Window Dark - Круги измерений

После такого предупреждения богатырь прекратил всяческие разговоры и принялся торжествующе вглядываться вдаль. Виктор последовал его примеру. Через десять минут пристального смотрения в полной тишине далеко-далеко над туманом стали вырисовываться призрачные контуры башен. Пока их наблюдалось всего три. Темнеющие с каждой секундой силуэты, непохожие друг на друга. Не слишком худые и не слишком толстые. Одну венчала длинная пирамидальная крыша со шпилем. У другой пирамида оказалась пологой и усеченной, а третья вообще не располагала впечатляющей крышей. Шпиль начинался прямо с плоской поверхности. Верхний этаж третьей башни состоял из арок. Или это только казалось. Потерявшаяся было сказка вернулась вновь. Хотелось даже забыть все и броситься по туманной степи им навстречу, но Виктор знал, что это бесполезно. Такой вот он, самый настоящий Центр Вселенной. Впрочем, для каждого Центр Вселенной мог выглядеть по своему. Собственно говоря, у каждого был свой Центр Вселенной, но находился он почему-то именно в этой точке. Там, вдали, у горизонта бескрайней степи, занесенной белым туманом. Степи развернувшейся в скромном подвале волнистого дома светлой половины верхнего предела Кругов Измерений, находившихся в непримечательном шестиэтажном здании где-то на неведомой планетке. Центр Вселенной решил расположиться именно здесь. И почему-то, Виктор не знал почему, но уже не хотел ни горячо спорить, ни даже возражать, такое положение вещей было правильным и единственно верным.

Но, как обычно, на смену возвышенному тут же приходят простые и обыденные размышления о смысле жизни.

— А Орлик, — испугался Виктор. — Мы ведь даже не побеспокоились о том, чтобы поискать Орлика. Ни на темной половине, ни на светлой.

— Сходи-ка ты на Край Света, — задумчиво посоветовал богатырь. — Там тебе многое прояснится, очень многое. И насчет Орлика. И насчет всяческих других вещей.

— А ты там уже был? — коварно спросил Виктор.

— Конечно, — кивнул богатырь.

— Так расскажи мне.

— Зачем? — удивленно воззрился богатырь на вопрошающего. — Зачем все узнавать понаслышке, когда можно увидеть самому?

И Виктор в очередной раз за сегодня не стал спорить.

Говоря много об ускорении, мы ни разу не упомянули, что же такое ускорение и как оно выглядит на практике. Разберем процесс его появления на примере давления. Не секрет, что мы постоянно чувствуем давление со всевозможных сторон, включая семью, школу, произвол начальства, нестабильную ситуацию в стране, бедственное материальное положение и полное отсутствие способов его выправить. Если Вы тот самый счастливый субъект, который двумя росчерками пера может поставить жирный крест на данном списке, то вспомните, что существует еще и атмосферное давление.

Позабыв про иные давящие на личность причины, Вы беззаботно прогуливаетесь по парку и замечаете ущемляющую все права и свободы личности табличку. Она гласит: «По газонам не ходить!!!» Разумеется, данное правило относится к кому угодно, но только не к борцу за свободу и независимость в Вашем отважном лице. Ноги бесстрашно пересекают невысокий заборчик, а руки смело вырывают с корнем последствия диктатуры, хаоса и произвола, давящие на Вашу и без того измученную душу. Странно, но Ваши решительные действия привлекают внимание тихой старушки, до этого времени смирно сидевшей на лавочке. Удивительно, но она крайне недовольна Вашим неординарным поступком, стремясь словами удалить Вас с освобожденной территории. Вы проникаете в ее душу и понимаете, что человек, выросший при полном отсутствии демократии, не может эту демократию воспринять как Вы, всей душой и сердцем. «Не дави на меня, бабушка, ой, не дави,» — пробуете Вы увещевать старушку и послать в противоположном направлении доходчивыми выражениями, которые мы тут приводить не станем. И старушка ускоренно удаляется в указанном направлении. Увидев ускорение собственными глазами, Вы можете справедливо торжествовать победу своей личности и собственных желаний. До того самого момента, когда исчезнувшая было старушка внезапно появляется на переднем плане, а рядом с ней стоит суровый страж порядка, ненавязчиво поигрывая дубинкой, знакомиться с которой очень не хочется. Испытав дополнительное давление, Вы вовремя понимаете, что ускорение теперь лучше сообщить теми же доходчивыми словами своей собственной персоне. И Вы ускоренно исчезаете в безопасном направлении, выдавленные с территории, вновь погрузившейся в мрак жесткого периода железной стены. Для Вас происшедшее является всего лишь неудачным по гороскопу днем. Для ученого, проникшего в глубины теории желаний, данный случай наглядно иллюстрирует действие второго закона этой славной теории: для создания ускорения должна существовать разность давлений…

… Три детских сада слаженно пристроились друг к другу. Их общие заборы матово светились темно-зеленым, а собственные ограждения от влияния улицы приятно голубели в сумерках. На вывеске первого были нарисованы яркие улыбающиеся грибы и надпись «Гномик». Второй тоже стремился быть поближе к природе, о чем сообщали белые облака, складывающиеся на зеленом фоне стены в слово «Пастушок». Имя третьего — «Налоговичок» — было выполнено строгими, без излишеств, буквами, укрепленными на крыше навеса над входной дверью. По другую сторону тянулся заросший зеленой травой холмистый пустырь. Над головой развернулось небо. Розовое-розовое от горизонта до горизонта. Впереди, через полкилометра, высились панельные пятиэтажки из разноцветных квадратиков железобетона. Край Света начинался на границе и наплывал на территорию темной половины.

Рядом с Виктором по обеим сторонам шагали две высоченные фигуры. При взгляде на них без лишних разговоров становилось понятно, почему в домах светлой половины такие высокие потолки первых этажей. Шаги их были гораздо шире, поэтому оба спутника Виктора то и дело оказывались впереди, а Виктору приходилось вприпрыжку догонять их и вливаться в общую шеренгу. Вернее, не спутники, а спутницы, так как одеты они были в длинные, чуть ли не до земли, платья. Собственно говоря, судить по одежде не стоило, так как самого Виктора для подобной миссии одели донельзя странно. Виктор не мог считать себя одетым и даже полуодетым, хотя половинные формальности соблюдались. Грудь Виктора заботливо закрывал теплый свитер фабричной вязки. На плечи был накинут серый короткополый пиджачок. Ноги шагали, перескакивая через трещины в асфальте, обутые в потрепанные ботинки — единственную родную вещь. Больше на Викторе не наблюдалось ничего. В самом прямом смысле. Если бы одетой оказалась нижняя половина, то Виктор чувствовал бы себя в своей тарелке, невзирая на далеко не рельефную мускулатуру собственного тела. Но одеть не разрешили как раз нижнюю половину. Поэтому Виктор смущался неимоверно.