Рыгалики

- Хорошая книга, - улыбнулась Валентина Игнатьевна. – Обязательно прочитай.

Она встала и направилась к выходу. В дверях обернулась и произнесла:

- Подумайте все-таки. Ведь загубите сына. Я, конечно, со своей стороны сделаю всё, что могу, но вы-то ему мать... До свидания.

- До свидания, - отозвался Илья.

Верка промолчала. Потом посмотрела на Илью, который снова схватил книгу и сел на табуретку.

- Ну что – ты, значит, умник теперь... Может, и со мной теперь знаться не захочешь, с дурой?

Илья, до этого момента разглядывавший картинку на обложке книги, поднял глаза на мать и обомлел.

- Рыгалики... - пробормотал он.

- Дебил и есть, - отреагировала Верка, направляясь в свою комнату, где её ждала очередная недопитая бутылка.

А Илья не сводил с неё глаз. Он увидел то, чего никак не мог разглядеть раньше – по всему телу матери, глубоко под кожей, были рассыпаны сотни зелёных полупрозрачных червей.

V

Это была ночь с пятницы на субботу. Илья лежал под одеялом в своей комнате, прислушиваясь к ворчанию матери за стеной. Она затихла только к полуночи, и тогда, убедившись, что больше не слышит ни звука, Илья решительно вылез из постели, готовый к осуществлению своего фантастического плана.

Он извлёк из-под кровати ту самую стеклянную банку с пластмассовой крышкой, которой недавно раздавил первого червяка, и на цыпочках, боясь шуметь, прошёл в комнату матери. Она лежала на животе, в драной хлопчатобумажной ночнушке, распластав по подушке нос и разметав вокруг головы космы липких нечёсаных волос.

Илья приблизился и вгляделся в неё, внутрь тела, чуть прищурив глаза. Несколько зелёных червей в голове, штук пять в спине, под рубашкой, в районе позвоночника, и огромное море маленьких, как опарыши, в пояснице и глубже, где-то между ног. А если приглядеться, то можно увидеть еще каких-то почти прозрачных, тоненьких, длинных, покрывающих изнутри почти всю кожу. Всё это скопление дышало, шевелилось, перемещалось, и Илья, у которого бежали от такого зрелища мурашки по коже, пару минут стоял в сомнении, а стоит ли начинать, и справится ли он со всей этой армией рыгаликов. Ещё Илью пугало, что мать может внезапно проснуться и отлупить его за то, что он пришел ночью к ней в комнату и шарит по ней руками. Но внезапно Илью охватила серьёзная, сосредоточенная уверенность в необходимости того поступка, который он собирался совершить, и в том, что ради него он готов пострадать, если потребуется. Он поставил банку на стол рядом с кроватью и поднёс руку к голове матери. Он боялся дотрагиваться до её кожи и волос, поэтому начал с того, что просто начал водить указательным пальцем возле её головы, пытаясь подманить червей. Они, казалось, не замечали, продолжая свое хаотичное движение внутри черепа. Илья с опаской чуть приблизил палец к волосам, покрутил им ещё, но не заметил никаких изменений. «Ну же, - подумал он, - ползите ко мне, рыгалики! Мне это нужно...» И вдруг, не успел он это подумать, черви поползли. Так внезапно, что Илья испуганно отшатнулся и пару секунд не знал, что делать. Потом суетливо схватил банку и стал хватать зеленых рыгаликов за головы, выдергивая из кожи, кидать их в банку, стряхивая с пальцев и шепча про себя: «Хорошо, хорошо, вот так ползите, так».

Черви, оказавшись в банке, некоторое время словно приходили в себя, а потом начинали двигаться снова, пытаясь вылезти наружу. Илья закрыл банку крышкой и стал открывать её только бросая туда очередного червяка. Банку приходилось встряхивать, чтобы черви падали на дно и не успевали высунуться, пока крышка открыта, Илья сильно нервничал и чуть не упустил их несколько раз, но всё же работа шла.

С головой было практически покончено, тонкие черви на коже сгрудились в районе лопаток и словно бы ждали, когда Илья их схватит и присоединит к собратьям, заключенным в стеклянную тюрьму. Илья так и делал, выдергивая одного за другим.

- Маловата банка, - сокрушенно прошептал он.

И тут Верка зашевелилась. Она, втянув носом подушку, закашлялась, и не открывая глаз, перевернулась на спину и бесстыже разбросала ноги в стороны. Губы её почавкали, издали невнятный звук, и она снова затихла.

Илья стоял возле кровати, прижимая к себе банку, и дрожал. С него тёк пот. Он наблюдал, как оставшиеся черви снова расползаются по телу, к тем местам, где были прежде чем Илья позвал их – в район живота, к позвоночнику и тем участкам кожи, которые Илья ещё не успел пройти.

Илья стоял так долго, выжидая, пока мать снова погрузится в свой беспокойный пьяный сон, потом осторожно вернул банку на стол и снова начал водить пальцем возле кожи – на этот раз около живота - подзывая червяков. Рыгалики неохотно двинулись к нему опять, и охота продолжилась. Илья ловил их пальцами одного за другим, уже отработанными движениями, и отправлял в банку, которая стала уже сплошь зеленой и кишащей, так что в ней стало трудно разглядеть отдельных червей.

И вот наконец, прищурив глаза, Илья снова оглядел посапывающую мать, и понял, что больше не видит ни одного зеленого пятнышка. Он почувствовал себя уставшим и удовлетворённым, словно пробежал много-много километров и добрался до финиша. Он взял банку и, тихо улыбаясь самому себе, понёс её в туалет.

Он открыл крышку и легко вытряхнул банку в унитаз. Все черви разом ухнули в воду, не задержавшись на стеклянных краях банки, и Илья смыл их, нажав рычаг. Он был очень доволен, и хотел уже идти спать, как вдруг увидел, что из воды, из отверстия, уводящего в канализацию, показался червь, потом другой, потом еще несколько... Они скапливались внутри унитаза, пока не поднимаясь наверх, словно ожидая всех остальных.

Илья запаниковал. Он бросился на кухню. Осмотрел кастрюльки, вилки, пакетики и баночки, но все это было не то. Наконец подвернулись спички. Илья схватил их и клочок газеты, валявшийся на холодильнике, и вернулся в туалет. В унитазе лежала огромная шевелящаяся куча зеленых червей. Они ползали кругами, словно ища выход, и начинали подбираться к ободку. Илья зажёг спичку и поднёс к газете. Она загорелась, чернея и сворачиваясь в огне. Выпущенная из пальцев, она приземлилась прямо в скопление рыгаликов, и они вспыхнули разом, ярко, как бензин или сухие опилки. Илья еле успел отшатнуться, чтобы не опалить лицо. Сноп пламени поднялся сантиметров на семьдесят, но так же быстро и сник, развалившись на отдельные догорающие искры, которые мерцали до тех пор, пока на дне унитаза не осталась только мутная зеленоватая лужица, усыпанная крошками пепла. Илья еще раз спустил воду, и теперь о случившемся напоминали только запах горелой травы да слабый след копоти на краю унитаза.

Он отнёс банку на кухню, доплёлся до своей кровати, и, уже ни о чём не думая, залез под одеяло. Он так устал, что веки слиплись сами, и сон охватил его почти мгновенно своими тёплыми мохнатыми лапами.