Андрей Курков - Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

Банов присел на корточки и заглянул октябренку в глаза.

- Не плачь, ты же мужчина! - говорил директор школы. - А почему не берут?

- Не хотят, - промычал мальчишка.

- Ну пошли, разберемся! - Банов встал, взял мальчишку за руку и повел его в классную Амнату, где работала донорская бригада.

Перед дверью в эту комнату стоял 1-Б класс. Банов решительно вошел, втащив за собой непоспевавшего идти в ногу с директором школы октябренка.

- Вы что же это! - обратился он со всей строгостью к худощавому начальнику бригады. - Почему у него кровь не берете?

- Да вы сами посмотрите на него! - затараторил Федор Палыч. - Он же синюшный какой-то! Куда там еще кровь у него брать!

- Вы - коммунист? - насупившись, спросил Банов.

- Я - врач и коммунист, - ответил начальник бригады.

- Вы мне скажите: кто вы прежде всего, врач или коммунист? Что для вас важнее?

Врач жевал губы. Через минуту он вздохнул и сказал:

- Коммунист...

- Ну так возьмите у него хоть сто грамм!.. - директор школы смягчил голос, ему не нравилось быть грубым.

- Вера! - повернулся Федор Палыч к одной из сестер. - Возьмите у него сто грамм в отдельную бутылочку!

- Иди к тете Вере! - наклонившись, сказал Банов мальчонке, уже переставшему плакать. - Иди-иди, она у тебя возьмет кровь!

Вернувшись в свой кабинет, Банов снова посмотрел на часы.

Пятнадцать минут второго.

Осталось еще два первых класса, и можно проводить линейку. Надо только дать последним минут десять на праздничный полдник.

Только что плакавший октябренок вышел от донорской бригады со счастливой улыбкой на личике, сжимая правую ручку в локте. Он снова подошел к окну, заглянул на небо и тут же зажмурился из-за неожиданно прорвавшегося сквозь облака солнечного луча.

Вскоре забор крови был окончен. Донорская бригада собирала иглы и прочие инструменты. Федор Палыч закрывал продезинфицированными резиновыми пробками большие бутыли с донорской кровью и вдруг заметил на столе бутылочку, наполовину заполненную кровью.

- Какая группа? - спросил он у сестер. - Кто забыл слить?

- Это того, синюшного! - ответила Вера. - Вы же сами сказали "отдельно".

- А-а! - Федор Палыч кивнул, потом взял бутылочку в руку и вылил кровь в стоявший на подоконнике горшок со столетником.

Одна из сестер, сняв халат, достала из своей сумочки бутерброд с вареной колбасой и стала его жадно есть.

Федор Палыч посмотрел на нее, насупился, но промолчал. Он тоже и устал, и проголодался.

Учащиеся выстроились на втором этаже и ждали начала линейки.

Все были аккуратно одеты, аккуратно подстрижены. Все было как обычно, только лица некоторых учеников и учениц были бледноваты. Октябрята зевали.

Завуч Кушнеренко доложил директору о готовности, и они вместе вышли из кабинета. Завуч нес в руках картонную коробку со значками.

Остановившись в центре, Банов объявил праздничную линейку открытой, поздравил всех учащихся со Всесоюзным днем донора.

Потом по очереди выходили старосты классов, рапортуя:

- Товарищ директор! 10-А класс кровь сдал!

- Товарищ директор! 10-Б класс кровь сдал!... Это длилось минут десять, после чего началась основная и заключительная часть праздника. Каждый учитель читал вслух список учеников своего класса, и каждый из вызванных подходил к директору и получал из его рук значок организации "Красный донор".

Открытую коробку со значками держал в руках завуч Кушнеренко, и Банов каждые несколько секунд вслепую лез туда рукой, чтобы взять следующий значок. Пальцы были уже исколоты. "Хоть бы быстрее это дело закончить!" - думал директор школы;

- Цымбалюк Виктор! - читал очередей учитель. - Цыганок Петр!

- Роберт Ройд!

Услышав знакомую фамилию, Банов поднял голову и посмотрел на шагающего к нему ученика. Роберт шел легко, на лице сияла улыбка. "Никакой бледности, здоровый парень", - подумал директор школы и сам улыбнулся. Правая рука снова полезла в картонную коробку. Зудящие исколотые пальцы взяли на этот раз два значка.

Мальчик удивленно посмотрел в глаза Банову, но тот кивнул, мол, все правильно, так и надо. А потом сильно пожал руку Роберту.

Настроение у Банова улучшилось, прибавилось бодрости, и он уже без всяких серых мыслей продолжал раздавать значки, забыв об исколотых пальцах, о своей усталости, о грядущих осенних ливнях.

Вскоре после окончания сбора урожая в Новых Палестинах выпал снег. Выпал он, как и положено первому снeгу, ночью, а наутро все жители человеческих коровников, не скрывая радости, выбежали во двор. Снег скрипел под ногами. Дети и взрослые бегали по нему, и от этой картинки, увиденной ангелом, возникло у бывшего небожителя ощущение неподдельного счастья. Тут же заметил он среди бегавших и радостно смеявшихся новопалестинян - и горбуна, и печника Захара, и всех детей - числом восьмерых. И самому захотелось побежать следом, закружиться рядом с остальными. Сделал ангел шаг, и еще один. И прислушался к вблшебному таинственному скрипу снега. Что-то было в этом звуке удивительно чистое, почти райское. И в самой его чистоте было что-то божественное, и удивился ангел: почему не выпадал при нем снег в Раю? Однако тут же нашлось объяснение, и остался ангел этим объяснением самоудовлетворен. Снег ведь был признаком холода, а в Раю всегда было тепло, и одежды носились там легкие, и цветы цвели постоянно, и зелень окружала всех, не то, что тут, посреди внезапно наступившей хоть и красивой, но мертвоватой зимы.

-Эй, ангел! - прокричал кто-то из бегавших. - Давай к нам!

Ангел улыбнулся и побежал к радующимся людям, выискивая среди них взглядом Катю. Нашел, подбежал.

- А, ангелочек! - улыбнулась она. - С первым снегом тебя!

И холодными алыми губками учительница чмокнула его в щеку.

Ангел замер, а Катя, увидев вдруг рабочих, волочивших веревкой со стороны сараев вереницу деревянных салазок, побежала к ним, на ходу крича: "Чур я первая! Я - первая!" Набегавшись вдоволь, жители Новых Палестин выстроились в очередь и, разобрав салазки, понеслись на них вниз с холма с радостными криками, охами и ахами. И действительно, первой полетела вниз на салазках учительница Катя, смеясь и выкрикивая что-то радостное.

Салазок плотники-строители сделали много, штук двадцать, однако, конечно же, на всех не хватало и остальные новопалестиняне терпеливо ждали на вершине холма своей очереди прокатиться с ветерком.

Дождался своей очереди и ангел, и первый раз в своей жизни полетел он вниз по накатанному полозьями спуску.

Зазвенело вдруг в морозном воздухе било, и все оглянулись на главный коровник. Там, держа тяжелый молот в руке, стояла повариха Клава.

- Завтрак остывает! - крикнула она, подождав, пока не затихнул рельс.

В главном коровнике топились все три печки. Было тепло, но тускло керосиновые лампочки освещали больше самих себя, чем накрытые деревянные столы, выставленные посередине.