Коллектив авторов - Апокалипсис отменяется (сборник)

– Ты выйдешь в этот мир? – спросил незнакомец с надеждой. – Ты можешь подняться до таких же вершин, увидеть те же горизонты. На олимпе хватит места всем достойным.

Сириус задумался. В информационном пространстве вокруг них наступила давящая тишина.

– Нет, я остаюсь тут, – ответил Сириус, незнакомец почувствовал, что информационные потоки его слов дрогнули как-то по-особенному. – Меня ждет Литания… да-да, Литания, я не могу ее бросить.

– Она тоже может вернуться в реальность, что мешает?

– Нет-нет, там для нее неуютно, страшно. Она хрупка, как цветок, ее место здесь, в этом спокойном мире виртуала, а мое место рядом с ней… да-да, я должен оставаться тут, рядом с ней…

Незнакомец сильнее почувствовал фальшь в словах Сириуса, но уговаривать дальше не стал.

– Твое здешнее прозвище – Сириус, – сказал он. – Ярчайшая звезда на небосводе. Ты бы мог стать такой звездой на самом деле. Каждый может стать, если будет упорно работать и стремиться к цели. Жаль, немногие хотят…

– Меня ждет Литания, – ответил информационный сгусток с идентификатором «Сириус» и исчез, чтобы появиться на теплом солнечном пляже рядом с одиноко сидящей девушкой.

Большая комната, уставлена мольбертами и холстами, залита радостным солнечным светом. В окне проступают очертания мегаполиса. Блестящие грани небоскребов, мелькающие флаеры, где-то далеко внизу блестящие ниточки автострад.

Фигура человека застыла у одного из мольбертов. На холсте незаконченный морской пейзаж: пенистый гребень волны вздымает одинокий фрегат.

Коротко стриженный, в простых потертых джинсах и незаправленной рубашке с ярким узором, человек застыл, будто раздумывая над очередным мазком. На поверхности холста вдруг сам собой выступил мазок синего цвета, за ним другой, третий. Появился тонкий мазок зеленого, смешался с синим, давая бирюзовый цвет морской воды. Чуть желтого и белого – по водной глади заискрились солнечные блики.

Не входя в виртуальность и продолжая работать над холстом, человек подключился к социальной сети коллективного интеллекта. Раньше от нее голова побаливала, но сейчас, с новыми наночастицами, все иначе – надкорковая контактная сетка более тонко взаимодействует с нейронами. Даже не сразу понимаешь, что ощущаешь чужие мысли. Не все, конечно, подсознание фильтрует, оставляет только то, что нужно сознанию в данный момент. Кажется, буквально минут двадцать назад кто-то, подключенный к коллективному разуму, размышлял над вопросом распада мюона. В последнее время теория элементарных частиц стала интересовать художника все больше, хотелось заглянуть в саму суть устройства Вселенной. В общей памяти Сети четко прослеживается логическая цепочка, подкрепленная фактическими данными из информационных сайтов. Чужие мысли, как свои собственные, сформировали четкое понимание вопроса и кое-каких проблем этого направления.

Удобная все-таки штука, не нужно тратить время на поиски информации, если кто-то до этого уже размышлял в подобном направлении. Жаль, большинство великих людей, ученых, деятелей культуры, избегают этого явления, чего-то опасаются. А было бы здорово узнавать о достижениях науки сразу же в момент совершения открытий, да вдобавок ощущать это в своей памяти так, как будто сам совершал открытие или писал книгу, или слышать музыку прямо в голове композитора…

Человек хотел было выйти из СКИ, но почувствовал, что кто-то пользуется его памятью, ищет информацию по технике масляной живописи. «Пусть учится, – подумал художник, – почему бы не поделиться личным опытом». Он отправил СКИ на задний фон мыслей, совершенно не беспокоясь, что кто-то сопрет его идеи картин. «Самой идеи мало, ее нужно уметь реализовать, а лучше, чем я сам, мои идеи никто не реализует», – решил он.

До жути захотелось кофе, художник двинулся было из мастерской на кухню, но, подумав, вызвал из фонового режима памяти ощущение соцсети. СКИ тут же отыскала память человека, пьющего кофе, возможно, этот человек находился на другом конце света и пил кофе неделю назад, а возможно даже, это была собственная старая память художника, он не стал вдумываться в такие мелочи, а просто погрузился в аромат и вкус свежесваренного кофе.

– Все бумагомарательством занимаешься? – раздался вдруг голос из личного канала СКИ, перед художником возник образ подтянутого мужчины в деловом костюме. – Не понимаю, как у тебя хватает времени заниматься еще и этим.

– Я люблю рисовать, – ответил художник мысленно, продолжая контролировать появляющиеся на холсте мазки, – получаю от этого удовольствие. Можешь считать это моей маленькой слабостью.

– Ну, как там с очередным виртуальщиком? – спросил собеседник с интересом.

– Никак. Тоже отказался.

– Испугался?

Художник кивнул, зная, что собеседник почувствует его жест.

– А может, твоя программа недостаточно хороша?

– Достаточно, – коротко ответил художник, – просто наш мир и впрямь… страшноват.

Он оскалил рот в ухмылке, продолжил:

– Нужно постоянно работать, работать и работать, чтобы держаться в этом мире, в достаточно пугающем к тому же мире, вспомни сам этих уникумов на Марсе… Вот он и испугался, струсил, хоть и сослался на девчонку. Там, в виртуале, проще, живешь беззаботно и бездумно.

– В реале большинство живет так же, – подметил собеседник.

Художник на миг сконцентрировал внимание на холсте больше обычного, стараясь выписать особо сложный участок с очень интересной игрой света и тени на фактуре волны, затем продолжил беседу:

– Ну а что еще остается бездарным личностям, чьи интересы оканчиваются сферой плотских удовольствий и ничем больше? Те, кого я пытаюсь вытащить из виртуала, они хотя бы просто трусят, обычный шок будущего, если переборют себя и примут реальный мир таким, каков он есть, то добьются много.

– Ну да, наверное, – согласился собеседник. – И с чего это ты такой добрый? Пускай себе зависают в своем виртуале.

Художник пожал плечами, усмехнулся:

– Вот такой я гуманист и вообще весь из себя.

Сириус сидел, нежно обхватив Литанию. Девушка уютно устроилась в его объятьях, прижимаясь спиной к его груди и откинув голову ему на плечо. Они любовались закатом над морской гладью: багровый шар солнца наполовину скрылся за кромкой воды, половина неба в торжественно алых всполохах переходит в фиолетовые тона. На другой половине, что за спинами молодых людей, небо уже темно-синее с проступающими точками звезд. Алые блики отражаются в водной поверхности, подернутой легкой рябью, вода кажется более темной, чем днем: странное сочетание алого и темно-синего.

Сириус поднял взгляд на быстро темнеющее небо, солнце почти скрылось, остался лишь узкий багровый краешек, что вот-вот исчезнет, и звезд стало больше. Среди прочих ярко блеснула одна.