Юрий Никитин - Владыки Мегамира

Сзади охнули и прижались к спине Головастика Семен и Кася. Зеленый гигант пролетел над ними, похожий на брошенную неведомой рукой гору. Внизу мощно дохнуло устойчивым запахом слизи и тины. Сильный порыв ветра покачнул дима.

Сзади затрещал лес. Слышно было, как там о землю глухо ударилась тяжелая масса. Почва задрожала, качнулась. Раздался жуткий рев, в ответ раздался рев еще мощнее. Донеслась волна от столкновения двух гигантских туш. Земля дрожала, как испуганный тляк, а мощный рев в две глотки разрывал барабанные перепонки.

– Вперед! – велел Влад хриплым голосом.

Взлетели огромные массы земли, сломанные деревья, ветки. Страшный рев потряс воздух, сбивал с ног. Влад на миг увидел сквозь редкие уцелевшие деревья два гигантских тела, что сцепились то ли в яростной схватке, то ли в брачном ритуале.

Головастик несся в сторону, дрожа всем телом, подгоняемый жутким ревом. Плотный воздух, как исполинский кулак, догонял и бил в спину. Впереди отрывались от земли и поднимались в воздух тяжелые листья. Головастик лавировал в стремительном беге, однажды их накрыло краем гигантского листа, но дим выдрался, скрежеща по зеленому своду ракетной турелью. В другом месте на них обрушилось сухое бревно, шарахнуло Касю по голове. Она не успела испугаться, отмахнулась, сбросив с плеч, позже подумала, что в Старом Мире бревно размозжило бы в кровавую лепешку.

Влад съежился за турелью, чувствуя себя униженным, оскорбленным. Никогда в жизни не ощущал себя так гадко. К тому же за спиной женщина, что видела его страх и унижение чужой силой, тупой и грубой.

Семен кивнул в спину сгорбившегося варвара, сказал вполголоса:

– Как ты думаешь, долго будет терпеть?

– Что? – не поняла Кася.

– Ну, лягушек, ящериц. Вообще пресмыкающихся! В мире насекомых люди уже владыки, но против обыкновенной жабы… гм… у меня, честно говоря, и сейчас еще поджилки трясутся.

– И у меня, – призналась Кася. – Но что могут сделать с такими чудовищами?

– Что сделал первобытный с владыками Земли: пещерными медведями, саблезубыми тиграми, мамонтами?

– Мы один класс, – возразила Кася, – класс млекопитающих! Все равно что здесь бы люди истребили жуков или пауков!

– У диких предков были каменные топоры, а у нашего героя арбалет с двойной тягой! Помяни мое слово, когда-нибудь займутся.

Кася всмотрелась в широкую спину варвара, пренебрежительно поморщила носик:

– Хочешь сказать, что когда-то придет черед млекопитающих?

– А что? – отпарировал Семен. – Мышь не намного сильнее жабы. Конечно, немного смышленее… Но все-таки не человек.

– А потом? – спросила Кася все еще насмешливо. – Зайцев, барсуков, ежей… Тоже здорово мешают, верно?

Семен неподвижно смотрел вперед. Голос его стал ниже, тревожнее:

– Думаешь, не возьмутся? Пока что принимают как стихийные явления, с которыми не поборешься. Но мы тоже сперва начали предсказывать погоду, а потом и воздействовать!

Кася посмотрела в ту сторону, куда смотрел Семен. Холодок превратился в струйку ледяной воды. В Мегамире возникнут мощные цивилизации, это несомненно. Как сложатся отношения с обитателями прежнего мира? Не с животными, с теми понятно, хотя еще не ясно, как микролюди остановят корову или целое стадо, если те пойдут через мегагородок в поле или на лесной поляне.

Но с людьми?

Влад напряженно всматривался в заросли, камни, буреломы. Картины, нарисованные запахом, были причудливые, мало похожие на те, что давали глаза. Отец уверял, что надо верить обоим, они-де дополняют одна другую, но Влад втайне сомневался, чувствуя странную нерешительность в словах отца, словно повторял либо чужие слова, либо занесенные из Старого Мира, утратившие в Мегамире смысл.

Картины часто противоречили одна другой. Влад постепенно научился идти на компромисс, в первую очередь вычленяя то, что несет опасность, затем дает полезную информацию, лишь совсем уж на досуге разглядывал пейзажи, отстоящие за сотни километров, любуясь странной для его края красотой.

Сейчас он пристально всматривался, хотя точнее было бы сказать – внюхивался, но в племени существовало странное табу на это слово, хотя обонянием пользовались интенсивнее, чем глазами. Отец говорил, что его поколение глазами пользовалось больше, а дед уверял, что в его время обонянию доверяли совсем мало. Влад заключил тогда, что его дети или внуки вообще будут полагаться только на нос, а глазами так, для вспоможения, как блажь, прихоть, причуда знахарей, волхвов…

Головастик то и дело с разгона взбегал на отвесные стены. Острые когти с легкостью вонзались в дерево, цеплялись за неровности. Побледневшая Кася жалко улыбалась:

– Не могу привыкнуть!

– Первый год и я трусил, – признался Семен. – Привычки Старого Света умирают тяжко.

– Но я здесь уже второй год!

– Всего лишь? Здесь надо родиться. Как вот наш проводник. Он родился со знанием, что его муравей с легкостью взберется даже по оконному стеклу. Он также знает с пеленок, что может падать с любой высоты, но с детства привык бояться, например, прилипнуть к капле росы…

Кася прошептала:

– Я в детстве видела, как садовые муравьи ползают по оконному стеклу, но никогда не понимала, как они это… Ох!

Головастик, добравшись до вершины валежины, стремглав помчался дальше: уже вниз, по вертикальной стене, так же бодро стуча когтями, вытянув к приближающейся земле сяжки.

Озеро Влад увидел во всех подробностях задолго до того, как появилось в поле зрения. Семен и Кася возбужденно заговорили, обсуждая происхождение, возраст, состав воды, но Влад уже внюхивался в дальние картины, что далеко-далеко за этим жалким озером. Семен посматривал украдкой. У проводника такое лицо, словно пытается увидеть крупное жилище беглецов!

Влад недовольно оглянулся, буркнул:

– Отдых. Недолго. Поняли?

– Поняли, – ответил Семен. – Эх, когда я служил в рядах, был у нас один сержант из сверхсрочников… Ну, скажу вам, зверюга! Чой-то он вспомнился сейчас, а?

Он быстро слез, вместе с Владом сняли ракетницу. Кася наморщила носик:

– Мне вспоминается и похуже.

– Что? – спросил Семен заинтересованно.

– Похуже, – ответила Кася. На самом деле не могла сразу придумать ничего оскорбительного, но на всякий случай повторила с нажимом: – Похуже!

Влад шлепнул Головастика по лбу, тот взыграл и понесся в Лес гонять местную живность. Кася выждала, но варвар никак не среагировал на ее оскорбительные намеки.

Семен уже натягивал дурацкий, с точки зрения Влада, тент, но спорить с этими существами не стал. Возможно, что бесполезный в практических целях тент выполняет некую ритуальную роль. К примеру, у мягкотелых табу на ночевку без тента?