ФилипДик Дик - Человек в высоком замке

— Маленькая безделушка. Чтоб хотя бы отчасти отблагодарить вас за тот покой и наслаждение, которые я обретаю в вашем доме.

Он развернул бумагу и передал подарок хозяевам. Это был кусочек клыка, обработанный китобоями Новой Англии. Так называемая резьба по кости. Лица хозяев расцвели: они знали об этом роде искусства, которому предавались моряки в минуты отдыха. Трудно было бы найти другую вещь, которая настолько вобрала бы в себя исконный дух старой американской культуры.

Тишина.

— Благодарю вас, — произнес наконец Поль.

Роберт Чилдэн кивнул.

Теперь в его душе воцарился покой — пусть даже и на малое мгновение. Несомненно, этот подарок и был тем, что называлось в «Ицзине» подношением. Он совершил то, что должен был совершить. Некоторые из его тревог последнего времени начали утихать.

Он вытряс из Рэя Келвина стоимость поддельного кольта, заодно добившись от него же письменного обязательства впредь избегать подобных недоразумений. Все же и это не сняло тяжести с души. Только теперь, находясь вдалеке от повседневных дел, он понял, насколько его собственная жизнь далека от гармонии. «Ваби», пропорции, уравновешенность. «В этом все дело, — решил Чилдэн. — Они близки к дао, эти молодые японцы. Поэтому они мне так понравились с первой же встречи. Я почувствовал исходящее от них дао. Ощутил его отсвет на себе».

На что бы это могло быть похоже — ощутить дао в себе? Дао — это то, что зажигает свет и что погружает во тьму. Дао — это причина вечного взаимодействия двух основных сил вселенной, оттого все на свете обновляется. То, что удерживает мир от распада. Мир никогда не истощится, потому что стоит лишь тьме завладеть им, как в ее глубинах пробивается росток света. Как зерно из мглы земной пробивается на свет.

— Истинный шедевр, — тихо произнесла Бетти. Вышла из комнаты и вернулась с тарелкой, на которой лежали небольшие кусочки сыра и прочие соответствующие напиткам закуски. Чилдэн поблагодарил и взял два кусочка.

— Сегодня поступило множество сообщений из-за рубежа, — сказал Поль, потягивая виски. — Когда я вечером ехал домой, по радио шел прямой репортаж об этих по-язычески пышных похоронах в Мюнхене. Государственный и партийный гимны, пятидесятитысячное шествие, флаги, факелы, всякое прочее. Все поют «Ушел наш товарищ». Доступ к телу покойного открыт для всех истинных арийцев.

— Да, все это оказалось весьма неожиданным, — кивнул Чилдэн. — Особенно после успокаивающего сообщения неделю назад.

— «Ниппон таймс» в вечернем выпуске сообщает о том, что фон Ширах находится под домашним арестом, так говорят надежные источники, — рассказала Бетти. — И все это сделано по указанию СД.

— Плохо, — покачал головой Поль.

— Несомненно, началась борьба за то, чтобы в это смутное время сохранить порядок, — вставил слово Чилдэн. — В вину Шираху вменяются своевольные, необдуманные и даже авантюрные действия. Как Гессу в прошлом. Вы помните его безумный перелет в Англию?

— Что еще пишет «Ниппон таймс»? — обратился к жене Поль.

— Всеобщее замешательство и повсеместные интриги. Перемещения воинских частей. Отпуска в армии отменены, границы страны закрыты. Рейхстаг заседает. Все произносят речи.

— Это заставляет меня вспомнить речь, слышанную мною примерно года полтора назад по радио, — прокашлявшись, сказал Чилдэн. — Доктора Геббельса. Множество остроумных нападок, тонких обвинений. Держит аудиторию в руках, как прежде. Все оттенки эмоциональности. Несомненно, со времен Адольфа Гитлера он лучший оратор наци.

— Пожалуй, — кивнули супруги.

— И дети у него замечательные, и жена прелестная, — продолжал Чилдэн. — Весьма развитые личности.

— Пожалуй, — снова согласились супруги, а Поль добавил:

— В отличие от остальных великих Рейха, он семейный человек. И не отличается, подобно им, некоторыми сомнительными сексуальными пристрастиями.

— Но это, кажется, слухи? — обернулся к нему Чилдэн. — Вы имеете в виду Рема? Но это ведь давно уже забытая история?

— Скорее я имел в виду Геринга, — сказал Поль, потягивая виски и изучая цвет напитка на свет. — Все эти истории об оргиях на древнеримский манер, с их болезненным разнообразием. Мороз по коже, едва об этом слышу.

— Ложь, — убежденно покачал головой Чилдэн.

— О, да что же это мы все об этом не слишком привлекательном субъекте… — тактично оборвала тему Бетти, укоризненно взглянув на мужчин.

— Да, политические дискуссии всегда горячат кровь, — согласился Поль и предложил: — Давайте уж лучше будем держать свою голову в холоде.

— Да, — согласился Чилдэн. — Главное в жизни — это спокойствие, хладнокровие и порядок. В них опора стабильности существования.

За это время Бетти успела забрать у мужчин пустые бокалы, сходить на кухню и наполнить их.

— Периоды после смерти вождя всегда особенно чреваты потрясениями в тоталитарных государствах, — произнес Поль, пригубив новую порцию виски. — Тут сказывается одновременно отсутствие традиций и влияние среднего класса. Попросту отсутствуют их общественные институты. — Он оборвал себя на полуслове и улыбнулся. — Знаете, да ну ее, политику, а? Как в старые студенческие годы?!

Чилдэн почувствовал, что краснеет, оставалось только протянуть руку за новым стаканом — лишь бы не встретиться взглядом с хозяином. Какую кошмарную бестактность он совершил! С каким дурным напором он ринулся в разговоры о политике, насколько грубо он не соглашался с хозяином, лишь врожденный такт Казуоры позволил спасти вечер. «Многому мне еще надо учиться… — подумал Чилдэн. — Они настолько тактичны и вежливы, что я по сравнению с ними просто белый дикарь. Именно что дикарь».

Какое-то время он занимал себя тем, что потягивал виски и удерживал на лице выражение полного удовлетворения. Нужно подлаживаться под их стиль. Со всем соглашаться.

Но тут в ужасе ощутил, что теперь приходится бороться еще и с тем, что мозг под воздействием выпитого стал раскисать, превращаться в какое-то болото. А если учесть еще усталость и волнения минувших дней… Удастся ли совладать с собой? Иначе сюда больше не пригласят. Да и теперь, наверное, уже поздно. Чилдэн впал в полное отчаяние.

Вернувшаяся из кухни Бетти между тем снова устроилась на ковре. «Какая она милая, — снова подумал Чилдэн. — Стройное тело, у них прекрасные фигуры — никакого жира, припухлостей. Никакие женские ухищрения не нужны, корсеты там, прочая сбруя. Но вот свои чувства надо бы скрывать». И все равно Чилдэн не мог удержаться от того, чтобы время от времени не поглядывать на хозяйку. Приятная смуглость кожи. Глаза, волосы. «Мы по сравнению с ними недопеченные какие-то, рановато нас из печки достали, — вспомнился Чилдэну древний миф аборигенов. — Что правда, то правда».