Баррингтон Бейли - Курс на столкновение

Ким был в отличной форме, он исчезал и появлялся быстрее, чем Су Мин успевал за ним следить. Игра шла бы лучше, если бы Су Мин смог на ней сконцентрироваться, но его голова была забита другими мыслями, и мысли эти мешали движениям. Ким выиграл.

– Еще разок? – спросил он, широко улыбаясь.

Су Мин отложил ракетку.

– Давай в другой раз. Сегодня у меня так слабо идет, что это даже трудно назвать партией!

– Тогда в многовременные шахматы? И с разными градиентами времени на каждом ряде?

Су Мин, отказываясь, помотал головой.

Многовременные шахматы требовали такой небывалой концентрации внимания, такой феноменальной, что у него не имелось даже самой слабой надежды на выигрыш.

– Решил отдохнуть? Может, заглянем на какое-нибудь представление или прогуляемся к девочкам? – не успокаивался Ким.

– Прости, Ким, мне еще надо кое-что сделать по дому. Мне надо бежать.

– Понимаю. Ну так беги. А я тоже пошел.

Ким по-приятельски махнул рукой в знак прощания и большими прыжками понесся к прямоугольному проходу, за которым располагалась секция прыжков с трамплина. Су Мин вышел из центра отдыха и поехал домой.

По дороге он размышлял над тем, что Ким никогда не понял бы того, что ему не дает покоя. Более того, намерения Су Мина шокировали бы его и вызвали отвращение. И никто другой его бы не понял по обе стороны разделенного города, потому что люди не в состоянии понять того, что выходит за пределы их опыта. Для всех, за исключением Су Мина, вторая Реторта – будь она Верхняя или Нижняя – существовала лишь как абстрактное понятие...

Лифт падал вниз, минуя многочисленные уровни заводов и фабрик, центры развлечений, жилые этажи. Наконец-то выбравшись из него, Су Мин углубился в лабиринт узеньких улочек и добрался до небольшого, симпатичного домика, являющегося одним из элементов некоего архитектурного целого. Он приложил к замку указательный палец и вошел внутрь.

Дед сидел за столом и потягивал шипящую минеральную воду. Дед был всего лишь на двадцать лет старше Су Мина (еще одно доказательство того, что жители Города-Реторты овладели временем).

Су Мин почтительно поздоровался и достал из автомата порцию пищи. На ужин оказалось блюдо из искусственного риса, курицы под соусом кэрри и побегов бамбука.

– Ну, как на работе? – спросил дед, внимательно разглядывая его. Су Мин машинально кивнул.

– Неплохо.

Несмотря на то, что прошло уже десять лет, его до сих пор удивляло, как много места в повседневных разговорах обитателей Нижней Реторты занимает работа. Общественная структура действовала здесь без каких-либо сбоев: все были полны чуть ли не фантастической заинтересованности в производственных вопросах, в выпуске продукции. Он и сам интересовался этим – производство, как бы там ни было, затягивало – но работа не могла полностью поглотить его мысли. Он заботился о том, чтобы не утратить более широкий умственный кругозор, который был недоступен этим... расам...

Он быстро покончил с едой и устроился поудобнее, погруженный в свои мысли. Дед включил стенной экран. Какой-то специалист объяснял принципы работы системы, вызывающей замедление хода времени. Система и в самом деле тормозила, многократно подгоняя частичку подвижного "сейчас" через одну и ту же фазу. Су Мин, который уже был знаком с излагаемым методом, смотрел программу без интереса. Он подумал, что следом покажут или какую-нибудь сентиментальную драму, или комедийное шоу, или еще что-то в том же духе.

И почувствовал, как в нем зреет волна протеста.

– Жаль, что ты не видел, что показывают _т_а_м_, в Верхней Реторте, произнес он с неожиданной запальчивостью.

Дед вздохнул и поглядел на него со скептической улыбкой.

– Опять о том же?

– Но, дедушка, сам подумай, неужели ты не хотел бы посмотреть, как это все там? – спросил Су Мин. – Там все абсолютно по-другому. Людям живется намного легче, и все вокруг такое... великолепное. Тебе просто необходимо это увидеть.

Дед рассмеялся. Это был ласковый смех, полный добродушия и спокойствия.

– Это все заслуга твоего отца! – хихикнул дед. – Лучше живут, говоришь? А я вот совершенно уверен, что хуже. – Он скривился. – Не работают, ничего не производят, какой смысл в такой жизни! Меня и моя вполне устраивает.

Вот именно, подумал Су Мин. Вот она, основа функционирования системы. Ни одна из половинок разделенного города не завидует другой. Обитатели Мыслительной Реторты считают рабочих, с которыми никогда не сталкивались воочию, бездумными роботами; рабочие же говорят, что те, кто живет в окружении утонченной культуры, предаваясь духовному самоусовершенствованию – обыкновенные трутни, которых ничто бы так ни осчастливило, как хороший общественно-полезный труд. Это идеальное равновесие могло нарушить лишь непосредственное соприкосновение обеих групп.

Именно поэтому система не сработала в случае с Су Мином.

– Да успокойся ты, наконец, – уговаривал его дед. – Мы и здесь живем совсем неплохо. Хватит забивать голову теми, кто наверху. Пусть себе живут как хотят. Мне достаточно и того, что у меня есть.

Общественная структура Города-Реторты не имела, пожалуй, себе сколь-нибудь подобных. Она была не только надежна, но и гениальна. Основанная на непременной сегрегации классов, она, однако, позволяла сохраниться достаточно специфичной модели демократии: демократии, основанной на том, что оба класса менялись местами с каждым последующим поколением. Через несколько часов после рождения младенцев отбирали у родителей и переносили их в другую Реторту, где их воспитанием занимались деды.

Эта практика опиралась на простой, но фундаментальный этический принцип: человек может быть обречен всю свою жизнь провести в Продукционной Реторте, но его утешает по крайней мере знание того, что дети его будут пользоваться всеми благами и удовольствиями Мыслительной Реторты. И, наоборот, каждый из родителей, вынужденный отправить свое чадо в Нижнюю Реторту, обречь на суровые условия труда и дисциплины, получал взамен для воспитания своего собственного внука.

Все работало как часы. За многие столетия произошло лишь несколько случаев, когда этот порядок пытались нарушить, но на принципы самой общественной системы не замахивался еще никто. По крайней мере, Су Мин о подобном не слышал. Су Мин жалел, что определенные прецеденты уже были: может, в противном случае его не так бы мучили кошмары всеобщего отупения. Поскольку сам он был живым примером исключения из правил, причем, насколько он знал, единственным на протяжении многих лет. Его отцом был Ху Сяо, высокопоставленный правительственный чиновник, может, даже министр в Верхней Реторте, как считал Су Мин. Должно быть, с ним и в самом деле творилось что-то странное, поскольку, живя в обществе, члены которого за многие века идеально приспособились к древним обычаям и неуклонно придерживались их, он неожиданно убедился, что не в силах смириться с мыслью, что его новорожденный сын должен отправиться в Нижнюю Реторту. Нарушив закон, он оставил ребенка у себя, повсюду выдавая его за прибывшего "снизу" внука.