Андрей Курков - Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

А ночь тем временем отступала. Из заземных глубин всплывали первые лучи. И звезды тускнели, и будто небо втягивало их в себя, в свою синюю ткань, пропадали они совсем, и на их месте ничего не оставалось.

Ветерок поглаживал кроны леса, шелестя листьями. Пели птицы. Плакали, уже почти беззвучно, женщины и , старухи, сидевшие на земле рядом с мертвецами. Уставшие, дрыхли на опушках лесных оставшиеся в живых и среди них Архипка-Степан.

Все было хорошо на земле, и с природной точки зрения - красиво. Посреди поля возвышался черный камень-скала с пообтесанными боками - пришелец из миров потусторонних и непонятных. Может быть - осколок потухшей и застывшей звезды, может быть, что-нибудь другое. А вокруг него большими градинами лежали сотни таких же черных округлых камешей размерами от детского кулака до медвежьей головы.

Восходило солнце, и лучи, уткнувшись в эти каменные градины, заставляли рождаться новые и совершенно незначительные тени, и только тень от камня-скалы ложилась на землю широко и могла бы укрыть собою до двух десятков человек положи ты их там в рядок, а то и в два ряда.

Ангел спал, но боль от ушибленной ноги пробиралась и в сон; и вот уже снилось ему как ноет нога и как он, пытаясь идти куда-то - наверно, в те самые Новые Палестины, мучается и оплачивает страшной болью каждый шаг, сделанный в желанном направлении. И не видит он из-за этой боли ничего и никого вокруг, думая и беспокоясь лишь об одном: как бы не отстать от других, как бы не потеряться. А на деле идет он в полном одиночестве и единственная спутница его - боль - страшна и мучительна, но никак не отделаться ангелу от ее присутствия.

А тем временем солнце вставало все выше, укорачивая тени. И стали один за другим просыпаться оставшиеся в живых: и красноармейцы, и крестьяне, и строители. И стали они собираться вместе и говорить о трагическом происшествии, пытаясь найти причины или каким-либо иным способом объяснить смерть товарищей. И не могли они этого сделать так, чтобы все были согласны с объяснением.

А ангел все спал. Тень от высокой ели, укрывавшая его, еще не была подрезана солнцем.

- Архипка! Где Архипка? - спрашивал громко мужичок в грязном, замазанном высохшей глиной ватнике.

- Ну что? - ответил Архипка-Степан осипшим голосом, видимо простудила его охладившаяся ночная земля, на которой он спал.

- Пошли! - сказал мужичок. - Там тебя требуют. Надо решать, как там хоронить наших и что дальше делать. Архипка-Степан подошел.

- Вот он, пропустите Архипку! - звонким голосом перекрыл разговаривавших людей малорослый горбун. - Пусть он решает!

Архипку пропустили в середину и тут же стали засыпать вопросами, но хор вопросов был настолько спутанным, что беглый колхозник, знавший путь в Новые Палестины, озадачился и ни слова не говорил.

- Вы вот что, по одному давайте! - сказал он, когда хор затих.

- Хоронить как? С ружейным залпом или искать попа для отпевания? - быстро проговорил один из красноармейцев.

Архипка-Степан задумался глубоко. Потом сказал:

- Надо и с залпом, и с отпеванием, чтобы все было по-людски.

- А закапывать? Всех разом или построим здесь кладбище? - прозвучал следующий вопрос.

Понял Архипка-Степан, что нелегкое это дело --пользоваться уважением у сограждан. Будь он простым беглым колхозником, никто бы не задавал ему таких трудных вопросов и уж тем более не требовал на них обязательных ответов.

- Давайте я помогать ему буду! - вдруг предложил толпе малорослый горбун, продвигаясь поближе к Архипке.

- А ты кто ему такой? Брат, что ли?! - недружески спросил один из строителей-стахановцев.

- Я счетоводом был, - ответил горбун с неподдельной гордостью за свое прошлое.

- Ну пусть Архипка решает - хочет он тебя в помощники али нет! - уже покладистее сказал кто-то из красноармейцев.

- Пускай, пускай будет! - с радостью ответил Архипка-Степан;

- Ну так давай, помогай живее! - сказали после этого горбуну-счетоводу.

- А что там за вопрос был? Про то, как закапывать? - переспросил горбун. Ну так я думаю вот что: надо рассортировать покойников на три ямы, так чтоб красноармейцы к красноармейцам, строители к строителям, а колхозники к колхозникам. Потом пересчитать их и закопать в общих, чтоб было понятно, кто где лежит.

- Дело говорит! - поддакнул кто-то из колхозников.

- А баб? - спросил кто-то. - Баб куда закапывать? Они ж все крестьянские...

- Да нет там баб! - ответил кто-то другой.

- Как нет? Что, ни одной не убило?! - удивился вслух кто-то третий.

Красноармеец сходил к мертвецам, проверил и, возвратившись, подтвердил:

- Не, нет там баб, одни мужики. Народ пожал плечами от удивления.

- Ну че, копать будем?! - призывно спросил горбун-счетовод.

Строители взяли в руки лопаты и привычно, будто под фундамент яму начали рыть, взялись за работу.

Ямы углублялись прямо на глазах. Земля была мягка и податлива, да и до удивления легка, из чего строители сделали вывод, что совсем недалеко уже осталось до Новых Палестин.

Проснулся ангел. Встал. Огляделся вокруг и, увидев работающих строителей, подошел к ним.

- А ты где был? - окликнул его главный дезертир, тоже наблюдавший за рождением братских могил.

- Спал, - ответил ангел.

- Счас похороним, закопаем этих, тогда можно будет еще поспать до темноты, а ночью уж наверняка на место придем. Как думаешь?

- Придем! - ответил ангел уверенно по причине того, что сам твердо верил в достижимость Новых Палестин.

Ямы вскоре выкопали и все разом пошли сортировать мертвецов.

И тут выяснилась еще одна озадачившая всех вещь - среди убитых не оказалось ни одного колхозника. Было это красноармейцам и строителям как-то неприятно, и косились они на крестьян с явно выраженным во взглядах неудовольствием.

- А может, они своих ночью закопали, по-людски? - предположил вдруг красноармеец Трофим, тяжко переживавший гибель своего товарища Федьки,

- Да нет, не хоронили мы никого,.. - отвечал кто-то из крестьян.

- А над кем же ваши бабы всю ночь выли? - тут же спросил, как к стенке поставил, другой красноармеец.

- Да над вашими и выли! - ответил кто-то из крестьян. - Вы ж без баб пошли, над вами ведь и повыть некому, случись что!

Этим словам, казалось, поверили, и зависла над полем тишина тягостная, какая возникает порою на осенних кладбищах.

В этой тишине рассортированных мертвецов поднесли к двум ямам, и выяснилось, что красноармейцев погибло одинадцать человек, а строителей восемь, и в числе этих восьми был и бригадир, знавший письменные секреты строительства коровников и жилых домов.

- Надо бы митинг провести, как положено... - неуверенно, но очень упрямым голосом сказал красноармеец Трофим. - Чтоб боль нашу высказать.

Красноармейцы зашумели негромко и одобрительно. Крестьяне промолчали, так как не знали они о природе митингов ничего. Собрания были им известны, а митингов в колхозах еще не проводилось.