В. Михайлов - Искатель. 1968. Выпуск №4

Курочкину пришлось несколько раз присаживаться, вытряхивать песок из сандалий и обтирать ноги полою хитона, раньше чем ему удалось добраться до более или менее твердого грунта на берегу.

Его заметили. Весь облик человека в странном одеянии, с сумкой на плече, двигающегося походкой, напоминающей журавлиный шаг, был столь необычен, что трое рыбаков, чинивших на берегу сеть, бросили работу и с интересом наблюдали за при-ближением незнакомца.

— Уф! — Курочкин плюхнулся рядом с ними на песок и стащил с ног злополучные сандалии. — Ну и жарища!

Поскольку эта фраза была произнесена по-русски, она не вызвала никакого отклика у рыбаков, продолжавших разглядывать экипировку путешественника во времени.

Однако Курочкин не зря был представителем науки, ставящей радость познания выше личных неудобств.

— Мир вам, добрые люди! — сказал он, переходя на древнееврейский в надежде, что чисто библейский оборот речи несколько скрасит дефекты произношения. — Шелом алейхем!

— Шолом! — хором ответили рыбаки.

— Рыбку ловите? — спросил Курочкин, соображая, как же лучше завести с ними разговор на интересующую его тему.

— Ловим, — подтвердил высокий широкоплечий рыбак.

— Как уловы? План выполняете?

Рыбак ничего не ответил и занялся сетью.

— Иаков! Иоанн! — крикнул он зычным голосом. — Давай, а то дотемна не управимся!

— Сейчас, отец! — ответил тот, кого звали Иаковом. — Видишь, с человеком разговариваем!

— Ради бога, не обращайте на меня внимания, — смутился Курочкин. — Занимайтесь своим делом, а я просто так, рядышком посижу.

— Ничего, подождет, — сказал Иоанн, — а то мы, сыновья Зеведеевы, и так притча во языцех, с утра до ночи вкалываем. А ты откуда сам?

— Я?.. Гм… — Курочкин был совершенно не подготовлен к такому вопросу. — Я… в общем… из Назарета, — неожиданно выпалил он.

— Из Назарета? — В голосе Иоанна звучало разочарование. — Знаю я Назарет. Ничего там нету хорошего. А это тоже в Назарете купил? — ткнул он пальцем в нейлоновый хитон.

— Это? Нет, это в другом месте, далеко отсюда.

Иоанн пощупал ткань и присоединился к отцу. За ним неохотно поплелся Иаков.

Курочкин глядел на лодки в озере, на покрытые виноградниками холмы и внезапно почувствовал страх. Невообразимая дистанция в два тысячелетия отделяла его от привычного мира, который казался сейчас таким заманчивым. Что ожидает его здесь, в полудикой рабовладельческой стране? Сумеет ли он найти общий язык с этими примитивными людьми? Стоила ли вообще вся затея связанного с нею риска? Он вспомнил про старичка, проглоченного динозавром. Кто знает, не ждут ли его самого еще более тяжкие испытания? Мало ли что может случиться? Побьют камнями, распнут на кресте. Бр-рр! От одной мысли о таком конце его пробрала дрожь. Однако теперь уже поздно идти на попятный. Отпущенный Хранителем срок нужно использовать полностью.

— Скажите, друзья, — обратился он к рыбакам, — не приходилось ли вам слышать о человеке по имени Иисус Христос?

— Откуда он? — не поднимая головы, спросил Зеведей.

— Из Назарета.

— Твой земляк? — поинтересовался Иоанн.

— Земляк, — неохотно подтвердил Курочкин. Он не мог себе простить, что выбрал для рождения такое одиозное место.

— Чем занимается?

— Проповедует.,

— Не слыхал, — сказал Зеведей.

— Постой! — Иаков перекусил зубами бечевку и встал. — Кажется, Иуда рассказывал. В прошлом году ходил один такой, проповедовал.

— Верно! — подтвердил Иоанн. — Говорил. Может, твой земляк и есть?

Курочкина захлестнула радость удачи. Он и мечтать не мог, что его поиски так быстро увенчаются успехом. В нем взыграл дух исследователя.

— Иуда? — переспросил он дрожащим от волнения голосом. — Скажите, где я могу его увидеть. Поверьте, что его рассказ имеет огромное значение!

— Для чего? — спросил Зеведей.

— Для будущего. Две тысячи лет люди интересуются этим вопросом. Пожалуйста, сведите меня с этим человеком!

— А вон он, — Иаков указал на лодку в озере, — сети ставит. Может, к вечеру вернется.

— Нет, — сказал Иоанн. — У них вчера улов хороший был, наверное, в Капернаум пойдут, праздновать.

— Ну сделайте одолжение! — Курочкин молитвенно сложил руки на груди. — Отвезите меня к нему, я заплачу.

— Чего там платить! — Зеведей поднялся с песка. — Сейчас повезем сеть, можно дать крюк.

— Спасибо! Огромное спасибо! Вы не представляете себе, какую услугу оказываете науке! — засуетился Курочкин, натягивая сандалии и морщась при этом от боли. — Вот проклятье! — Он с яростью отбросил рифленую подошву с золочеными ремешками. — Натерли, подлые, теперь жжет, как крапива! Придется босиком…

Сунув под мышку сандалии и сумку, он направился к лодке, которую тащил в воду Зеведей.

— Оставь здесь, — посоветовал Иаков. — И суму оставь с нашими вещами, никто не возьмет, а то ненароком намочишь.

Совет был вполне резонным. В лодке отсутствовали скамейки, а на дне плескалась вода. Курочкин вспомнил про единственную пачку сигарет, хранившуюся в сумке, и сложил свое имущество рядом с тряпьем рыбаков.

— Ну, с богом!

Иоанн оттолкнулся веслом и направил лодку на середину озера.

— Эй, Иуда! — крикнул он, когда они поравнялись с небольшим челном, в котором сидели два рыбака. — Тебя хочет видеть тут один… из Назарета!

Курочкин поморщился. Кличка «назаретянин», видно, прочно пристала к нему. Впрочем, сейчас ему было не до этого.

— А зачем видеть? — спросил Иуда, приложив рупором ладони ко рту.

— Да подгребите же ближе! — нетерпеливо произнес Курочкин. — Не могу же я так, на расстоянии.

Иоанн несколькими сильными взмахами весел подвел лодку к борту челна.

— Он ищет проповедника, земляка. Вроде ты видел такого?

— Видал, видал! — радостно закивал Иуда. — Вон и Фома видел, — указал он на своего напарника. — Верно, Фома?

— Как же! — сказал Фома. — Ходил тут один, проповедовал.

— А как его звали? — спросил Курочкин, задыхаясь от волнения. — Не Иисус?

— Иисус? — переспросил Иуда. — Не, иначе как-то. Не помнишь, Фома?

— Иоанн его звали, — сказал Фома. — Иоанн Предтеча, а не Иисус. Все заставлял мыться в речке. Скоро, говорит, Мессия придет, а вы грязные, вонючие, вшивые, как вы перед лицом господа бога нашего такими предстанете?

— Правильно говорил! — Курочкин втянул ноздрями воздух. Запахи, источаемые его собеседниками, мало походили на легендарные аравийские ароматы. — Правильно говорил ваш Иоанн, — повторил он, сожалея, что мазь от насекомых находится в сумке на берегу. — Чему же он еще учил?

— Все больше насчет Мессии. А этот, твой Иисус, что проповедует?

— Как вам сказать? — Курочкин замялся. — Ну, он в общем проповедовал любовь к ближнему, смирение в этом мире, чтобы заслужить вечное блаженство на небесах.