Виталий Каплан - Полоса невезения

Уже в комнате Абдульминов, усаженный в огромное, почти как у Кузьмича, кожаное кресло, угрюмо протянул:

- Я... Ребят вы что хотите, вообще?

Елена Ивановна суховато улыбнулась.

- Сейчас поймешь, Марат.

- Это с жилищем твоим новообретенным связано, - добавил я. - Документы на квартиру, пожалуйста.

Абдульминов попытался выбраться из кресла, но легким тычком был отправлен обратно.

- Не суетись, - пояснила Лена, - тебе двигаться вредно. Просто скажи где.

Секунду он соображал.

- Вон, в столе, в тумбе нижний ящик, там синяя папка...

- Очень хорошо, - откликнулся я, извлекая добычу. - Скажи им "Адью", больше ты их не увидишь... равно как и квартиры. Не дергайся, не дергайся, у нас мало времени. Через полчаса грузчики приедут, барахлишко твое вынесут и доставят, куда сам скажешь.

- Какого хрена? - пискнул Абдульминов.

- Грубо, Марат, грубо, - печально прокомментировал я, вытаскивая из кармана свернутую струну. - Тем более при даме. А суть, дорогой мой, в том, что ты здесь больше не живешь. Договор купли-продажи признан недействительным и аннулирован. Ибо осуществлен был с нарушением закона. Вот, - помахал я перед его носом объемистой пачкой бумаг. - Тут и документы от риэлтера, и заверенное объяснение нотариуса, и все твои расписки.

- Да вы чего, ребята, стебетесь? - вскинулся Марат. - Какого еще лешего? Да вы-то кто, какое у вас право?

- О правах заговорили... - лукаво протянула Лена. - Кость, объясни ему, убогому.

- А вот по какому, - помахал я перед его носом кончиком струны. - Ты знаешь, что это такое?

Абдульминов хмуро молчал.

- Так вот, ты хочешь посмотреть корочки? Ну ладно, взгляни. Может, наведет тебя на какие-нибудь разумные мысли.

Сунув Марату под нос развернутое удостоверение, я несколько секунд любовался недоуменным выражением его лица.

- Да... Непонятно? При чем тут какой-то зачуханный Фонд защиты прав несовершеннолетних? Ты прав, Марат, все на самом деле куда интереснее, но ты же хотел официальности? А насчет защиты прав - так оно все и есть. Ты купил квартиру, принадлежавшую мальчику, только-только вернувшемуся из детского дома. Согласно закону, мальчик не вправе еще совершать подобные сделки, он не достиг возраста полной гражданской зрелости, и потому продажей могли заниматься только родители или заменяющие их лица. Да, я знаю, что за двести "огурцов" мадам Артюхова из департамента опеки подмахнула соответствующие бумажки. Уравняв, кстати, одним росчерком трехкомнатную квартиру и конурку в коммуналке. Тем самым жилищные условия подростка были явно ухудшены. Не стыдно?

Судя по бешеным глазам Марата, кипевшее в его потрясенных мозгах чувство ничего общего со стыдом не имело. Пожалуй, будь я один, не обошлось бы без криков и рук. Но Лена, похоже, внушала ему непреодолимый ужас. Ручаюсь, таких женщин он до сих пор не встречал.

- Да я что, знал, что ли? - хмуро пробормотал он, глядя в пол.

- А вот теперь имеет место явная ложь, - с удовольствием заметила Лена. - Ты прекрасно знал, Абдульминов, кто здесь прописан, ты его видел, когда вы пятнадцатого апреля в двадцать ноль-ноль, в компании с представителем фирмы "Комфорт-А" и с участковым уполномоченным явились осматривать площадь. Напугали ребенка до полусмерти...

- Нашли ребенка, блин, - чуть не сплюнул на роскошный ковер Абдульминов. - Повыше меня будет...

- Ребенок он, ребенок, - пренебрежительно отмахнулась Лена. - Ноги длинные, мозги короткие...

