Сергей Лукьяненко - Лорд с планеты Земля

Несколько мгновений он пытался высвободиться, потом затих, со свистом втягивая воздух. Я спросил:

– Ты еще собираешься домой, фанг?

Его веки чуть дрогнули – возможно, это должно было означать «да». Я немного разжал пальцы, но убирать их от горла врага не спешил. Нес сделал пару глубоких вдохов.

– Да, я хотел бы вернуться на Фанг. Пусть даже мертвым… Если ты убьешь меня, активируй катапульту, это несложно. Мое тело…

– До Фанга тебе не добраться, – оборвал я. – Ты забыл о гипербарьере? Твой труп будет вечно болтаться в космосе.

– Его подберут. Люди или фанги. Шансы почти равны.

Он смотрел совершенно спокойно, и это меня злило. Фанг обречен – я не оставлю его в живых ни за что на свете. Но там, в прошлом, сотни лет назад, в проклятых горах проклятой войны, нам тоже было не все равно, в чьей земле останутся наши тела…

– Нес! – я первый раз назвал его по имени. – Скажи… кем ты хотел стать в детстве?

– Что? – он растерялся.

– Кем ты хотел стать? – повторил я. – Вы млекопитающие, двуполые… вы так похожи на людей. Даже срок жизни, даже темпы взросления соизмеримы. Мы дышим одинаковым воздухом и едим похожую пищу. Да, возможно, это и делает нас врагами. Но ведь наша психика похожа, не отрицай! Кем ты хотел стать?

– Ты думаешь, что ключ ко всему – в детстве, – утверждающе произнес фанг. – И у людей, и у нас… Может быть. Я хотел стать гравером.

– Кем? – настала моя очередь удивляться.

– Ты видел наши дома? В изображении.

– Да. – Я постарался вспомнить видеозапись. – Башни, очень тонкие и высокие. Их показывали мельком.

– Правильно. Они слишком красивы… и расслабляли бы солдат. Мы тоже не смотрим на ваши картины и города… стараемся не смотреть.

Я иронически усмехнулся. Но Нес не замечал моей усмешки.

– Мой брат… да, самое правильное слово, составлял программу для ракет, которые уничтожат Эрмитаж, Лувр, Барселонский собор, Ватикан, Мекку, галерею Прадо…

Фанг со всхлипом втянул воздух. Я отпустил его, молча сел рядом. Что-то происходило. Что-то непонятное.

– Он составил программу и покончил с собой. Конфликт правд. Понимаешь?

– Вроде бы… Зачем вы воюете?

– Я говорил о гравировке. – Нес, кажется, пришел в себя. – Извини, враг, я отвлекся. Ты хороший враг, умеешь драться, слушать и говорить. Тебя можно звать принцем? Это более правильный титул.

Я кивнул. Похоже, я был ближе к разгадке, чем кто-либо из людей. Фанг объяснил мне! Не зря Отрешенные волновались.

– Принц, у каждого фанга, ставшего взрослым, есть свой дом. Вначале он маленький, в один этаж… затем его строят всё выше и выше. Некоторые имеют дом из двух-трех этажей. Другие – дворцы из двенадцати и больше. На стенах, снаружи, узорчатая спираль – понимаешь? С рождения – и до смерти. Узор несет слова, несет память. Понимаешь, принц? Вся жизнь, с рождения и до смерти, – на стенах дома. Вся жизнь – на чужих глазах. Любой поступок, и плохой и хороший, у всех на виду. Все, что значительно, важно, красиво – очень-очень-очень красиво – видно всем. Идеал – ровная линия снизу вверх. Не бывает… Идеал… Твоя башня, твой дом могут быть высокими и отвратительными. Или низкими – и красивыми. Очень редко, очень почетно – высокие с правильным узором. Узор делает гравер. Большая точность рук, умелые пальцы, хорошая память – тысячи узоров… Гравер – не работа, а дар. У меня он был. Но я оказался лучший солдат, чем гравер. Высокая реакция, сила, приспособляемость. Хорошо понимаю чужих – особенно людей. Очень-очень нравится картина Земли – «Атомный крест». Видел?

