Филип Дик - Время, назад

– Со мною все будет нормально, – сказал Себастьян, глядя в окно на улицу, на людей и на рыбоподобные наземные машины. – Когда лежишь вот так в гробу, самое плохое, что мозг уже ожил, а тело – нет. Ты ощущаешь эту двойственность. Мертвым ты ничего подобного не чувствуешь; у тебя все равно что нет тела. Но вот это… – Он вспомнил, как тогда было, и весь содрогнулся. – Живой, активный мозг, привязанный к трупу. Помещенный в труп. И нет никакой надежды, что тело когда-нибудь оживет. Ожидание кажется вечным.

– Ты же знаешь, – сказала Лотта, – что этого больше с тобой не случится. С этим навсегда покончено.

– Но я это помню, – возразил Себастьян. – Этот опыт так и остался частью меня. Он всегда у меня здесь. – И безжалостно стукнул себя по лбу.

«И это то, о чем я думаю, – сказал он себе, – когда мне действительно очень страшно; оно сразу же выплывает и встает перед глазами. Мой личный симптом ужаса».

– Я пойду и все устрою, – сказала Лотта, прочитав, очевидно, его мысли. – Насчет нашей иммиграции на Марс. Ты иди в спальню, ложись и отдохни, а я буду названивать.

– Ты же всегда ненавидела звонить по видеофону, – сказал Себастьян. – Ты его прямо боишься.

– Для такого случая как-нибудь позвоню.

Положив Себастьяну руки на плечи, она подтолкнула его в спальню.

Себастьяну Гермесу снилась могила; он снова лежал в гробу из пластмассы, в Тесном Месте в кромешном мраке. Он снова и снова кричал: «Меня звать Себастьян Гермес, и я хочу отсюда выйти! Есть тут кто-нибудь, кто меня слышит?» И, во сне, прислушался. И откуда-то очень издалека второй раз в жизни услышал тяжелые шаги. «Выпустите меня наружу!» – кричал он срывающимся голосом, кричал снова и снова, и все звуки уходили в тот же самый пластик. Он бился, как попавшее в ловушку насекомое. Безнадежно. Теперь кто-то начал копать, он слышал скрежет лопаты. «Дайте мне воздуха!» – попытался он крикнуть, но воздуха не было, и он задыхался. «Поспешите!» – крикнул он, но воздуха не было, и крик получился беззвучный. Он лежал, придавленный сокрушительным вакуумом, давление нарастало, пока его ребра не стали беззвучно лопаться. Он чувствовал и это тоже, как его ребра ломаются, одно за другим.

– Если вы меня выпустите, – пытался он сказать, хотел сказать, – я вернусь в Библиотеку и найду Анарха. Договорились?

Он снова прислушался. Копать продолжали: тупые ритмичные удары и скрежет.

– Честное слово, – сказал он. – Договорились?

Лезвие лопаты проскребло по крышке гроба.

«Ведь так оно и было, – думал он. – Я мог его вывести, но предпочел вместо этого искать свою жену. Эти ведь меня не остановили, я остановился сам. Но снова такого не будет, я обещаю». Он прислушался. Теперь работали отверткой, снимали крышку гроба, последнюю преграду между ним и воздухом. «В следующий раз все будет по-другому, – обещал он. – Договорились?»

Крышка со скрипом отъехала в сторону. По глазам ударил свет. Он посмотрел вверх и увидел лицо человека, глядевшего прямо на него.

Темное, иссохшее старое лицо. Лицо Анарха.

– Я услышал, как вы кричите, – сказал Анарх. – Поэтому бросил, чем уж я там занимался, и поспешил вам на помощь. Что я могу для вас сделать? Вы хотите знать, какой сейчас год? Четвертый до Рождества Христова.

– Почему? – тупо спросил Себастьян. – Что это значит?

Он чувствовал, что это значит что-то огромное; в нем просыпалось благоговение.

– Вы спаситель человечества, – сказал Анарх, – искупите его грехи. Вы самая значительная личность, когда-либо явившаяся на свет.

– А что я должен сделать, – спросил Себастьян, – чтобы спасти человечество?

– Вы должны снова умереть, – ответил Анарх, но дальше сон задрожал и поплыл, и Себастьян начал просыпаться; он снова ощущал себя в своей квартире, в кровати, рядом с Лоттой. Он чувствовал, что видел сейчас сон, но сон от него исчез, оставив странный осадок.

«Ничего себе ответик», – подумал он, переворачиваясь на бок, а затем сел, откинул покрывало и неуверенно встал, все еще погруженный в мысли. Стараясь припомнить сон как можно отчетливее.

«Я должен – что? Что там хотел сказать мне Анарх? Умереть?» Сон не говорил ему ровно ничего, только то, что он чувствовал себя связанным и бессильным, что ощущал вину, бескрайнюю вину за то, что оставил Анарха в Библиотеке, – все это он знал и так. «Разберешь тут что-нибудь», – подумал он мрачно.

Он вышел, пошатываясь, на кухню – и там вокруг стола сидели трое мужчин, затянутых в черные шелковистые трико. Три Сына Могущества. У всех троих был усталый раздраженный вид. На столе перед ними лежала пачка мятых рукописных листов.

– Это тот самый человек, – сказал один из них, очевидно – главный, указывая на Себастьяна, – который оставил Анарха в Библиотеке. В то время как мог его вывести.

Все трое Сынов Могущества глядели на Себастьяна устало и враждебно.

– Сегодня мы выступим против Библиотеки, – объяснил Себастьяну главный Сын. – Ничего особо тонкого: просто подтащим пушку и будем садить ядерными снарядами, пока чертово здание не разлетится на куски. Анарха мы, может, и не получим, но уж с ними расплатимся.

В его голосе мешались гнев и презрение.

– Вы совсем не надеетесь проникнуть внутрь и вывести его с собой? – спросил Себастьян.

Его поражала примитивная грубость их планов. Полный нигилизм. Не спасти Анарха, а просто разрушить Библиотеку; они совершенно забыли про главное.

– Шанс, конечно же, есть, хоть и крошечный, – признал главный Сын. – Потому-то мы и зашли по пути с тобою поговорить – нам нужно знать, в каком точно месте нашел ты Анарха и как его охраняют… сколько человек, какое оружие. Конечно, когда мы подойдем, все это изменится – а возможно, и уже изменилось, – но лучше что-нибудь, чем ничего.

Он смотрел на Себастьяна и ждал.

На пороге появилась заспанная Лотта.

– Они пришли нас убить? – спросила она, беря его под руку.

– Видимо, нет, – сказал Себастьян и похлопал Лотту по руке, стараясь ее успокоить. – Все, что я помню, – ответил он Сыну, – это охранники с оружием. Я не помню, в каком он был кабинете, кроме того, что это на предпоследнем этаже. Самый обычный кабинет, такой же, как остальные; скорее всего, его выбрали случайно.

– А во сне вам потом Анарх не являлся? – Неожиданный вопрос привел Себастьяна в полное замешательство. – А то, говорят, в предыдущей жизни Анарх иногда общался со своими сторонниками, являясь им во сне.

– Да, – осторожно признался Себастьян. – Я видел его во сне, и он мне что-то сказал насчет меня самого. Что я должен что-то сделать. Что год сейчас четвертый до Рождества Христова и что я спасу человечество. Тем, что я это сделаю.