Джефри Конвиц - Страж - 2

- Иногда я просто удивляюсь твоим способностям выводить людей из себя, продолжала ворчать Фэй.

- Да что ты, милая! Я же не нарочно... - с невинным видом оправдывался Бен. А потом, указав через открытую дверь на пишущую машинку и стопку чистой бумаги в соседней комнате, добавил: - Я хочу хоть немного отвлечься вон от того.

- А зачем? - удивился Дженкинс.

- Я уже начинаю ненавидеть эту книгу, - объяснил Бен. - Только мне приходит в голову какой-то сюжетный ход, как сразу же что-то случается, и я либо должен все менять, либо вообще начинать сначала. Впрочем, дело чаще всего кончается тем, что я рву написанное - и передо мной вновь лежит пачка девственно чистой бумаги. Значит, надо писать все заново... Это кого хочешь сведет с ума. Знаете, Ральф, у меня такое чувство, что это мой первый и последний роман.

Дженкинс сочувственно кивнул.

Бен снова углубился в газету, стараясь сохранять на лице самое невозмутимое выражение. Единственно, что его волновало сейчас, - это как разыскать неожиданно пропавшего отца Макгвайра. В день смерти Франкино он бросился на его поиски сразу же после ухода полиции. Но они не Дали абсолютно никаких результатов. Комната Макгвайра в семинарии оказалась запертой, а дворник доверительно сообщил, что не видел священника уже несколько дней. То же самое ему сказали и в ректорате семинарии. Итак, Макгвайр бесследно исчез. То есть, не осталось никакой связи. И никаких указаний, как действовать дальше, и что предпринимать. Бен пробовал звонить и в Управление епархии, но там либо вообще не знали отца Макгвайра, либо не могли сказать ничего определенного о его нынешнем местонахождении. Безусловно, Макгвайр знал о гибели Франкино. И не исключено даже, что он сам каким-то образом принимал участие в том, что случилось в холле десятого этажа, и был свидетелем смерти монсеньера. Значит, он должен рано или поздно снова появиться на горизонте. Вот только когда это произойдет?..

Ожидание становилось невыносимым.

Ребенок засмеялся и начал молотить ладошками по своему укрепленному на стульчике подносу. Фэй склонилась к сынишке, поцеловала его и тепло улыбнулась Дженкинсу.

- Вот видите, Ральф, - обратилась она к гостю. - Когда вы заходите к нам, Джои рад больше всех.

- Вы слишком добры ко мне, Фэй. Скорее всего, моя радость просто настолько заметна, что передается даже детям...

- Радость? - удивился Бен. - А по какому поводу, позвольте узнать?

- Я только что получил контейнер из Европы, - объяснял Дженкинс. - И сейчас то, что в нем находилось, перевезли ко мне на квартиру. Так что можете зайти посмотреть.

- А что это, если не секрет? - поинтересовался Бен, - Старинная и очень редкая мебель - два удивительных образца, созданных самим Карлом Фридрихом Шенкелем для прусской королевы Луизы. Они будут экспонироваться на одной частной выставке, а пока их целиком доверили мне. И им цены нет! Вы очень многое потеряете, если откажетесь зайти ко мне и взглянуть на эти шедевры...

- Ну, хорошо. После работы я обязательно к вам заскочу, если, конечно, вы будете дома, - пообещала Фэй и встала из-за стола.

- После семи я к вашим услугам, - отозвался Дженкинс.

- Договорились.

Дженкинс посмотрел на Бена, который никак не мог оторваться от газеты, с головой погрузившись в какую-то статью.

- Ну а вы, Бен? - неуверенно спросил он. Тот поднял голову, с трудом соображая, о чем идет речь, и как сейчас лучше ответить.

- Ну... Наверное, где-то днем... Обязательно. Впрочем, у меня сейчас много работы, так что я еще позвоню.

Дженкинс одобрительно кивнул и тоже поднялся. Фэй взглянула на часы и недовольно покачала головой - она уже опаздывала на работу.

Пока она убирала со стола, Бен продолжал изучение газетной статьи, а потом, прокашлявшись, откинулся на спинку кресла и стал зачитывать вслух:

- Некролог, - сообщил он. - Монсеньер Гульельмо Франкино родился в Италии, в Турине, умер в Нью-Йорке... Принял духовный сан 11 июня 1959 года. - После этого Бен нервно расхохотался, швырнул газету на стол и, вытащив ребенка со стульчика, занялся им. Фэй и Дженкинс наблюдали за ним, не сводя глаз.

- Да упокоится с миром его душа, - заключил Бен.

***

Iколо полудня, погуляв в парке с ребенком, Бен вернулся домой, усадил малыша в манеж и решил взяться, наконец, за работу. После того как ушел Дженкинс, а Фэй стремглав улетела на службу, он еще раз попытался найти Макгвайра и для этого сделал несколько телефонных звонков. Но, как и раньше, ничего выяснять не удалось. Прогулка с малышом тоже не смогла успокоить его расшалившиеся нервы, и теперь, очутившись снова в квартире, Бен понял вдруг, что книга - это пока единственное средство, чтобы хоть на время перестать думать о судьбе Фэй и гадать, где так долго может скрываться отец Макгвайр.

Он поудобней устроился в кресле и стал обдумывать начало следующей главы, а потом уверенно сел за машинку и принялся как сумасшедший стучать по клавишам, боясь даже остановиться. Так он проработал довольно долго, переполняемый то отчаянием, то раздражением и беспредельной злобой. Наконец, глава была закончена. Он вынул из машинки последнюю страницу, перечитал все заново и, не долго думая, вышвырнул напечатанное в корзину для мусора. А потом повалился на диван и обхватил голову руками, чувствуя свою полную беспомощность. Что теперь - снова пойти гулять? Или опять засесть за проклятую машинку? Или лежать вот так и думать до изнеможения о страшных событиях последних дней и туманных перспективах ближайшего будущего?.. Сколько же сможет еще вы-, держать эти перегрузки его и без того уже измученный мозг?

Наконец он решился. Взяв ребенка на руки, Бен открыл дверь и вышел с ним в коридор. Как же он мог забыть! Ведь всего пару часов назад Дженкинс приглашал его зайти полюбоваться каким-то антиквариатом. И этот безобидный визит сейчас как раз то, что нужно, чтобы отвлечься от неприятных мыслей.

Позвонив в дверь Ральфа, он сразу же услышал шаги, и через несколько секунд ручка замка повернулась.

- А, это вы, Бен! - обрадовался Дженкинс, отступая назад, чтобы дать гостю проход. Бен натянуто улыбнулся.

- Я вспомнил про ваше приглашение, и вот решил зайти полюбоваться обещанными сокровищами, - объяснил он.

- Что ж, прекрасно. Я ждал вас. И Джои, конечно, тоже. Хотя, мне кажется, он еще слишком мал, чтобы по достоинству оценить то, что я вам хочу сейчас показать.

Бен рассмеялся.

- Да я и сам настоящий младенец в таких делах!

- Ничего подобного, - серьезно заявил Дженкинс и пригласил их пройти в гостиную.

Эта комната напоминала больше музейный зал. Кроме пары стульев современного образца, вся остальная мебель здесь была очень старой - в основном, как объяснил Дженкинс, французской: и к ней он никогда не прикасался, разве что когда протирал пыль.