- "Струна" сама определяет, кто ребенок, а кто нет, - добавил я, играя зажатой меж пальцев стальной нитью. "Си" малой октавы. Расчерчивая крест-накрест застоявшийся воздух, я дал возможность Абдульминову насладиться тонким, похожим на птичий свистом. Между прочим, страшное оружие. Шоссе, Женя, взвод спецназа... Даже и без энергий Струны - хлестким ударом можно рассечь мясо до кости. А уж сонную артерию - это вообще как два пальца об асфальт...

- В общем, нам некогда чистить тебе черепушку... - мне понемногу надоедал весь этот спектакль. И даже жалко становилось самодовольного торговца, с которого так легко оказалось сбить спесь. - Я думаю, ты о нас слышал. И наверняка знаешь, что с нами лучше не спорить.

- На дешевые понты берете, - облизнул он сухие губы. - Этак любой фраер из подворотни за Шварцнегера сработает.

- Ой, плохо, Абдульминов, ой плохо! - присвистнула от такой наглости Лена. - Наказывать, однако, надо. Кость, дай-ка мне инструмент и подержи дядю.

Приняв у меня тонкую струну, Лена быстренько освободила Абдульминова от халата. Я же, встав позади кресла, пресекал всяческое трепыхание.

- Ну что за мужик, - ругалась меж тем Лена. - Носить трусы такой пошлой расцветки... Никакой культуры, блин.

Невесть откуда она извлекла маленькие ножнички и, вжикнув, перерезала резинку. Господин Абдульминов остался в чем есть. То есть, собственно, ни в чем.

Лена деловито, будто ей приходилось делать это десятки раз на дню, захлестнула струну вокруг гениталий, держа ее за кончики.

- Ну вот, Марат Николаевич, ты зачислен в наши клиенты. Детей ты не любишь, как показало следствие, значит, они тебе в дальнейшем и ни к чему будут...

- А... Сука, мля... - захрипел, захлебываясь пеной, Абдульминов, с ужасом глядя на врезающийся в плоть металл.

- Ругаешься... Нехорошими словами ругаешься, - бесстрастно прокомментировала Лена, не ослабляя нажима. - Это наказуемо.

- Не буду... - взвыл Марат, тяжело дыша. На лбу его мелкими каплями выступил пот. - Я больше не буду...

- Золотые слова, - усмехнулась Лена. - Начинаешь понимать... Слушай, Кость, а может, пожалеем его на первый раз? - обернулась она ко мне, старательно пытаясь скрыть в голосе искорки смеха.

- Хех... - глубокомысленно кашлянул я. Понемногу к горлу подступала тошнота. Нет, слаб я все же, не готов еще к таким мероприятиям. - Учитывая искреннее раскаяние клиента... Ты ведь раскаялся, Абдульминов? - участливо спросил я жертву.

- Да! Да! Да! - энергично затряс челюстью Марат.

- Ну вот и славненько, - с искренней радостью сказал я. - Лена, освободи товарища от ненужного уже устройства.

Бедняга оптовик в ужасе окаменел, неправильно истолковав мои слова. И облегченно выдохнул, когда Лена сняла с его хозяйства струну и принялась аккуратно сматывать ее.

- Вот, Марат Николаевич, делай выводы. С нашим оглодом габузиться не сростно. А чтобы избавить тебя от лишних телодвижений... Сейчас, если хочешь, мы позвоним твоей крыше, Альберту, и ты можешь совершенно свободно высказать все свои эмоции и пожелания. А потом я возьму трубу и скажу Альбертику пару слов. После чего крыша у тебя уедет, и придется подыскивать другую. Ну что, звоним? - лукаво спросил я, вынимая мыльницу.

Абдульминов обреченно завертел головой.

- Ладно, этот пункт проехали. Теперь переходим к приятной части. Вот, распишитесь в получении, гражданин!