Филип Дик - Человек из Высокого Замка

На земле оставалось единственное нездоровое место — Сингапур.

Малайские государства населяли многочисленные китайские меньшинства, состоявшие в основном из торговцев и предпринимателей. Эти необычайно гибкие и энергичные представители средней буржуазии считали: американская администрация в Китае демонстрирует гораздо более справедливое отношение к так называемым «туземцам». В странах же британского протектората представители «цветных» лишались доступа в аристократические клубы и отели, в лучшие рестораны. Им, как и прежде, отводились специальные места в поездах и автобусах и (что хуже всего) сужалось право выбора места обитания в черте городов. Именно этими «туземцами» впервые отмечен (как в частных беседах, так и публикациях) факт: к 1950 году в Соединенных Штатах проблема «цветных» была полностью решена. Черные и белые селились, работали, одним словом — сосуществовали даже на крайнем Юге: Вторая мировая война покончила с расовой дискриминацией…»

— Чем, интересно, все это закончится? Их ожидают какие-нибудь неприятности? — спросила Юлиана.

В ответ он лишь досадно крякнул, не отрываясь от дороги.

— Ну скажи мне, что будет дальше, — попросила она. — Я не успею дочитать, мы почти уже в Денвере. Вспыхивает англо-американская война? Победитель завоевывает весь мир?

После минутного молчания Джо сказал:

— С определенной точки зрения, эта книга, пожалуй, и неплохая. Прекрасно, например, отработаны все детали. За Америкой — весь Тихоокеанский бассейн, вроде нынешнего Тихоокеанского Союза Благоденствия. Россия расчленена. Действие происходит примерно через десять лет. Естественно, возникают конфликты.

— Почему — естественно?

— Все дело в человеческой природе, — объяснил Джо, — и в природе государства. Подозрительность, страх, алчность. Черчилль предполагает, что Соединенные Штаты стремятся подорвать британское господство в Южной Азии, используя при этом китайские меньшинства, усилиями Чан Кай-ши настроенные проамерикански. Англичане начинают возводить, — Джо осклабился, — так называемые «скрытые резервации». Иначе говоря, концлагеря для многих тысяч потенциально нелояльных режиму китайцев. Их обвиняют в саботаже и враждебной агитации. Черчилль настолько…

— Так, значит, получается, что он все еще у власти? В таком случае ему где-то уже под девяносто, да?

— Именно в этом и заключается преимущество британской системы правления перед американской, — сказал Джо. — Каждые восемь лет Штаты должны отправлять своих руководителей в отставку, каких бы высот управления те ни достигли. А между тем Черчилль остается у власти. У Америки после Тагвелла уже нет руководителей такого масштаба. У власти — одни посредственности. А он, то есть Черчилль, с возрастом становится все более властным и жестким, и уже в 1960 году превращается в подобие азиатского владыки, которого никому не под силу вывести на чистую воду. Он удерживается у власти почти двадцать лет.

— Боже мой, — проговорила Юлиана, лихорадочно перелистывая книгу в поисках подтверждения услышанному.

— С этим я могу согласиться, — продолжал Джо. — Во время войны Черчилль, пожалуй, единственный стоящий руководитель у англичан. Если бы его уберегли, может, для них все и сложилось бы к лучшему. Говорят, каков вождь, такое и государство. В этом — основной принцип управления. Нацисты называют это «Fuhrerprinzip» [19] Принцип вождя (нем.). . А уж они-то знают, что говорят. Даже этому Абендсену пришлось согласиться… Ясно, что после победоносного завершения войны с Японией Штаты начинают бурно развиваться. Правильно, ведь у них есть отвоеванный у Японии колоссальный азиатский рынок. Но этого мало — им по-прежнему не хватает силы духа. Впрочем, это отнюдь не означает, что у англичан ее в избытке. Везде у власти — плутократии, возглавляемые богачами. Если бы они и вправду победили, то только и думали бы, как побольше заграбастать. И в этом Абендсен ошибается: ни экономических реформ, ни социальных проектов, ни общественных работ мы бы не увидели. Англосаксонская плутократия не допустила бы.

«Он рассуждает как обыкновенный фашист», — подумала Юлиана.

Джо, видимо, по выражению ее лица, догадался, о чем она думает. Он ослабил наблюдение за дорогой и повернулся к ней.

— Послушай, я ведь вовсе не какой-нибудь там интеллектуал, — фашизм не нуждается в умниках. Главное для них — дело. Все рождается в действии. Наше корпоративное государство требует от нас понимания расстановки социальных сил в обществе. Юлиана, поверь мне, все так и есть на самом деле, уж я-то знаю это точно. Эти старые прогнившие империи — Британия, Франция, США — они были лишь последними в неправедном ряду подчиненных власти денег государств. Все они бездуховны, а следовательно, лишены будущего. Нацисты — просто шайка уличных бандитов? Согласен. Что ты на это скажешь? Я прав?

Юлиана невольно улыбнулась.

В попытках поупражняться в ораторском искусстве за рулем проявился его итальянский характер.

— Абендсен преподносит все так, будто и впрямь крайне важно, кто в конце концов победит: Англия или Соединенные Штаты. Как бы не так! Все это набор слов — за всем этим не чувствуется подлинной истории. Ты когда-нибудь читала Дуче? Вот настоящее вдохновение! Великий человек — великие слова. Он объясняет истинную подоплеку каждого события. За что мы в действительности воевали. Сражение нового со старым. Деньги (вот почему нацисты так раздували еврейский вопрос!), деньги против единой воли масс, против того, что немцы называют «Gemeinschaft» [20] Общность (нем.). — «народная идея».

— Нацистский бандитизм — безусловно, трагедия, — продолжал он воодушевленно, обгоняя медленно ползущий грузовик. — Но ведь для побежденных перемены всегда болезненны. В этом нет ничего нового. Взять, к примеру, все предыдущие революции, такие, как Великая Французская или Английская буржуазная XVII века. Просто в немецком характере слишком много философии и театральности. Эти их съезды… Настоящий фашист не рассуждает. Он действует. Действует так, как я.

Юлиана расхохоталась.

— О Боже, ты говоришь, как заведенный.

— Я преподал тебе фашистскую теорию действия!

Юлиане все это показалось смехотворным, и она не

знала, что ей следует отвечать.

Впрочем, сидящий рядом с ней человек вовсе не считал это таким забавным. Он смерил ее злым взглядом, лицо его покраснело. На лбу снова набухла вена, и его затрясло.

Казалось, какое-то мгновенье — и он ударит ее, его рука уже сорвалась, однако ему все же удалось совладать с собой.

Они ехали дальше; из приемника сквозь помехи прорывались звуки маршей. Безуспешно Юлиана пыталась сосредоточиться на чтении. После долгого молчания Джо проговорил: