Фрэнк Герберт - Дети Дюны

Его юный поводырь присел на корточки рядом с ним. Алия увидела желтые одежды храмовых жрецов, поджидающих слева, застопоренных плотной толпой. Они, однако, опытны в обращении с толпами. Они найдут дорогу к цели. Голос Проповедника прогремел над площадью, толпа с сосредоточенным вниманием ожидала его слов. Пусть слушают! Скоро в его слова будет вложен совсем другой смысл, чем он предполагает.

И не будет поблизости никакого ПРОПОВЕДНИКА, чтобы запротестовать. Она услышала, как вошел Фарадин с сопровождающими, услышала голос матери:

— Алия?

Не оборачиваясь, Алия сказала:

— Добро пожаловать, Принц Фарадин, матушка. Идите сюда, любуйтесь спектаклем, — затем она оглянулась, и увидела рослого сардукара, Тайканика, злобно хмурившегося на стражей, загородивших дорогу. — Но это негостеприимно, — сказала Алия. — Дайте им пройти. — Двое стражей, явно действуя по приказам Зии, подошли к ней и встали между ней и остальными. Прочие стражи расступились. Алия отошла к правой стороне окна, указала жестом: — Отсюда и вправду наилучший вид.

Джессика, в своей традиционной черной абе, сумрачно глянула на Алию, сопровождая Фарадина к окну, но встала между ним и стражами Алии.

— Так это любезно с вашей стороны, леди Алия, — сказал Фарадин. — Я столько слышал об это Проповеднике.

— И вот он во плоти, — сказала Алия. На Фарадине был серый мундир командующего сардукарами, без знаков отличия. Поджарая грациозность его движений восхитила Алию. Возможно, этот Принц Коррино будет не просто забавой от безделья.

Голос Проповедника загремел в помещении через усилители возле окна. Алия почувствовала, как этот звук пронизал ее трепетом до самых костей, и стала слушать еще зачарованней.

— И обнаружил я, что я — в пустыне Зан, — вскричал Проповедник, — в ее бесплодии воющей дикости. И Господь повелел мне очистить это место. Поскольку мы искушаемы пустыней, и скорбны в пустыне, и соблазняемы ее дикостью забросить наши пути.

«Пустыня Зан», подумала Алия. Такое название было дано месту первого испытания Скитальцев Дзэнсунни, от которых произошли Свободные. Но его слова? Завоевывает ли он доверие, чтобы обратить его на разрушение твердынь съетчей верных ей племен?

— Дикие звери лежат на ваших землях, — голос Проповедника гулко гремел над площадью. — Скорбные твари наполняют ваши дома. Вы, бежавшие из своих домов, не умножите больше ваших дней на песке. Да, вы, забросившие свои пути, вы умрете в смраднейшем гнезде, если и дальше будете идти по этой дороге. Но если вы внемлете моему предупреждению, то Господь проведет вас через страну западней в Горы Господни. Да, Шаи Хулуд вас поведет.

Над толпой поднялись тихие стоны. Проповедник сделал паузу, поводя безглазыми глазницами в направлении звуков. Затем он воздел руки, широко их распахнул и воззвал:

— О Господь, моя плоть томится по пути Твоему в сухой и полной жажды стране!

Старуха перед Проповедником — явная беженка, судя по ее заношенным и заплатанным одеяниям — воздела руки и взмолилась:

— Помоги нам, Муад Диб! Помоги нам!

У Алии внезапным испугом стиснуло груди, она спросила себя, действительно ли эта старуха знает правду. Она взглянула на мать, но Джессика пребывала недвижимой, деля свое внимание между стражами Алии, Фарадином и видом в окне. Фарадин, слушавший с зачарованным вниманием, словно к месту прирос.

Алия взглянула из окна, стараясь разглядеть храмовых жрецов. Их не было видно, и она предположила, что они пробираются прямо под ней мимо ворот храма, чтобы по прямой спуститься к Проповеднику сзади.

Проповедник указал правой рукой поверх головы старухи и вскричал:

— Только вы и есть — себе в помощь! Вы были мятежными, вы приносили сухой ветер, который не чистил и не освежал. Вы не сете ношу вашей пустыни, и вихрь выходит оттуда, из той жестокой страны. Я был в том запустении. Вода бежит в песок из разбитых каналов. Потоки бороздят землю. Вода падает с неба в Поясе Дюны! О, друзья мои, Господь мне повелел. Прямо в пустыне проложите прямую и широкую дорогу к вашему Господу, поскольку я — его голос, доходящий до вас из пустыни, — он напряженным и негнущимся пальцем указал на ступени у себя под ногами. — Это не потерянная джедида, которой вовеки более не быть заселенной! Здесь ели мы наш хлеб райский. И здесь шум чужестранцев выгнал нас из домов! Взращивают они для нас запустение, страну, в которой ни единому человеку не обитать, и ни единому человеку не пройти по которой!

Толпа недовольно всколыхнулась, беженцы и городские Свободные озирались, выглядывая стоящих среди них пилигримов хаджжа.

«Он может спровоцировать кровавые бесчинства! — подумала Алия. -Ладно, ну и пусть. Тогда мои жрецы схватят его среди смятения». И затем она увидела пятерых жрецов, тугой узел желтого цвета, прокладывающий себе дорогу по ступеням вниз, к Проповеднику.

— Воды, что разливаем мы над пустыней, стали кровью, — Проповедник широко взмахнул руками. — Кровь на крови! Воззрите на нашу пустыню, что могла бы радоваться и цвести — она соблазняет чужестранца, искушая его пребывать среди нас. Они приходят ради насилия! Лица их закрыты, как последний ветер Кразилека. Они берут землю в полон. Они высасывают изобилие, то скрытое сокровище, что в глубинах песка. Воззрите, как продвигаются они все далее в своем дьявольском труде. Писано вам: «И стоял я на песке, и видел зверя, восставшего из того песка, и на главе того зверя было имя Господне!?

В толпе раздался гневный ропот, взметнулись и затряслись кулаки.

— Что он делает? — прошептал Фарадин.

— Хотелось бы мне знать, — ответила Алия. Она поднесла руку к груди, в боязливом возбуждении этого мига. Толпа кинется на пилигримов, если он и дальше будет продолжать в том же духе!

Но Проповедник полуобернулся, устремил свои мертвые глазницы на храм, и поднял руку, указывая на высокие вила Алии.

— Одно богохульство остается! — провопил он. — Богохульство! И имя этому богохульству — Алия!

На площади воцарилась потрясенная тишина.

Алия стояла, оцепенев от ужаса. Она знала, по толпа не может ее видеть, но ее одолело чувство уязвимости, выставленности напоказ. Эхо успокоительных слов внутри ее черепа боролось с тяжелой колотьбой ее сердца. Она могла лишь окаменело взирать на живую картину внизу. Проповедник продолжал указывать рукой на ее окна.

Но для жрецов его слова оказались последней каплей. Нарушив молчание гневными криками, они бросились в атаку вниз по ступеням, распихивая в стороны людей. На их передвижение толпа отреагировала волной, накатившись на ступени, сметая первые ряды зрителей, унося перед собой Проповедника. Тот слепо спотыкался, отделенный от своего юного поводыря. Затем над людской давкой взметнулась облаченная в желтое рука — вместе с ней взлетел криснож. Алия увидела, как нож пал вниз, по рукоять входя в сердце Проповедника.