Владислав Михайлов - Потаенные ландшафты разума

- По­стой, а по­че­му они все... та­кие?

- По­че­му ко­ро­ну­ют Ис­ти­ну, а не, ска­жем, Вы­го­ду, и пра­вит Вре­мя, а не Мо­мо­на? Я тут ни при чем. Это ты, сам. Бо­гов и бож­ков мно­го, выс­ших - де­сят­ки, а про­стей­ших бил­лио­ны, и ни­кто не зна­ет и не до­га­ды­ва­ет­ся, на сколь­ко миль сей­час во­круг нас ле­жит Их цар­ст­во. Это как кок­тейль, и ты - хо­ро­ший бар­мен, толь­ко не пе­ре­бар­щи­вай слад­ким. Ну, мне по­ра. При­вет.

Он сде­лал не­сколь­ко ша­гов вбок, я хо­тел по­сле­до­вать за ним, что­бы спро­сить, как же на­до се­бя вес­ти, но фла­ни­рую­щие па­ры мо­мен­таль­но от­ре­за­ли его от ме­ня, и тут...

...это про­изош­ло вдруг...

Вдруг, от­ку­да ни возь­мись...

Сия­ние, как мне по­ка­за­лось, за­пол­ни­ло весь зал.

- Я ра­да при­вет­ст­во­вать вас, мой ми­лый друг... - я за­жму­рил гла­за, а ко­гда от­крыл их, то уже не бы­ло и на­ме­ка на све­че­ние, а пря­мо пе­ре­до мной стоя­ла бо­же­ст­вен­но кра­си­вая де­вуш­ка с глад­ко за­че­сан­ны­ми во­ло­са­ми, пра­виль­ным но­сом, хруп­кая и гра­ци­оз­ная, как ре­бе­нок, но уже впол­не офор­мив­шая­ся, как жен­щи­на, с ма­то­во-про­зрач­ной ко­жей не­бо­жи­те­лей. Она улы­ба­лась. Мне. Ка­жет­ся, ее рас­сме­ши­ло мое сму­ще­ние.

- О чем же мне с ва­ми го­во­рить? Я, пра­во, не знаю, - про­мям­лил я.

- А мы не бу­дем го­во­рить, - го­лос ее за­зве­нел, как ко­ло­коль­чик, но ти­хий-ти­хий, ме­лан­хо­лич­ный ко­ло­коль­чик. - Пой­дем.

Она взя­ла ме­ня за ру­ку, и мы по­шли че­рез пе­ре­пол­нен­ную за­лу так же лег­ко и сво­бод­но, как ес­ли бы бы­ли здесь од­ни. Ни­кто не ус­ту­пал нам до­ро­гу спе­ци­аль­но, про­сто ока­зы­ва­лось, что мы вся­кий раз про­хо­дим ме­ж­ду при­гла­шен­ны­ми, слов­но бы не­ви­ди­мое те­че­ние не­сло нас ме­ж­ду ни­ми.

Мы вы­шли на бал­кон, как мне по­ка­за­лось, но это бы­ла верх­няя пло­щад­ка длин­ной, спус­каю­щей­ся вниз не­ис­чис­ли­мы­ми мар­ша­ми ка­мен­ной рез­ной ле­ст­ни­цы, уви­той зе­ле­нью ве­ток, цве­та­ми, от аро­ма­та ко­то­рых кру­жи­лась го­ло­ва.

- Вы, знаю, лю­би­те ночь, - за­дум­чи­во ска­за­ла она, гля­дя не­под­виж­ным взо­ром впе­ред и вверх, ту­да, где све­ти­ли ты­ся­чи звезд. - В пол­ночь у ме­ня не­боль­шой при­ем, при­хо­ди­те, я вас при­гла­шаю.

И она рас­смея­лась, не сло­вам, не ве­че­ру, не мне, а про­сто от из­быт­ка чувств, от пе­ре­пол­няв­шей ее ра­до­сти. От это­го сме­ха мне сде­ла­лось не­вы­ра­зи­мо том­но и слад­ко, слов­но бы со мной сно­ва бы­ла моя Ага­та...

Ма­ри­на, по про­зви­щу Эхо, вы­шла от Маэ­ст­ро за пол­ночь. Она за­дер­жа­лась доль­ше ос­таль­ных, слу­шая со­об­ра­же­ния Эле­фан­та о пет­ле: что это та­кое и как, на его взгляд, к ней го­то­вить­ся. Го­во­рил он, как, впро­чем, и все­гда, длин­ны­ми мо­но­ло­га­ми, изо­би­лую­щи­ми скру­пу­лез­ной де­та­ли­за­ци­ей до­ка­зы­вае­мых по­ло­же­ний и са­мих до­ка­за­тельств, но все уже дав­но при­вык­ли к его ма­не­ре. И уш­ла Ма­ри­на не по­то­му, что ей ста­ло не­ин­те­рес­но, слу­шать Ма­ги­ст­ра пе­тер­бург­ских трас­се­ров она мог­ла бы, на­вер­ное, без кон­ца, и не по­то­му, что не мог­ла ос­та­вать­ся здесь доль­ше, сво­бо­ду ид­ти ку­да она хо­чет, быть где она хо­чет и ос­та­вать­ся там столь­ко, сколь­ко она за­хо­чет, Ма­ри­на от­вое­ва­ла еще на пер­вом кур­се ин­сти­ту­та. Про­сто зав­тра, с ут­ра, на­чи­на­лось ее вре­мя де­жур­ст­ва под­ле Маэ­ст­ро, и по­это­му она долж­на бы­ла вы­спать­ся, а с Эле­фан­том раз­ве ус­нешь...

