Юрий Никитин - Мегамир

Кирилл начал спотыкаться, часто падал. Дмитрий дышал часто широко раскрытым ртом, лицо его стало как бумажная маска. Лопнула губа, но кровь тут же засохла темно-коричневым клинышком на подбородке.

— Давай я немного понесу...

— Ты себя донеси!

Он ударился головой в ствол, упал, прополз несколько шагов, почти не соображая, где он и что с ним, но Сашу не выпустил, потом тяжело поднялся, раскачиваясь из стороны в сторону.

Кирилл догнал, схватил за плечо:

— Вверх...

Дмитрий, не слушая, ломился вперед, натыкаясь на стебли. Он шатался под тяжестью Саши, но рук не разомкнул ни разу.

Кирилл потряс его, просипел прямо в ухо:

— Вверх... по стеблю...

Дмитрий помотал головой, по губе потекла новая алая струйка.

— Станция... прямо...

— До станции сейчас не дойти... Вверх.

Дмитрий, как автомат, начал взбираться на ближайший ствол. Сашу удерживал одной рукой, другой цеплялся за упругие волоски, торчащие по всему стеблю. Кирилл часто соскальзывал, нечеловеческими усилиями задерживался то на кончиках пальцев, то буквально зубами, ухватившись за торчащую щетинку.

Солнце просвечивало стену, и раздутые от воды клетки были совсем рядом! Кирилл даже ощущал, как вода, повинуясь осмотическим законам, поднимается вверх, превращаясь из холодной грунтовой в теплую, а потом — на поверхности листьев — в пар. Огромные массы воды двигались в одном направлении с ним, но к ним не пробиться...

Впереди в поле зрения внезапно выпер огромный зеленый шар размером с воздушный мешок братьев Монгольфье. Находился шар не на стволе, а на ветке близ ствола. Кирилл обогнал Дмитрия, показывая дорогу, уткнулся головой в пористую стену. Руки тряслись, глаза стали сухие, как слюда, дерево ломалось, как в детском калейдоскопе. Дмитрий спросил, Кирилл разевал рот, но пересохшее горло только сипело. В черепе начали рваться бомбочки. Он слышал, что Дмитрий трясет его, но спасительно провалился в небытие.

Дмитрий перехватил бластер удобнее, из приклада выдвинулось острое лезвие. Зеленая ткань шара затрещала, из надреза полезло белесое. Уворачиваясь, Дмитрий вспарывал межклеточные перекрытия, сок выбрызгивался, шипел, вздувался ядовито-белесо-зелеными шарами.

Кирилл очнулся — лицо облепила слизь, не давая дышать. Голова трещала, он весь был сказочно мокрым, воздух, как в русской бане, такой же влажный и жаркий. Зеленый купол уходил вверх, как в планетарии, вместо звезд так же медленно, как звезды, двигались стада тлей. Ослабленное стенами солнце заливало призрачно-зеленым светом.

Огромные квадратные клетки темнели по краям, в середине каждой колыхалось темное ядро. Весь галл расчерчен на мелкие ячейки и казался укрытым маскировочной сетью. В плотном воздухе отражались тени колыхающихся за галлом листьев. Сгущения воздуха двигались, как зеленые призраки, меняли форму, размывали на части, трансформировались, и в каждом призраке Кирилл находил знакомые формы.

Тлей было множество, ближайшие от Кирилла поспешно вытаскивали хоботки, спешили отодвинуться. Стена еще пузырилась, безобразный нарост выпускал зеленые слюни, шипел, пузырился, но сок быстро схватывался, застывал. Пленка уплотнялась, внутри пузырьков быстро появлялись темные жилки, комочки.

Саша лежала в трех шагах, над ней склонилось зеленое чудовище. Оно переворачивало неподвижное тело, рычало, выбирая место, неукрытое пластиковым клеем. Кирилл рванулся к ним, но упал лицом вниз. Ноги были в зеленой застывшей массе. Отчаянно рванулся, забился, начал искать нож, пальцы скользили по зеленой слизи, покрывшей его с головы до ног, и наконец сообразил, что он тоже сейчас чудовище, страхолюдина что надо.

— Дмитрий, — прохрипел он, с трудом заставляя слушаться голосовые связки. — Сбрось сок, пока не пристыл... Потом отдерешь с мясом...

— Где ты видишь мясо?

Только Саша выглядела чистенькой, как облепленное яичко. К пластику сок не прилипал, а ее лицо Дмитрий наверняка прижимал к груди, когда пролезал в галл.

— Как ты нас протащил? — спросил Кирилл виновато. — Ничего не понимаю.

— Самому бы вспомнить, — буркнул Дмитрий. Голос у него был как у рассохшегося дерева. — Наверное, на инстинктах, как у твоих муравьев. Хоть двери тут автоматически захлопываются, а то бы весь пар выпустил...

Морщась, он сдирал ленты. Кирилл поспешно обдирал нечаянно приобретенный скафандр, кожу щипало, словно сдирал ее вместе с зелеными потеками. Дмитрий шипел, ругался, наконец решил со злостью:

— Остальное пусть Кравченко. Хоть с мясом, но там анестезин и прочие чудеса медицины.

Слабый стон заставил его подпрыгнуть. Губы Саши чуть шевельнулись. Лицо его исхудало, нос заострился, как у покойника.

— Увлажняемся, — сказал Кирилл напряженно, — и делаем бросок до станции. Тут я ничего не могу, это не озеро. Кравченко должен получить ее как можно скорее.

Дмитрий, не глядя, сцапал ближайшую тлю. Увлажнив, как велел Кирилл, себя изнутри, вторую безжалостно разорвал над Сашей. Она закашлялась, лицо дернулось, словно хотела вытереть залитое сиропом лицо, но руки были скованы пластиком.

— Будем жить, — определил Дмитрий угрюмо. — Выкарабкаемся... Банька здесь, а? Только жабьего цвета. С детства жаб не люблю. От них бородавки.

Сам он стоял зеленый, в крупных бородавках засохшего сока. Воздух вокруг него ходил темными сгустками, призраки были перенасыщены влагой и сладостью. Галл был молодым, дней двадцать от роду, но стада паслись разновозрастные, двух-трех поколений. Дмитрий, судя по его лицу, начинал догадываться или постигать муравьиным инстинктом удивительное приспособление растений и тлей друг к другу. Будяк дает условия для тлей, сюда ни божьи коровки, ни златоглазки не проберутся, но зато здесь они в изоляции, молодым листикам не вредят... Да и соку пьют намного меньше: здесь и так мокро, сыро.

Если бы Мазохин не был таким твердолобым, подумал Кирилл, сам ужасаясь возникшей идее, станцию можно упрятать в такой галл! Растение давало бы защиту, сладкие соки, микроклимат, то есть все то, что пока на станции добывается с трудом, да и то чужими — из Большого Мира — усилиями. А люди бы защищали растение от врагов. Ведь даже тли не просто паразитируют, как закричал бы радетель справедливости, а в уплату снабжают ауксином — растение растет быстрее, обгоняет соседей, первым зацветает, первым засевает окрестности семенами! А остальным, опоздавшим, шиш — места уже заняты...

Кирилл тоже взял молоденькую тлю, напился. Дмитрий нежно вытирал липкий сок с Сашиного лица. Она застонала, приоткрыла глаза. Дмитрий обрадованно сказал бодрым голосом добровольца из ограниченного контингента войск в дружественной стране:

— Держись, все хорошо. Тебя починят, обещаю. Не в таких переделках бывали!