Юрий Никитин - Империя Зла

Телекамера показывала крупным планом потрясенные лица слушателей, как же – святой, а у меня мелькнула насмешливая мысль: святой подстать нашим депутатам. Имущество моего монастыря не трожь, а соседние села хоть разори, хоть сожги, это нам до церковной свечки...

Кречет перехватил мой взгляд, брезгливо поморщился:

– Да ладно вам. Наша церковь даже последнего царя умудрилась причислить к лику святых!..

Коломиец вмешался, как истый боец за справедливость:

– А при чем церковь, при чем церковь?.. Все так! Вон обидели чем-то Белова, да не академика, а знаменитого хоккеиста, так наш Краснохарев... вот он, не отвертится!.. пообещал взять это дело под свой контроль. А если бы Белов был не знаменитым хоккеистом, а простым слесарем?

Кречет недобро хмыкнул:

– А вам что, равноправия восхотелось?

– Нет, но равных возможностей...

– Ого, так это вообще коммунизм!

Коломиец съежился, втянул голову в плечи. При коммунизме у него, правда, был не один этот потертый костюм, а целый гардероб, как и дача в Переделкино, но что-то обратно в тот строй не восхотелось.

Снова все шелестели бумагами, демонстрировали умение обращаться с ноутбуками, отсылали по модемам, дозванивались без секретарей, на широком столе лежали ручки шариковые, перьевые, ультрацезиевые, были и чуть ли не гусиные перья, мир меняется чересчур стремительно, министры не успевают, возраст не тот, чтобы компы осваивать...

Краснохарев потер лоб, тряхнул головой. Взор его был мутен, а когда глаза, подвигавшись как у хамелеона, сошлись в одной точке, он вперил задумчивый взор в Сказбуша:

– А что, Илья Парфенович, предполагаете из дополнительных мер по защите президента? Известно, если его отстрелить...

Он смерил Кречета настолько прицельным взором, что Сказбуш спросил с великим интересом профессионала:

– То что?

– То, – сообщил Краснохарев значительно, – что, пожалуй, реформы... некоторым образом, могут пойти другим путем. Иначе, если говорить доступно.

Сказбуш начал перечислять дополнительные меры, а Кречет с нетерпением повернулся ко мне:

– Виктор Александрович, а как насчет оригинальных идей? Вы ведь у нас непростой человек, непростой. Все работают, а вы думаете, думаете...

Я поморщился:

– Напоминаете, что дурак – это всего лишь человек, мыслящий оригинально?.. Отстрелить все равно смогут. Разве что Кречету не только не ездить за рубеж, но и Кремля не покидать, как наш дорогой Иосиф Виссарионович? Да нет, могут и там достать... Проще сделать так, чтобы они сами оберегали. Даже от наших экстремистов. Так дешевле. Да и забавнее.

Меня поддели на острые взгляды, как полковника Киреева на турецкие штыки. Краснохарев пробасил недоверчиво:

– Поясните, пожалуйста.

– Вот вы, к примеру, начнете выступать с заявлениями... ну, более экстремистскими, чем у Кречета. А мы пустим слушок, что ежели с Кречетом что, то преемником станет наш дорогой Краснохарев. Вы, понятно, демократов под нож, журналистов на виселицу, всю страну обратно в коммунизм... Тогда наши нынешние противники с Кречета начнут пылинки сдувать!

Краснохарев наконец решил, что пора обидеться:

– Почему меня? Лучше уж Яузова в ястребы! У него и нос крючком.

– У него нос горбатый не потому, – намекнул Коган туманно. – Он, наверное, из энтих... пархатые, которые. Недаром же армия разложена как девка на панели. А вообще-то идея хороша. Но только надо в самом деле чем-то подкрепить. Рано или поздно все, что здесь говорится за непроницаемыми шторами, станет явным. То ли я проговорюсь Всемирному Сионистскому Конгрессу, на службе которого, естественно, состою, то ли кто-то разбрякает своей... гм... племяннице, но если, в самом деле, кого-то начнем прочить, то идея станет реальностью.

Кречет поморщился, никому не нравится, когда начинают готовить преемника, пусть даже липового, все равно что мерку снимают для гроба, сказал нетерпеливо:

– Это решим в процессе. А сейчас как насчет наших алмазных копей? Все еще мечтают отделиться от России, или наш батальон быстрого ответа переубедил?

Вообще-то, после обеда работа шла скомкано. Министры то и дело косились на экраны телевизоров. Велась прямая передача из Думы, а там спорят до хрипоты. Чуть ли не единственный случай, когда мнения разделились на диаметрально противоположные, а нейтральных не оказалось, ни один не собирался воздерживаться при голосовании.

То, что Кречет железной рукой принялся выправлять экономику, да и не только экономику, восхитило всех сторонников железной власти. У генерала сразу отыскались сторонники среди коммунистов, либералов, националистов. Зато от самого имени Кречета визжали западники, но когда Кречет круто повернул в сторону исламизации, то коммунисты и либералы, не говоря уже о националистах, заговорили о предательстве национальных интересов. Россия-де сплошь православная, у нее на знамени: бог, царь и народ, а Аллах никакой не бог, даже не полбога, Кречета долой, зато западники растерянно замямлили, что вот тут как раз генерал показал себя широко мыслящим человеком, ислам в России ущемлялся, а сейчас все равны... но и западники были ошарашены быстрым ростом влияния ислама, созданием исламских обществ, кружков, секций, началом строительства трехсот мечетей по России. Одно дело со вкусом разглагольствовать о необходимости равноправия, зная, что никто его не введет, а другое дело...

Пожалуй, только одна партия безоговорочно поддержала Кречета: партия сторонников свободной продажи оружия. Правда, называлось не партией, а движением. В программе вроде бы обошлись без политических требований, но движение с такой скоростью набирало силу, что к немногословному лидеру движения, Валерию Полозову, начали не просто присматриваться, но и подбирать ключи те, кто вчера его еще не замечал.

Похоже, что в результате дебатов коммунисты, националисты и западники оказались в одной упряжке. Я видел, как в кабинете Кречета растет напряжение, в Думе дошло до голосования о вотуме недоверия.

– Конси... консили... консолидируются, – выговорил Краснохарев с трудом, – Собираются в кулак, черти... Крупные звери, средние, даже мелочь... С ними даже та партия лакеев! Ну, именующие себя монархистами. Ну те самые, которые после победы хотят стать старшими лакеями... Им, дескать, будут служить вовсе холопы, а они будут лизать высшим лакеям, те – сиятельным лакеям... и так далее, вплоть до Первого, которому будет лизать те, кто его помазал.

– Что-что? – не понял Черногоров.

– Помазал, – объяснил министр культуры, – на царство и владение всеми, кто живет в том царстве. Нами, то есть.

– А, черт! И такие еще есть? Лучше уж власть отдать любителям пива.

Краснохарев посмотрел на сияющего Когана, сказал задумчиво: