Филип Дик - Доктор Бладмани, или Как мы стали жить после бомбы [litres]

— Не сомневаюсь. — Он весь дрожал.

— Ты трус, — мягко сказала она, — не так ли? Удивляюсь себе, почему я все эти годы не понимала этого. Может быть, потому-то я так и отношусь к тебе…

— Как? — спросил он.

Ничего не ответив, Бонни улыбнулась. Это была жестокая, холодная, полная ненависти улыбка. Джордж не понял ее; он оглянулся, подумав в очередной раз: неужели все слухи, ходившие о его жене последние семь лет, — правда? Она была так холодна, так независима. Джордж Келлер почувствовал себя несчастным.

— Господи, — сказал он, — ты назвала меня трусом, потому что я не хочу, чтобы мою жену задушили.

— Это мое тело и моя жизнь, — ответила Бонни, — и я распоряжусь ими так, как захочу. Я не боюсь Хоппи… Нет, я боюсь его, но не намерена показывать это. Надеюсь, ты в состоянии уловить разницу? Я пойду туда, в его дом из толя, и прямо взгляну ему в лицо. Я поблагодарю его, но думаю, что смогу сказать: будь в дальнейшем поосторожнее. Мы настаиваем на этом.

Он не мог не восхититься ею.

— Так и скажи, дорогая, — посоветовал он, — это будет совершенно правильно. Он обязан считаться с нашими чувствами.

— Благодарю, — тихо сказала она, — тысяча благодарностей, Джордж, за активную поддержку.

Затем она отвернулась и стала слушать Ориона Страуда.

Джордж почувствовал себя еще несчастнее.

Сначала пришлось зайти на фабрику Эндрю Джилла, чтобы забрать отборные сигареты «Золотой ярлык» и пятизвездочное бренди. Бонни покинула Форестер-холл одновременно с Орионом Страудом и Джиллом. Они вместе шли по дороге, проникнувшись важностью возложенной на них задачи.

— В какие такие деловые отношения с Макконти вы вступили? — спросила Бонни Эндрю Джилла.

— Стюарт собирается механизировать мое производство, — ответил Джилл.

Не поверив ему, она сказала:

— Полагаю, вы собираетесь объявить об этом через сателлит. «Поющие коммерсанты», так, кажется, называются музыкальные объявления? Как они пойдут? Могу я что-нибудь сочинить для вас?

— Конечно, — ответил он, — если это поможет делу.

— Вы что, всерьез говорите о механизации?

Она вдруг поняла, что, возможно, он и не шутит.

Джилл сказал:

— Я узнаю больше, когда съезжу к боссу Стюарта в Беркли. Мы собираемся отправиться в путь немедля. Я не видел Беркли много лет. Стюарт говорит, что город отстроен заново — не так, разумеется, как было. Но может быть, он когда-нибудь опять станет таким же, как до войны.

— Сомневаюсь, — сказала Бонни, — но мне все равно. На мой взгляд, он вовсе не был хорош. Точно таким его когда-нибудь и отстроят.

Оглянувшись, чтобы убедиться, что Орион Страуд не слышит их, Джилл сказал:

— Бонни, почему бы тебе не поехать со мной и со Стюартом?

— Зачем? — удивилась она.

— Тебе полезно будет пожить отдельно от Джорджа. И может быть, ты сможешь превратить ваше временное разделение в окончательное. Ты должна — ради его и своего блага.

Она возразила:

— Но… — Предложение казалось невыполнимым, оно заводило слишком далеко. Внешние приличия нарушать не следовало. — Тогда все узнают, — сказала она, — разве ты не понимаешь?

— Они уже знают, Бон.

— Ох, — она смиренно кивнула, сдерживая себя, — что за сюрприз. Видимо, я жила в мире иллюзий.

