Юрий Никитин - Мегамир

На стенках мерцала зеленоватым светом не просто слизь, а симбиотические грибы, лакомство личинок жуков. Занимаясь муравьями, занимаешься и их окружением, и у этих жуков Кирилл нашел ящички на передке груди, куда они, покидая материнское гнездо, наталкивали запас грибов. На новом месте, выгрызая для потомства галерею, сразу же высаживают на стены споры грибов. Рассаду. Вначале даже поливают, удобряют. Узнай Саша, начнется: высокая цивилизация, другой путь, непостижимая для млекопитающих мудрость...

Чем ниже, тем аромат древесины становился гуще. Наконец в тоннели, стало жарко и влажно, как в банке. Часто в стенах вертикальной шахты мелькали темные круглые отверстия, но только дважды на дальнем конце мелькнул свет. Остальные забиты опилками наглухо, жук держал тут микроклимат, какой изволил.

Саша несколько раз падала Кириллу на голову, извинялась, пробовала держать голос на мужественной ноте:

— Все-таки это не муравейник! Там миллионы умниц, а тут намного проще... Сила за коллективами, а жуки — индивидуалисты...

— Ну у жуков тоже начали образовываться стаи, — возразил Кирилл, чувствуя необходимость восстановить справедливость. — Когда надо заселять дерево, первые жуки идут на верную гибель! Продырявливают, и вторая волна жуков заселяет ствол без труда. Это уже зачатки общественности! Коллективисты...

Он умолк, насторожился. Дальше внизу явно была жизнь. И не просто жизнь, вроде плесени, а сильная, уверенная в собственной силе. Саша опять наткнулась, пробормотала извинения, Кирилл не ответил, и девушка тут же протиснулась пониже, в темноте прозвучал щелчок взводимого курка.

Несколько минут люди не двигались, прислушиваясь. Ощущение чужой жизни стало сильнее. Даже Саша уловила ее признаки, судорожно вздохнула, подобрала ноги. Внизу было темно и страшно.

Вдруг тоннель заполнил гулкий мощный голос, эхо в панике заметалось в тесном колодце:

— Кирилл, подержи эту сумасшедшую за руки! Она вот-вот выстрелит!

Саша вскрикнула, Кирилл спросил:

— Ты где?

— Внизу. Вижу вас на фоне голубого неба. Звезд не видно, хотя говорят, что из колодца, из глубокого колодца...

Саша закричала яростно:

— Ты брось эти штучки! Нашел, где пугать! А если бы я в самом деле выстрелила?

Голос Дмитрия был полон снисходительного превосходства:

— Во-первых, я вижу каждое ваше движение. Во-вторых, я не в тоннеле, так что мне не свалишься на шею, как ты прыгнула уже на Кирилла. Я в боковушке, выглядываю одним глазком.

— Поберегись, — сказал Кирилл.

Он падал довольно долго, наконец из темноты его схватило, притянуло к стене. Сверху привычно упала Саша, стукнула Кирилла по голове набором гранат и стрелкового оружия.

— Соскучился по вас, — объяснил Дмитрий невиновно. — Кирилл, снаружи пня никаких признаков. У основания бродят целые стада мокриц, блестянок, зеленух, но это было и раньше.

— Здесь Никиты нет тоже, — ответила Саша.

— Мы его здесь и не ищем, — поправил Кирилл. Он видел их белеющие в темноте лица, объяснил терпеливо. — Мы смотрим на возможность... Ищем опасность. Но здесь безопаснее, чем в московском метро.

— Безопаснее? — ахнула Саша.

— Да. В муравейнике во сто крат труднее, но как только вы научились следовать правилам... В метро за нарушение правил безопасности можно тоже потерять не только рубль за штраф, но и голову.

Он протиснулся мимо десантников, едва не сорвался во влажные испарения, что поднимались мощно, победно, лишь на самом верху рассеивались по тоннелям и тоннельчикам. Грибки светились совсем слабо, боковых норок прибавилось.

Дмитрий догнал, проворчал вполголоса:

— Все время мерещится нечто... У жуков бывают привидения? А то вон чернявое выглянуло... спряталось... Опять выглянуло! Вроде бы как с рогами?

— В вентиляционной трубе пусто?

— Даже клещей не встретил.

— Спустись по маточному ходу, а мы с Сашей посмотрим в соседнем тоннеле. Если ничего не встретишь, встречаемся наверху.

Дмитрий бесстрашно ринулся вниз. Он прыгал от стены к стене, как целлулоидный шарик в трубе. В шахте еще долго металось испуганное эхо.

— Рисковый, — проговорила Саша с досадой. — Не цапнет его кто-нибудь? Будет мчаться на всех парах, а его из темноты — ца-а-ап! Прямо в зубы влетит.

— Дмитрий не промах, — ответил Кирилл, но сам не ощутил в голосе уверенности. — Наша чувствительность обострилась, замечаешь?

Они еще улавливали прыжки Дмитрия, шаги, карабканье, могли назвать ход, где тарзанили.

— Я бы его отыскала легко.

— Слух, как сама понимаешь, не причем... По вкусу молекул воздуха?

— Интуиция, — спросила Саша, ее голос в темноте зазвенел. — Шестое чувство? Телепатия?

— Ох, перестань...

Удивляемся, подумал он, что кузнечик чувствует колебания с амплитудой в половину атомного ядра водорода, но здесь мы тоже кузнечики и сверхкузнечики. Кузнечикам и не снилось, как сможем чуять мы, если малость сосредоточимся, подтренируемся...

Он осторожно спускался по цилиндрическому ходу, наполовину одурманенный испарениями. Бетонные кольца такого диаметра видел при прокладке городской канализации, но здесь не бетон, жизнь на стенках в виде плесени, жизнь копошилась в нижних слоях пня, он сам, Кирилл Журавлев, здесь часть жизни огромнейшего организма...

Он прислушался. Прыжки Дмитрия слышались отчетливо, хотя его занесло уже Бог знает куда. Гнездо строилось так, чтобы короед знал о проказах личинок? Бионикам здесь есть чему учиться, жук совершенствовал акустику миллионы лет.

Чуть повеселел, найдя рациональное объяснение. Непременные в среде полуинтеллигентов разговоры об экстрасенсах вызывали тошноту. Когда-то спорил с ними, доказывал, но скоро сообразил, что имеет дело с верующими на свой лад. А с верующих что возьмешь? Хотя люди они хорошие. Иногда...

Тупик ощутил задолго до того, как уперся в него лбом. Здесь было так жарко и мокро, что Журавлев с удовольствием подумал о собственной предусмотрительности. В скафандре уже сварился бы!

Саша ощупала влажный ковер грибков. Под ними чувствовались размокшие поленья опилок.

— Глухой номер?

— Вернемся, — предложил Кирилл.

Они выбрались через боковой ход, чтобы не проделывать изнурительный путь вверх. В тесном тоннельчике Саша ползла первой, она десантница, а Журавлев, хоть и непосредственное начальство, увы, не профессионал...

Кирилл не спорил. Выпали из дерева почти на уровне почвы. Саша принялась ходить по кругу, охраняя драгоценную жизнь ученого, а Кирилл сидел мрачный, как грозовая туча. Станция на ошибочном месте, но как об этом заикнуться? Коллектив дружно трудится на плоту, не замечая в трудовом энтузиазме, что стремительно приближается к Ниагарскому водопаду... Только он, Кирилл Журавлев, понимает, но беда в том, что именно он — самый никудышный боец в мире!