Владимир Михановский - Гостиница 'Сигма'

Добравшись до угла помещения, Борца остановился, не веря собственным глазам. Он смотрел не отрываясь на небольшой продолговатый предмет, лежащий в гамаке невесомости. Глаза Борцы успели привыкнуть к скудному свету, и он без труда различил, что предмет имеет очертания человеческой фигуры. Для ребенка слишком мал... Неужели биокибернетическая модель? Это в прошлом-то веке? Переворот в исторической науке, и автором его будет он. Борца! С бьющимся сердцем Борца приблизился к гамаку и протянул руку, облитую непроницаемой перчаткой, к неподвижному предмету. Рассмотрел его и улыбнулся разочарованно: переворот откладывается. История прошлого века осталась непоколебленной. В руках Борцы была не биокибернетическая модель, а обыкновенная детская кукла, к тому же поломанная.

Манипулятор неотступно следовал за Борцей. Четверо операторов непрерывно докладывали по биосвязи, что досмотр "Альберта" проходит без осложнений.

Что ж, пора в капитанский отсек. Уже на выходе Борца огляделся. Внимание его привлек прямоугольный плоский предмет, свободно плававший в пространстве близ запыленного иллюминатора.

За три года карантинной службы, не говоря уж о тренировках в Звездной академии, Борца привык к невесомости. "Штанги нужны только для новичков", - любил говорить Джой Арго. Почти автоматическим, точно рассчитанным движением Борца оттолкнулся от пола и, перелетев по прямой почти весь отсек, в последний момент ухватился одной рукой за решетку, защищавшую иллюминатор, а другую протянул к медленно проплывающему предмету, который заинтересовал его.

Манипулятор в точности повторил прыжок человека.

Отпустив решетку, Борца вертел в руках непонятный предмет. Постучал по верхней плоскости пальцем - звук получился глухим. Как такие коробки назывались раньше? Шкатулка? Кубышка? Нет, табакерка. Точно, табакерка. Они были в ходу давно, еще до открытия Востокова.

Крышку табакерки покрывала серебряная инкрустация. Борца потрогал пальцем в непроницаемой перчатке искусные металлические завитки, затем протянул коробку манипулятору, на табло которого через несколько секунд вспыхнул сигнал: "Опасности нет". Тогда он надавил на выпуклость у створки, и табакерка раскрылась неожиданно легко. Внизу оказалась темно-коричневая волокнистая масса, совершенно высохшая. Кто знает, сколько лет подвергался воздействию радиации этот табак. Какие неожиданные свойства приобрел он в результате такой обработки? А хорошо бы прихватить немного. Для опытов. Реактивами пощупать. А главное, добавить в рабочее вещество машины синтеза. О, он будет осторожен. И потом, ведь рабочее вещество надежно отделено от наблюдателя...

Борца еще раз глянул на изящную вещицу.

Нет, табакерку он не возьмет - все предметы в корабле должны остаться на месте.

Строго говоря, он и так нарушает карантинный кодекс... Но искушение было слишком велико.

Борца засунул поглубже в карман горстку волокнистой массы, а табакерку, захлопнув, выпустил из рук, и она поплыла по отсеку.

Встреча с экипажем была радостной. По просьбе Борцы капитан вручил ему бортовой журнал и коротко рассказал о полете - таков был свято соблюдавшийся ритуал.

Но в данный момент Борцу волновали не передряги альбертиан в пути, не изумрудный кристалл на носу корабля и даже не девушка, стоявшая рядом с капитаном, хотя он и успел заметить, что она красивая.

- Вы прикинули эффект времени? - спросил Борца, когда капитан, закончив рассказ, умолк.

- Да, отстали мы от вас порядком, - ответил высокий капитан, чем-то напоминавший Борце Петра Брагу. - На сто четыре года, если не считать месяцев.

Глазомер не подвел Борцу.

- Выходит, вы стартовали в двадцать первом веке, - произнес он, чтобы нарушить тягостную паузу.

