Стивен Кинг - Под Куполом

— Мне лучше, но не совсем хорошо, — говорила Андреа. Они сидели на кухне. До Гораса долетал запах кофе. Холодного кофе, не горячего. И маленьких пирожных. С глазурью. — Все равно меня на них тянет. — Если она говорила о пирожных с глазурью, то Горас тоже не отказался бы от одного или двух.

— Тяга может остаться надолго, однако не это самое важное. Я хвалю тебя за храбрость, но Расти прав. Полный отказ от них — глупо и опасно. Тебе чертовски повезло, что обошлось без припадков.

— Насколько мне известно, не обошлось. — Андреа выпила кофе. Горас услышал, как она шумно втянула его. — И мне снились такие чертовски яркие сны. Один — о пожаре. Большом пожаре. На Хэллоуин.

— Но теперь тебе лучше.

— Немного. И я уже начинаю думать, что смогу выкарабкаться. Джулия, я буду рада, если ты останешься у меня, но, думаю, ты сможешь найти местечко и получше. Этот запах…

— С запахом мы попытаемся справиться. Возьмем у Берпи вентилятор на батарейках. Если ты предлагаешь стол и кров — как мне, так и Горасу, — я твое предложение принимаю. Нельзя оставаться одной, пытаясь избавиться от наркотической зависимости.

— Не думаю, что есть какой-то иной способ, дорогая.

— Ты знаешь, о чем я. Почему ты это делаешь?

— Потому что впервые с моего избрания я, возможно, нужна городу. И потому, что Джим Ренни пригрозил лишить меня таблеток, если я попытаюсь противодействовать его планам.

Дальше Горас слушать не стал. Куда больше его интересовал запах, источник которого находился между стеной и краем дивана. На этом диване Андреа любила сидеть в те дни, когда чувствовала себя куда как лучше (спасибо таблеткам), и смотреть телесериал «Гонимые» (продолжение «Остаться в живых»), шоу «Танцы со звездами» или какой-нибудь фильм по Эйч-би-оу. Когда показывали фильмы, Андреа частенько ела приготовленный в микроволновке поп-корн. Ставила миску на столик у дивана. Иной раз раздутые кукурузные зерна выскальзывали из ее руки и падали под столик. Там их Горас и учуял.

Оставив женщин с их болтовней, он полез под столик, в щель между ним и диваном, пытаясь добраться до вкусненького. Конечно, в узком пространстве продвижение давалось ему нелегко, но Горас был небольшой собачкой, да еще и заметно похудел, посаженный на диету. Первые зернышки лежали аккурат за конвертом из плотной коричневой бумаги с распечаткой документов из папки «ВЕЙДЕР». Горас в прямом смысле стоял на имени своей хозяйки, написанном аккуратным почерком Бренды Перкинс, и уже приступил к поглощению первых гранул этого невероятно богатого клада, когда Андреа и Джулия вошли в гостиную.

Какая-то женщина произнесла: «Отнеси это ей» .

Горас поднял голову, прислушался. Говорила не Джулия, не другая женщина. Он слышат голос мертвой. Горас, как и все собаки, часто слышал голоса мертвых, иногда и видел их обладателей. Мертвых вокруг хватало, но живые увидеть их не могли, как не могли унюхать большую часть десяти тысяч запахов, которые ежеминутно, изо дня в день, окружали людей.

Отнеси это Джулии, ей это нужно, это ее.

Горас не понимал, чего от него хотят. Джулия никогда не стала бы есть то, что уже побывало у него в пасти. Горас это знал по собственному многолетнему опыту. Даже если бы он только толкал гранулы носом, она не стала бы их есть. Да, он нашел человеческую еду, но теперь это была и еда с пола.

Не поп-корн. Ко…

— Горас! — Резкий голос Джулии говорил о том, что он ведет себя плохо. Вы понимаете: Ах ты, негодник, ты знаешь, что этого нельзя делать! И бла-бла-бла. — Чего ты туда полез? Немедленно вылезай.

Горас дал задний ход. Одарил Джулию самой обаятельной улыбкой — Джулия, как же я тебя люблю — в надежде, что крошки поп-корна не прилипли к носу. Он съел лишь несколько раздутых кукурузных зерен, но чувствовал, что до основной жилы еще не добрался.

— Ты что-то ел?

Горас сел, глядя на нее с обожанием. Ему не приходилось притворяться: он действительно очень любил Джулию.

— Лучше изменить вопрос, что ты там ел? — Она наклонилась, чтобы заглянуть в щель между диваном и стеной.

Но прежде чем успела это сделать, в горле другой женщины булькнуло. Она обхватила себя руками, чтобы унять дрожь, но успеха не добилась. Запах женщины изменился, и Горас знал, что ее сейчас вырвет. Поэтому пристально наблюдал за ней. Иногда в людской рвоте попадалось вкусненькое.

— Анди, ты в порядке?

Глупый вопрос , подумал Горас. Или она не чувствует, как от нее пахнет? Впрочем, и это был глупый вопрос. Джулия не чувствовала даже запаха собственного пота.

— Да. Нет. Не следовало мне есть булочку с изюмом. Меня сейчас… — Андреа выскочила из комнаты, чтобы добавить новые запахи к тем, что уже шли из писи-какальной комнаты, предположил Горас. Джулия поспешила за ней. Горас подумал, а не забраться ли ему вновь под столик, но он уловил тревогу в голосе хозяйки, а потому побежал следом.

Про голос мертвой он уже напрочь забыл.

Расти позвонил Клер Макклэтчи из автомобиля. Несмотря на ранний час, она ответила после первого гудка, что его не удивило. В эти дни в Честерс-Милле никто долго не спал, во всяком случае, без снотворного.

Она пообещала, что самое позднее к половине девятого Джо и его друзья будут в доме, даже если ей придется сходить за ними самой. Понизив голос, добавила:

— Я думаю, Джо втюрился в малышку Кэлверт.

— Только дурак бы не втюрился.

— Вы хотите взять их с собой?

— Да, но только не в зону высокой радиации. Это я вам обещаю, миссис Макклэтчи.

— Клер. Если я собираюсь разрешить моему сыну поехать с тобой туда, где животные, судя по всему, совершают самоубийства, думаю, мы должны обращаться друг к другу по именам.

— Ты приводишь Бенни и Норри в дом, а я обещаю приглядывать за ними во время нашей экспедиции. Тебя это устраивает?

Клер ответила, что да. Через пять минут после разговора с ней Расти свернул с необычно пустой Моттон-роуд на Драммонд-лейн, короткую улицу, вдоль которой выстроились самые красивые дома Истчестера. И на почтовом ящике красивейшего из самых красивых прочитал «БЕРПИ». Уже скоро он сидел на кухне и пил кофе (горячий, генератор у Берпи еще работал) с Ромео и его женой Мишелой. Супруги выглядели бледными и мрачными. Ромео уже надел костюм, Мишела оставалась в домашнем халате.

— Ты думаешь, этот Барби действительно убил Брен? — спросил Ромми. — Потому что, если он это сделал, друг мой, я убью его сам.

Мишела коснулась его рукой:

— Ты не настолько глуп, мой дорогой.

— Я так не думаю, — ответил Расти. — По-моему, его подставили. Но если ты передашь кому-нибудь мои слова, у нас могут возникнуть неприятности.

— Ромми всегда любил эту женщину. — Мишела улыбалась, но говорила ледяным тоном. — Я иногда думаю, больше меня.