"Стран­но, они так по­хо­жи, рань­ше я это­го как-то не за­ме­ча­ла", - ду­ма­ла ме­лан­хо­лич­но Эхо. То, что Маэ­ст­ро ей сим­па­ти­зи­ру­ет, она зна­ла дав­но и ей бы­ло это ле­ст­но, но в груп­пе трас­се­ров не при­ня­то вы­де­лять ко­го-ли­бо в сво­их от­но­ше­ни­ях. Те­перь же, ка­жет­ся, сам Эле­фант влю­бил­ся в нее... Эхо вспом­ни­ла весь их се­го­дняш­ний ве­чер и на­шла еще не­сколь­ко ед­ва за­мет­ных штри­хов в под­твер­жде­ние этой сво­ей мыс­ли.

Она вспом­ни­ла, как про­сто­душ­но и до­вер­чи­во рас­ска­зы­вал он о сво­ей це­ли - най­ти ле­ген­дар­ное озе­ро пре­вра­ще­ний и пе­ре­ро­дить­ся в не­кое по­до­бие про­ро­ка и мес­сии. Слу­шать его бы­ло и слад­ко, и смеш­но, и страш­но. Хо­те­лось и ве­рить в воз­мож­ность мо­гу­ще­ст­ва, и да­же, на мгно­ве­ние, ве­ри­лось, и то­гда ста­но­ви­лось страш­но от соз­на­ния, что за ти­тан си­дит под­ле нее и по­ве­ря­ет свои ду­мы, страш­но быть пес­чин­кой на его цик­ло­пи­че­ской ла­до­ни, но стои­ло ми­ра­жу слов рас­се­ять­ся, как ста­но­ви­лось смеш­но, и Ма­ри­не боль­шо­го тру­да стои­ло не по­ка­зать и ви­ду. Она и са­ма не зна­ла, от­че­го ее раз­би­ра­ет смех, мо­жет быть от­то­го, что стои­ло ей ше­вель­нуть паль­цем?.. Но в эти мгно­ве­ния не­движ­но-без­раз­лич­ный Маэ­ст­ро вме­ши­вал­ся в ее соз­на­ние од­ним сво­им при­сут­ст­ви­ем, и ей ста­но­ви­лось стыд­но. Сколь­ко раз хо­те­ла она вме­шать­ся в жизнь Маэ­ст­ро, но вся­кий раз ей ка­за­лось, что ее чув­ст­во к не­му слиш­ком по­верх­но­ст­но и что это не да­ет ей пра­ва от­ни­мать у не­го не­что боль­шее... Вот и по­лу­ча­лось, что Маэ­ст­ро де­лил ча­сы от­дох­но­ве­ния с во­об­ра­жае­мы­ми кра­сот­ка­ми...

Ма­ри­на ра­зом об­ру­би­ла свои мыс­ли, пой­мав се­бя на том, что на­чи­на­ет ки­пя­тить­ся. Впро­чем, по инер­ции, она еще пред­ста­ви­ла се­бе, как он не там, на трас­се, а здесь при­уда­ря­ет за де­ви­ца­ми, и это по­лу­чи­лось так на­тя­ну­то-не­ле­по, ис­кус­ст­вен­но, ка­кой-то Ви­тя с их кур­са, про­зван­ный "ПБ", в мас­ке Маэ­ст­ро.

Стан­ция мет­ро бы­ла в двух квар­та­лах от до­ма Маэ­ст­ро, и, вый­дя на буль­вар, Ма­ри­на ре­ши­ла про­гу­лять­ся до нее пеш­ком.

По­го­да бы­ла яс­ная и ти­хая, чуть под­мо­ра­жи­ва­ло, но не боль­ше ми­нус пя­ти, так что прой­тись по­сле мно­го­ча­со­во­го си­де­ния в душ­ной ком­на­те бы­ло при­ят­но. Как-то са­мо со­бой вспом­ни­лась юность, шко­ла, ноч­ные про­гул­ки и та­кие же яс­ные чер­ные при­вет­ли­вые но­чи, вспом­ни­лось то, про­зрач­но-воз­вы­шен­ное, ро­ман­ти­че­ски-идеа­ли­сти­че­ское на­строе­ние, с воз­душ­ны­ми зам­ка­ми ве­ли­ких пла­нов и пу­та­ни­цей опа­ляю­щих же­ла­ний. Те­перь она ка­за­лась се­бе са­мой прак­тич­ней, ци­нич­ней, опыт­ней, и, пой­мав се­бя на том, что к ней сей­час при­шло не ис­тин­ное ощу­ще­ние мо­ло­до­сти, а жи­во­пис­ный ми­раж, соз­дан­ный уме­лым и тре­ни­ро­ван­ным во­об­ра­же­ни­ем по ре­цеп­там Экс-Со-Ка­та, Эхо, не без от­тен­ка са­мо­до­воль­ст­ва, ши­ро­ко улыб­ну­лась, а улыб­нув­шись, по­тя­ну­лась и в до­вер­ше­ние все­го чуть бы­ло не крик­ну­ла во весь го­лос: "Я жи­ву!" Но вме­сто это­го толь­ко ше­по­том по­вто­ри­ла эту фор­му­лу ра­до­сти: "Я жи­ву, я жи­ву, я жи­ву", и по­чув­ст­во­ва­ла, как лег­кая дрожь про­бе­жа­ла по те­лу от те­меч­ка до пя­ток.