- Да, в самом начале, - сказал капитан. - Мы жили на Земле еще в двадцатом веке. Даже Зарика помнит его. Правда?

- Правда, - улыбнулась девушка.

В отсек вошли остальные работники карантинной службы, и сразу стало тесно. Каждый доложил Борце о том, что на борту "Альберта" все в порядке.

- Значит, мы можем... можем лететь на Землю? - дрогнувшим голосом спросил капитан.

- Конечно, - сказал Борца и посмотрел на часы. - Минут через десять за вами прибудет пассажирская ракета.

- А что будет с нашим "Альбертом"? - спросила Зарика.

- Интересный корабль. Думаю, ему найдется местечко в Музее звездоплавания, - сказал Борца. - Кстати, этот музей недалеко от городка, в котором вы поживете некоторое время.

- Пока догоним вас? - спросила Зарика.

- А может, и перегоните, - улыбнулся Борца.

Ему о многом хотелось расспросить альбертиан - не о полете, а о жизни на Земле до того, как стартовал их корабль, - но Борца был сдержан в расспросах: он знал, что поколение альбертиан ушло и они остались одни маленький островок прошлого в реке времени. Ни родных, ни близких, ни друзей - никого не осталось на Земле, если не считать, конечно, их отдаленных потомков. Но это - новые поколения...

Альбертиане, наоборот, наперебой сыпали вопросы. Борца и его товарищи еле успевали отвечать на них.

- Построили мост через Берингов пролив?

- Полвека назад.

- А как климат на Земле?

- Перекроили - не узнаете!

- Льды Антарктики растопили?

- Нет.

- Неужели энергии не хватило? - удивился капитан.

- Энергии у нас достаточно, - ответил Борца. - Преобразователи считают, что растапливать льды опасно - слишком повысится уровень воды в Мировом океане.

Чувствовалось, как изголодались альбертиане по общению. Борца вдруг подумал, что на его глазах и при его участии осуществляется великое дело связь времен, рукопожатие эпох. Ему зримо представилась цепочка поколений, словно цепочка альпинистов, совершающих восхождение к трудной вершине. Каждый связан со всеми и все - с каждым. Порвется одно звено - что станется с цепью? Что у них сейчас в душе, у альбертиан? Вот, например, эта девушка. Подумать только - она помнит, она захватила XX век, героическое и мятежное время, когда люди, разорвав путы земного тяготения, впервые шагнули в космос. А имя какое у нее - Зарика! Борца никогда раньше не слышал такого. В нем чудится и заря, и река, и еще что-то, не поддающееся определению. Лицо - будто сошедшее с древней камеи... В руках Зарика держала старую, истрепанную книжку. "Наверно, роман", - подумал Борца. Обложка была затрепана, но, когда Зарика повернулась, он исхитрился прочесть на корешке: "Микробиология".

Отсек дрогнул от толчка.

- Прибыла ракета, - сказал Борца.

Сдача дежурства и несколько последующих дней прошли для него как в тумане. Перед глазами все время маячила Зарика, девушка с лицом восточной царицы и глазами цвета морской волны. Несколько раз, будучи дома, он порывался связаться с "Сигмой". Подходил к видео, нажимал клавиши, но, не добрав, давал отбой. Бузивс, мрачный шимпанзе, молча, но с явным неодобрением наблюдал эволюции хозяина. Был Бузивс меланхоликом, к тому же обладал вздорным характером. В частности, недолюбливал гостей. А народу к Борце приходило немало. Со старыми друзьями хозяина Бузивс кое-как мирился, но новых встречал в штыки. Это приводило к смешным, а подчас и не очень смешным ситуациям, но Борца привязался к старой обезьяне и никак не мог решиться на то, чтобы с ней расстаться. Как-то он случайно обнаружил, что зрение Бузивса основательно ослабло. Приглашенный медик предложил выписать Бузивсу очки, и Борца с радостью ухватился за эту идею: быть может, угрюмость и необщительность Бузивса проистекают от его физического недостатка?