Станислав Лем - Солярис. Эдем. Непобедимый

Инженера немного разочаровало безразличие, с каким товарищи приняли его открытие, но себе он признался, что его больше поразили необычные обстоятельства встречи, нежели сам летающий зверёк.

Все немного побаивались минуты расставания. Остающиеся стояли у ракеты и смотрели, как смешная машина описывает всё более широкие круги, объезжая ракету. Координатор, уверенно управлявший вездеходом, сидел на переднем сиденье за стеклянным щитком. Доктор и Химик устроились сзади, рядом с ними торчал тонкий ствол монитора. Подъехав совсем близко к ракете, Координатор крикнул:

— Постараемся вернуться к полуночи, до свидания!

Он резко увеличил скорость, и через минуту вездеход исчез за стеной золотистой пыли, которую плавно сносило к западу. Снизу вездеход прикрывало прозрачное днище, чтобы водитель мог видеть преодолеваемые препятствия. Электрические моторы размещались в дисках колёс, а две запасные шины возвышались на прикреплённой сзади канистре.

Пока местность была ровной, ехали со скоростью шестьдесят километров в час. Доктор всё время оглядывался назад, но скоро потерял ракету из виду. Тихо пели моторы, пыль клубами била из высохшего грунта, застилая степной пейзаж, и, редея, уплывала в даль степного пейзажа.

Довольно долго никто не произносил ни слова. Впрочем, пластиковое стекло защищало от ветра только водителя. Сидящим сзади основательно дуло в лицо и, чтобы слышать друг друга, им пришлось бы кричать. Местность повышалась, становилась всё более холмистой, последние серые чаши исчезли, разбросанные далеко по равнине пятна паучьих зарослей тоже остались позади, кое-где стояли полувысохшие дышащие деревья с беспомощно обвисшими гроздьями листьев, лишь изредка вздрагивавших в слабом неритмичном пульсе. Вдали появились протянувшиеся далеко друг от друга борозды, но вращающиеся диски не показывались. Несколько раз шины мягко подпрыгивали, пересекая взрыхлённый грунт, из него высовывались остроконечные, белые, как высушенная кость, обломки скал, длинные языки осыпей тянулись от них к подножию огромного склона, по которому поднимался вездеход. Колючий гравий тревожно шуршал под колёсами, уклон рос. Ехали они уже совсем медленно. Пришлось убавить скорость — у моторов были резервы мощности, но Координатор берёг их на этой трудной местности.

Выше, между жёлто-бурыми гребнями, блестела, перегораживая дорогу, какая-то длинная тонкая полоса. Координатор ещё больше сбавил скорость. Поперёк склона, там, где он плавно переходил в плато, над которым торчало что-то неопределённое, в обе стороны разбегалась гладкая, вдавленная в почву зеркальная лента. Коснувшись её кромки передними колёсами, вездеход остановился. Координатор спрыгнул с сиденья, потрогал зеркальную поверхность прикладом электрожектора, ударил в неё посильнее, наконец, ступил, подпрыгнул — лента не шелохнулась.

— Сколько мы уже сделали? — спросил Химик, когда Координатор вернулся.

— Пятьдесят четыре, — ответил тот и осторожно тронул машину с места.

Вездеход мягко качнулся, переехал через ленту (она выглядела как идеально прямой канал, наполненный застывшей ртутью) и, увеличивая скорость, помчался мимо мачт, увенчанных вибрирующими вихрями, пролетающими то слева, то справа. Потом многорядье мачт плавно повернуло на восток, а вездеход продолжал мчаться по прямой — стрелка компаса всё время показывала точно на букву "S".

Плато выглядело угрюмо: растительность постепенно сдавала свои позиции в сражениях с массами песка, которые приносил горячий, как из печки, восточный ветер. Из низких барханов торчали почерневшие, только у самой земли бледно-карминные кусты с осыпающимися кожистыми стручками. Иногда в высохших зарослях шевелилось что-то пепельное, несколько раз чуть ли не из-под самых колёс вездехода выскакивали какие-то существа, но люди не успевали рассмотреть даже контуры этих животных — с такой стремительностью те влетали в чащу.

Координатор лавировал, объезжая заросли колючего кустарника. Раз пришлось даже вернуться, когда они въехали в просеку, наглухо перекрытую песчаной дюной. Ехать становилось всё труднее. Чувствовалось отсутствие воды; большинство растений было совсем сожжено солнцем, под порывами горячего ветра они издавали мёртвый бумажный шелест. Вездеход поспешно поворачивал, двигаясь вдоль стен, образованных нависшими ветвями, из полопавшихся гроздьев сыпалась желтоватая пыль, которая покрывала ветровое стекло, комбинезоны, лица людей; дышать было трудно. Доктор поднялся с сиденья и наклонился вперёд, когда неожиданно завизжали тормоза, и машина остановилась.

Впереди, в нескольких десятках шагов, плато обрывалось, кусты тянулись до самой линии обрыва чёрной, янтарно отсвечивающей под солнцем щёткой. Вдали над невидимой котловиной вставали склоны высоких гор. Координатор выпрыгнул из машины и пошёл к ближайшему кусту с длинными, мягко раскачивающимися на фоне неба ветками.

— Спустимся, — сказал он, возвращаясь.

Машина осторожно двинулась вперёд, внезапно задрала зад, как будто собиралась перевернуться, канистра забренчала, ударяясь о решётку багажника, тормоза предостерегающе зашипели. Координатор включил насос, колёса разбухли на глазах, неровности крутизны сразу же стали ощущаться меньше.

Они увидели, что спускаются к волнистой пелене облаков. Изнутри её пробивал грушевидный столб бурого дыма. Он почти не расплывался в воздухе. Это своего рода вулканическое извержение длилось несколько десятков секунд, потом столб дыма с огромной быстротой начал опадать, скрываясь между белыми облаками, пока не исчез в них, всосанный обратно в гигантскую глотку, которая перед этим его вытолкнула.

Вся долина делилась на два яруса: верхний — ярко освещённый солнцем, и нижний — далёкий, невидимый, затянутый пеленой непроницаемых облаков. Вездеход катился к ним, раскачиваясь и подпрыгивая, прерывисто попискивая тормозами. Лучи низкого солнца ещё несколько минут освещали далёкие склоны на противоположной стороне, где, будто вырастая из чащи бурых и фиолетовых зарослей, торчали, поблёскивая, приземистые сооружения с зеркальными поверхностями. Смотреть на них было трудно — отражённое солнце ослепляло. До слоя белых облаков, казалось, было рукой подать, граница обрыва, обозначенная на голубом фоне зубчатой линией кустов, осталась высоко позади; машина шла всё медленнее. Внезапно они окунулись в какие-то влажные испарения, вокруг потемнело. Координатор снова притормозил; теперь они продвигались шаг за шагом. Потом зрение приноровилось к окружавшей их молочной дымке. Координатор включил фары, но сразу же их погасил, потому что электрический свет не пробивал эту мглу. Внезапно она развеялась.