелил и в него и ранил. Но я был уверен, что у хетов гораздо больше динозавров, чем у меня пуль.

Пока я перезаряжал, второй троодон пролез через мандрилову пасть внутрь, зажимая рану одной из своих трёхпалых рук. Кликс во весь дух промчался мимо него к главной двери, надеясь её захлопнуть, но рука третьего троодона уже скребла по порогу в поисках опоры. Тем временем, пока я перезаряжал, раненный троодон, который сумел прорваться в дверь, взбежал по пандусу и влез в жилой модуль. Я поспешил за ним. Он попытался перескочить через две кушетки, чтобы вцепиться в меня, но я выпалил ему в корпус из двух стволов. Троодона отбросило на шкафчики с инструментами, потом он сполз на пол. В ноздри полез едкий запах порохового дыма.

Я оглянулся. Кликсу почти удалось закрыть главную дверь, но лапа троодона всё ещё цеплялась за порог. Я услышал треск ломающейся кости, когда Кликс изо всех сил налёг на дверь, но зверюга держалась всё равно, клацая когтями

Я кинулся к шкафчикам рядом с мёртвым троодоном и нашёл футляр со вторым диссекционным набором. Я сбежал по пандусу и присоединился к Кликсу в тесном дверном проёме. Пока он ломал троодону руку, раз за разом ударяя плечом в почти закрывшуюся дверь, я стал отпиливать её костной пилой. Кровь залила всё вокруг. Наконец рука, дёргаясь, упала на пол, и мы с Кликсом объединёнными усилиями смогли захлопнуть дверь. Затем я метнулся наверх и стал спускать по пандусу ящики и крупногабаритное оборудование, из которых Кликс стал сооружать баррикаду. Хотя долго она не продержится.

Входная дверь была единственным местом, откуда мы могли вести огонь. Нет, погодите! Я могу стрелять из инструментального купола. Я вскарабкался в тесное помещеньице по крутой лестнице. Вертикальная щель всё ещё открыта. Я повернул купол так, чтобы щель была направлена на запад, просунул в неё ствол ружья и выпустил восемь пуль, перезаряжая так быстро, как только мог. В замкнутом пространстве звук выстрелов оглушал. Три моих пули никуда не попали. Три другие нашли цель, убив ближайшего троодона. Две оставшиеся ранили ещё двоих, попав одному в правую ногу, а второму в левое плечо. Оба свалились на землю.

Паразауролоф орал команды во всю мощь своих лёгких; каждая из двух назальных камер, пронизывавших его похожий на тромбон гребень, производила свою ноту. По-видимому, выполняя полученный приказ, трицератопсы бросились на «Стернбергер». Корабль содрогнулся от удара, и меня едва не сбило с ног. Я попытался убить лицерога, но пули лишь отщепляли кусочки кости от его воротника. Тем не менее, возникло что-то вроде пата: ни один троодон не мог приблизиться к кораблю, не попав ко мне на мушку.