Виталий Каплан - Полоса невезения

... Все это кончилось, и, похоже, навсегда. Его барабанные перепонки тоже лопнули от нечеловеческой музыки Струны.

На меня смотрел вполне взрослый пацан. Пускай биологически еще подросток - а тем не менее совсем взрослый. Пожалуй, если не фиксироваться на одежде, манере сидеть и внешних пережитках детства, он покажется даже старше, чем, допустим, великий педагог Валуев. Наверное, Димка Соболев не стал бы пугать ночных гопников сверкающей гитарной струной.

- Здравствуйте, Константин Дмитриевич, - полушепотом произнес он. - Я вас правильно называю?

А в самом деле, правильно ли? Много ли во мне осталось от Кости Демидова?

- Лучше Антоныч, Дима. Ты угадал. Я здесь... ну, скажем так, нелегально.

- Понятно, - он кивнул и даже не стал расспрашивать.

Не было в нем никакого детского любопытства.

- А ты что же? Как ты тут очутился?

Он вздохнул.

- А вот так, Константин Дмитриевич... простите Антонович, после того как вас туда... - он вдруг дернулся и затравленно огляделся по сторонам. Даже вверх зачем-то посмотрел, где, закрыв собой небо, дрожали верхушки сосен. - Сначала все было как раньше. Домой меня отвезли, какого-то лекарства дали. Я утром проснулся - думаю: ну и сон! Митрича мафия за меня хацкнула! Так и ходил пару дней, даже в школе пацанам рассказал. Они поржали, поржали, а потом задумались. Нам ведь сказали - вы заболели и уволились. А потом... - он вздохнул. - А потом эти пришли... Из сна.

Димка странно поежился. Боится он что ли? Чего? Неужели "Струны"? Так ведь он же для них - святое! Ему еще целых четыре года святости отмерено.

Впрочем, не совсем же он дурак. Вряд ли поверил в сказку о белоснежных детских душах. Да и сам понимает - ну какое там, к свиньям, из него чистое дитя?

- И что они тебе сказали? - спросил я.

- А вы как думаете? - буркнул он. - Говорят, семья у тебя неблагополучная, не получаешь правильного воспитания. Типа батя твой хоть и много денег гребет, но не уделяет тебе должного внимания. А тем более мать... Она у меня сами знаете.

- Не знаю. - Я виновато улыбнулся. - Дима, я же ваш класс практически не знаю. Думаешь, мне на вас смотреть приятно было? Не больше, чем вам на меня. Навязали нас друг другу, вот и вся правда.

Он взглянул с удивлением. Может быть, детство его уже кончилось, но старые представления еще не успели разрушиться. Как вот сейчас. Наверняка ведь считал, будто учителям всё о нем известно, будто вся его жизнь для педсовета - нечто вроде сгустка грязи, изучаемого сквозь огромную лупу. А тут вдруг пришлось взглянуть на учителя, как на самого обычного человека.

Секунду он хлопал глазами, потом отвернулся и вновь уставился на свои кеды. А я подумал, что и действительно плохо знал своих учеников. Судил по их школьному поведению да по успеваемости. Сам ведь понимал, насколько это глупо, а тем не менее... Тот, кто на перемене - мелкая шкода, а в классе отличник и кандидат на грамоту по окончанию года, может с равной вероятностью продавать первоклашкам марихуану, фанатеть от Гитлера или посещать литературный кружок (все три пункта не исключают друг друга).

- Батя у меня - дальнобойщик. В Европу ходит, - Димка развел руками. А мать... - он поморщился. - Скучно ей тут одной. Понимаете, Константин... мнэээ Антонович, извините, еще не привык...

- Ладно, - сдался я. - Пусть будет Дмитриевич.

- Нет уж, еще при других ляпну.

Я понимал. Чего уж тут не понять?

- Отцу до меня дела почти не было, да и ей тоже. То есть они меня любили, конечно. Типа кота. Возьмут, погладят... А когда эти... Ну вы уже сами знаете...

- И что, родители твои не возражали?

- Почему же? - Димка вновь удивился. - Еще как! Узнали, что меня забирают - такое началось! Отец рейс отменил, у мамки с сердцем плохо стало. Забегали, звонить куда-то начали... Тогда участковый пришел, поговорил с ними. Сказал, что раз уж это инициатива "Фонда прав несовершеннолетних", то ничего не поделать... Серьезная организация. А потом говорит - если возникать будете, тогда придется официальное дело завести. Есть, мол, за что. Сыночек ваш в школе с плохой компанией связался, жалоб на него вагон, а вы всё сидели и в ус не дули. А ему, между прочим, только четырнадцать стукнуло, неполная, значит, уголовная ответственность. Так что за ряд совершенных им противоправных действий материальную и административную ответственность нести будут законные представители несовершеннолетнего, - сказав это на одном дыхании, Димка смачно плюнул в щебенку и распугал копошащихся там муравьев. - Вот так, Константин Антонович. А на другой день приехали за мной. Мама чемодан кинулась собирать, а эти сказали - уймитесь, мамаша. Там он на всем готовом будет...

Я сидел, боясь шевельнуться. По спине пробежал липкий холодок, а сердце вдруг оказалось зажато в чьей-то невидимой ладони...

Когда-то, во времена моего детства, был такой мультик, фашизм представлялся там громадным спрутом, опутывающим планету. Слава Богу, с Гитлером не сбылось, а вот со "Струной"...

Отбирать детей у родителей? Может, не у самых примерных, но все же относительно благополучных родителей? Это все-таки за гранью... Конечно, спец во всех делах разом господин Валуев знает, как заботиться о детях лучше родной матери. Особенно такой, как у Соболева. Да любой! Любой женщины, которая не звучит в унисон с Высокой Струной...

Только почему вдруг Димка? Пускай о нем я мало что знаю, но в том же гадюшнике полным-полно было детей, чьи родители - хронические алкаши, бывшие урки, наркоманы... У Соболева, конечно, тоже не подарок. Знаем мы этих, скучающих без мужней ласки.

Но как-то необъяснимо расходует "Струна" свои силы. С одной стороны помогает, с другой - делает это столь избирательно. Я бы даже сказал, необъяснимо избирательно. Почему этот, а не тот?

Вспомнился Игорек, счастливо обретший квартиру и "колпак" Струны впридачу.

Похоже, в последнее время я подзабыл, насколько все запущено.

- Да, Дим, хлебнул ты с ними, - заметил я, обращая свой взгляд к муравьям на щебенке. Первый их испуг миновал, и теперь бесконечные стройотряды маленьких насекомых вновь принялись за дело.

- Я-то что, - ломающимся голосом произнес он. - Вот вы, Константин Антонович. Я-то так думал... что они вас того, блин. Совсем хотели...

- А они и хотели, - признался я. Сам не знаю, зачем.

Сломалось во мне что-то. Надоела вся эта возня, игрушечные тайны, двойная жизнь. Ведь я уже целый год не мог никому сказать правды. Никому!

- А как же...

- Сбежал я от них тогда... А теперь вот прячусь, - я снова взглянул на него. Димка не моргая следил за мною. - Читал Киплинга? Прятаться надо у кита под боком. Тогда он тебя и не найдет.

Соболев раскрыл рот. Похоже, такого поворота он не ждал. Думал, что всё хоть как-то проще... Наверное. Не в моих это силах: влезть в голову к бывшей грозе 8-го "Б".