Совершенно машинально я кивнул. Музыка слов завораживала.

– Это был художник… Атомный крест, Распятие, Битва Тетуана, Глаз Времени, Мадонна Порт Льигате… Он был всем – и человек, и фанг.

– Дали, – прошептал я. Не люблю сюрреалистов. Ненавижу Малевича. Но Дали – это особенное, это безумие, переросшее в разум.

– Я хотел быть гравером, – повторил фанг, – а стал солдатом. Вы доказали нам – вы более правы. Ваша истина бессмертна. Я ответил на твои вопросы, враг Сергей. Убивай меня. Я проиграл.

– Объясни, – сказал я, уже не понимая, что мой голос похож на мольбу. – Я не понял тебя, фанг! Скажи, в чем беда! Я не хочу, чтобы мы убивали друг друга!

– Не могу объяснить, – тихо сказал Нес. – Знание, ставшее подарком, превращается в ложь. Твои потомки разучились понимать. Догадайся ты, Сергей, пойми.

– Не получается, – ответил я. – Нес, я лишь человек… Объясни.

– Догадайся, – Нес закрыл глаза. – Убивай меня, человек. Если Отрешенные правы – иначе быть не может – ты победишь. И фанги выиграют.

– Уходи.

Нес замолчал.

– Бери катапульту и уходи. Пока я отпускаю. Давай, вали.

Фанг прошел к месту, где распалась его спасательная капсула. Порылся среди белых пластин, все еще медленно тающих, как сухой лед в жаркий день. Достал тонкий серебристый шнур, встряхнул… Шнур затвердел, свернулся в обруч. Воздух в нем помутнел, словно затянутый матовым стеклом.

– Тебя выбросит в вакуум на полдороге, – напомнил я.

Нес стал натягивать комбинезон. Потом спросил:

– Почему ты нарушил свое слово – пытался меня убить? И почему отпускаешь?

– Ты враг. Вы тоже не придерживаетесь клятв…

Я подобрал пистолет, меч. Глянул на одевающегося фанга и продолжил:

– А отпускаю я тебя наперекор Отрешенным.

– Ненависть. Зло делает добро… – Фанг стоял, держа над головой, на вытянутых руках, обруч. Вокруг его головы медленно возникало туманное облачко – силовой шлем.

– Сергей, я понял, что в тебе изменилось. У тебя сняли любовь.

– Что-что?

– Твоя психика изуродована. В ней лишь ненависть, этого не было раньше. Я изучал твои психопрофили… Сейчас они ущербны. Не знаю, кто мог это сделать, разве что Отрешенные. Но они не могут опуститься до прямого вмешательства, существуя в нашем мире, они инертны… – Нес замолчал. Голос его теперь доносился глухо и невнятно. – Принц, Отрешенные способны на действия в межвременье. В гиперпространстве. Вспоминай.

Он разжал руки – обруч скользнул вниз, вдоль его тела – и там, где стоял фанг, осталась лишь гаснущая тьма.

– Умник, – тихо сказал я. – Позёр. Чтоб тебя подобрали наши патрули. Сняли любовь… в межвременье…

Я замолчал. Глядя на меркнущую тьму гиперперехода, я вспомнил свой прыжок на Клэн. И сверкающее лезвие, на которое падал – жалкую попытку разума увидеть непредставимое.

«Мы поможем тебе… уберем лишнее».

Дьявольская Звезда была сейчас неотличима от любой другой звезды на небосводе Клэна. И тепла она давала не больше, чем звезда. Воздух остывал стремительно, как чай из термоса зимой в горах…

Странно, «операция», проведенная надо мной Отрешенными, имела забавный побочный эффект – улучшение памяти. Ко мне вернулось то, чего не было уже много лет – смешные детские разборки на улицах ночной Алма-Аты, угрюмая казарма в учебке, Кавказ, Молдова, бэтээры с торопливо намалеванными надписями «Миротворческие силы СНГ»…