— Поезжай с нами в Беркли, — настаивал Джилл, — и начни все сначала. В известном смысле, это именно то, что собираюсь сделать я. Это означает конец эпохи изготовления сигарет вручную, по одной штуке, с помощью маленькой сетки и машинки для набивки. Это означает, что у меня будет настоящая фабрика, в старом смысле слова, в довоенном.

— Довоенный… — повторила она. — Хорошо ли это?

— Да, — сказал Джилл, — мне до смерти надоело скатывать их вручную. Уже много лет я пытаюсь освободиться. Стюарт подсказал мне путь. По крайней мере, я надеюсь, что так.

Он суеверно скрестил пальцы.

Они дошли до фабрики. В глубине помещения сидели рабочие, непрерывно скатывая сигареты. Бонни подумала: итак, эта часть нашей жизни скоро кончится навсегда. Должно быть, я сентиментальна, потому что цепляюсь за нее. Но Эндрю прав. Таким способом товар не произведешь: слишком утомительно, слишком медленно. И действительно, слишком маленький выход сигарет, по сути дела. Имея соответствующую машину, Эндрю сможет снабжать всю страну, даже учитывая наши средства доставки.

Среди рабочих находился Стюарт Макконти, склонившийся над баррелем прекрасного эрзац-табака, который он тщательно изучал. Ну, подумала Бонни, уж к этому-то времени он либо добыл формулу отборного табака сигарет Эндрю, либо вообще не интересуется этим.

— Привет, — сказала она ему, — можете вы продавать сигареты сразу же, как только они начнут скатываться с конвейера в большом количестве? Вы прорабатывали этот вопрос?

— Да, — ответил Макконти, — мы строим планы распространения, исходя из условий массового выпуска. Мой наниматель мистер Харди…

— Только не рассказывайте мне обычные байки продавца о широких перспективах, — прервала она его, — я вам и так поверю. Просто мне любопытно. — Она критически рассматривала его. — Энди хочет, чтобы я поехала с вами в Беркли. Что скажете?

— Пожалуйста, — сказал он неопределенно.

— Я могу стать вашим клерком, — сказала Бонни, — в вашем центральном офисе. Прямо в центре города. Правильно?

Она засмеялась, но ни Стюарт, ни Джилл не присоединились к ней.

— Запретная тема? — спросила она. — Я попираю священные понятия, когда шучу? Прошу прощения, если так.

— Нет, все в порядке, — успокоил ее Макконти, — мы просто заняты; нам еще столько нужно обсудить.

— Может быть, я и поеду, — сказала Бонни, — может быть, это разрешит мои проблемы в финансовом отношении.

Настала очередь Макконти внимательно разглядывать ее.

— Какие у вас проблемы? Вроде бы здесь достаточно подходящая обстановка, чтобы вырастить дочь; ваш благоверный — директор школы и…

— Бога ради, — сказала она, — не говорите мне о том, как я безумно счастлива. Избавьте меня от этого.

Она вышла, чтобы присоединиться к Джиллу, который упаковывал сигареты в металлическую коробку для подношения фокомелусу.

Мир так наивен, думала Бонни. Все еще наивен. Даже после всего, что случилось с нами. Джилл хочет вылечить меня от моей неугомонности. Стюарт Макконти не представляет себе, что я могу хотеть еще чего-то, кроме того, что имею здесь. Но может быть, они правы, а я не права. Может быть, я слишком запутала свою жизнь… может быть, в Беркли найдется какая-нибудь машина, которая спасет меня. Возможно, мои проблемы смогут автоматически прекратить свое существование.

Уединившись в углу, Орион Страуд сочинял речь, которую он намеревался произнести перед Хоппи. Бонни улыбнулась, подумав о торжественности всей затеи. Произведет ли она впечатление на Хоппи? Может быть, он посмеется над нами или даже запрезирает нас? Нет, думала она, интуиция подсказывает мне, что ему все это понравится. Это как раз тот вид известности, которого он жаждет. Признание — он будет очень доволен им.