Роберт Мак-Каммон - Моё !

- Доктор Диди приехала по вызову, - сказала Диди и отвернулась, пока улыбка не изменила ей.

- Сначала займись своим ухом.

- Что? Этой царапиной? Только кожу зацепило; это ерунда.

Ее раненое ухо, скрытое под волосами, покрылось корочкой. Белело оно чертовски, но прежде всего нужно было заняться Лаурой.

- А, вот что еще у меня есть. - Она вынула из кармана пузырек экседрина в максимальной дозе и отставила его в сторону. - Ловкость рук.

Ей бы хотелось, чтобы это был больничный препарат, потому что еще до конца этой ночи им обеим понадобится что-нибудь сильнодействующее.

- Жаль, нечего дать тебе выпить.

- Это ничего. Выживу.

- А куда ж ты денешься. - Диди прошла в ванную, намочила матерчатую мочалку и принесла для Лауры. Когда боль станет нестерпимой, Лауре надо будет во что-то впиться зубами. - Готова?

- Готова.

Диди вытащила языкодержатели. Чуть пошире, чем палочки для мороженного.

- О'кей, - сказала она. - Давай-ка посмотрим.

Она открыла руку Лауры.

Лаура смотрела на лицо Диди. Она подумала, что Диди колоссального труда стоило не скривиться от этого зрелища. Сама Лаура знала, что оно отвратительно. Искалеченная рука - котлетная рука, назвала она ее про себя горела, и ее то и дело охватывало пульсацией такой боли, что у Лауры перехватывало дыхание. Из культи мизинца до сих пор сочилась кровь с сукровицей, пропитавшая подложенное полотенце и простыню под ним. Остальные пальцы свело клешней.

- И что скажет моя маникюрша? - спросила Лаура.

- Надо отмачивать руки в пальмовом масле. Лаура рассмеялась. Смех имел нервозный оттенок. Диди вздохнула, желая как перед Богом, чтобы здесь был кто-нибудь другой, кто мог бы это сделать. Хотя могло бы быть и хуже. Псы могли добраться до горла Лауры, или отгрызть ноги, или вцепиться еще и в другую руку. Или убить ребенка. Диди поглядела на обручальное и на венчальное кольцо на распухшем пальце. Их никак не снять - только разрезать.

- Бриллиант, - сказала Лаура. - Ты сможешь его вынуть из оправы?

- Не знаю. - Она коснулась торчащего бриллианта и обнаружила, что тот уже разболтан - два из шести держащих зубчиков сломаны.

- Попробуй. Я выдержу.

- Зачем тебе его вынимать?

- У нас же осталось всего тридцать пять долларов, - напомнила ей Лаура. Что у нас еще есть заложить, кроме бриллианта?

У них ничего не было. Диди ухватила искалеченное запястье Лауры так мягко, как могла, и принялась работать ножницами, пытаясь вытащить бриллиант. Лаура приготовилась терпеть муку, но ничего не произошло.

- Этот палец мертв, - сказала она. Через несколько минут Диди сумела ослабить третий зубец. Бриллиант болтался, но вытащить его было невозможно. Четвертый зубец оказался потуже.

- Поторопись, ладно? - слабым голосом попросила Лаура. Через две-три минуты Диди достаточно отогнула четвертый зубец, подвела кончик ножниц под бриллиант и надавила. Он легко выскочил, и Диди поймала его на ладонь.

- Отличный камушек. Сколько заплатил за него твой муж?

- Три тысячи долларов. - Пот струился по лицу Лауры. - Это было восемь лет назад.

- Может, мы сможем за него получить пять сотен. Честный ссудный кассир даже не притронется к бриллианту без оправы и без документа на владение. - Она завернула бриллиант в пластырь и положила в карман. - О'кей. Ты готова к большой работе?

- Да. Давай с этим покончим.

Диди начала с промывки руки перекисью водорода. Кровавая пена шипела из раны от укусов, и Лаура стонала и жевала мочалку. Диди пришлось повторить эту работу еще два раза, пока удалось смыть всю корку. Глаза Лауры были крепко зажмурены, слезы сочились из уголков. Диди потянулась за йодом.

- Ну, - сказала она, - сейчас немножко пощиплет. - Лаура опять засунула полотенце между зубами и Диди принялась за свою жуткую работу.

Была в жизни Лауры боль, которую она запомнила навсегда. Ей было девять лет. Она сломя голову ехала на велосипеде по проселочной дороге, когда шины скользнули по гравию. У нее на коленях были кровавые дыры, руки были все ободраны, локти кровоточили и подбородок разбит. А хуже всего - это случилось за две мили от дома. Не было никого, кто услышал бы, если она заплачет. Никого, кто бы ей мог помочь. Так что она встала и залезла на этот велосипед и стала крутить педали, потому что это был единственный выход.

- Лаура! - помнила она вопли своей матери. - Ты себя искалечила!

Нет, это ранение тогда не искалечило ее. Она нажила царапины и шрамы, но с этого дня она и начала расти.

Эта боль тоже оказалась тяжелым уроком. Будто совать руку в горячий уголь, обдавать ее соленой водой и снова в горячий уголь. Ее трясло, пот крупными горошинами сбегал с лица. Судьба еще над ней сжалилась, что через десять секунд после того, как Диди взялась за работу Лаура потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Диди закончила наносить дезинфицирующие средства и уже накладывала шину на безымянный палец Лауры. Выпрямила его и прибинтовывала к языкодержателю, приложив его к пальцу и ладони Лауры. Затем наступила очередь среднего пальца. Когда Диди коснулась его, Лаура болезненно вздрогнула.

- Прости, - сказала Диди - Другого способа нет. Она начала вытягивать палец, чтобы его выпрямить, и Лаура стонала, зажав в зубах мочалку.

И опять Лаура потеряла сознание, что было благословением, потому что Диди смогла завершить работу быстро, поставив шину на место и закрепив пластырем. Она как раз закончила указательный палец, когда веки Лауры затрепетали. Она выплюнула полотенце, лицо ее было желтовато-белым.

- Рвет, - задохнулась она, и Диди кинулась за мусорным ведром.

Испытание еще не закончилось. Диди посадила шину на большой палец - еще одно испытание мучением - и забинтовала всю руку марлевыми бинтами, и от их давления Лаура стонала и потела.

- Ты ведь не хочешь всю жизнь проходить с клешней? - спросила Диди, разрезая марлю и начиная забинтовывать новый слой. Лаура дышала, как медленные кузнечные мехи, ее глаза были отсутствующими, затуманенные болью. - Почти уже добинтовала, - сказала Диди. - Все, теперь все хорошо.

На самом деле нет. Утром надо будет сменить бинты и прочистить раны, и они обе это знали.

- Люси, - прошептала Лаура, когда Диди закончила забинтовывать.

- Что? Какая Люси?

- Люси и Этель. - Она глотнула, в горле у нее жгло. - Когда они.., заворачивали конфеты.., и конфеты бежали по конвейеру все быстрее и быстрее. Ты смотрела эту серию?

- О да! Это был полный отпад!

- Классное шоу, - сказала Лаура. Ее рука была полыхающей массой огня и муки, но целебный процесс уже начался. - И они потом.., больше не любят конфеты.

- Мне понравилась серия, где Люси в Лас-Вегасе и должна спуститься по лестнице в своей огромной прическе. Помнишь? И где она положила в хлеб слишком много дрожжей, и хлеб вылетает из духовки, как товарный поезд. Это было здорово. - Диди обрезала бинт и закрепила его пластырем. - А самое классное, когда Люси пытается принять участие в одном шоу Рики и он ругается на нее по-испански. - Диди положила забинтованную руку Лауры на мешок со льдом. - Я это смотрела с мамой и папой. У нас был телевизор с круглым экраном, и его всю дорогу закорачивало. Я помню, как отец стоит на коленях, пытаясь починить телевизор, и говорит: