Антология мировой фантастики. Том 8. Замок ужаса

В издательстве я сразу же поднялся на третий этаж. Кричали со стен плакаты, рекламирующие очередной сериал, и зазывным глянцем блестели на стеллажах книги, выпущенные за последние месяцы. Драконы, мускулистые ребята с мечами, зловещие мужики - в плащах, в шляпах, с длинноствольными пистолетами. Здесь было и несколько моих переводов.

Я старался на них не смотреть.

– Привет, - сказал я.

Эля мигнула и, не торопясь, опустила на стол какую-то устрашающую бумагу. Легли поверх пальцы, украшенные маникюром. Она была здесь не Элей, а Эльвирой Сергеевной.

Вишневые губы наконец шевельнулись.

– Привет.

– Ты мне вчера даже не позвонила…

Эля вместо ответа выгнула бровь, и сейчас же Буравчик, скорченный над клавиатурой в противоположном углу, вскочил на ноги, торопливо похлопал себя по карманам, как будто что-то искал, сказал, демонстрируя независимость: Пойти покурить, что ли? - и немедленно испарился, прикрыв за собой дверь.

Тогда Эля откинулась на вертящемся стуле и, проехав коленками туда-сюда, посмотрела на меня снизу вверх.

– Зачем? - спросила она.

– А вдруг со мной что-то случилось?

– Что это за мужчина, если с ним вечно что-то случается?

– Милицию ты тоже вызвать не догадалась?

Эля моргнула.

– Как раз подошел автобус, и я - поехала…

В этом была она вся. Свет "зеленой лампы" в моем сознании начал тускнеть. Я протянул руку к луковице волос, каковую сегодня образовывала её прическа. Однако Эля дернула головой и неприветливо отстранилась.

– Не здесь, - сказала она.

– А где? И когда?

Она пожала плечами:

– Где-нибудь, наверное. И когда-нибудь… - не вставая, сухо, по-секретарски поинтересовалась. - Ты, собственно, куда направляешься?

– Туда, - я указал на дверь кабинета.

– У него сейчас - человек.

– Я тоже пока - человек. Во всяком случае - в данное время и в данном месте…

И прежде, чем Эля - пардон, Эльвира Сергеевна - успела что-нибудь возразить, я проник в узкий пенал с окном в коленчатый переулок, не спросясь, не поздоровавшись даже, выдвинул стул из стыка приткнутых друг к другу канцелярских столов и уселся напротив Никиты, посапывающего, как всегда, в две дырочки.

Он мне кивнул, нисколько не удивившись. И я тоже - кивнул, с ненавистью обозревая его рыхлые щеки. Выглядел Никита по обыкновению сильно не выспавшимся.

– Ну нет сейчас денег, - объяснял он, меланхолично кивая после каждого слова. - Книга поступила в продажу, но оптовики расчеты задерживают. Они заплатят нам, мы - тебе. Придут деньги, конечно, сразу же выдадим. Ну звони, телефон издательства у тебя есть…

А сидящий в таком же точно стыке Комар нервно сплетал и расплетал пальцы.

– Уже три месяца, - не слушая, бубнил он. - Ведь уже на целых три месяца мне задерживаете. Я вам работу сделал? Сделал. Претензий нет? Нет. Мне жить надо? Опять же - если брать у вас новый заказ…

– Ну не бери, - с тоской отвечал Никита. - Ну что, Костя, делать, если так получается? Ну - Кулаковой тогда отдадим твоего Джордана. Леночка Кулакова английский знает?

– Английский Леночка знает, у неё - с русским трудности…

– Ничего, редактора к ней пристегнем…

– Вы договоры свои выполняете?

– Мы свои договоры выполняем всегда, но, Костя, сейчас в издательстве денег нет.

– Вот, - обращаясь ко мне, пожаловался Комар. - Еще в мае сдал им шестьсот страниц Джордана. Ничего не получил, кроме аванса. Книга, между прочим, лежит на всех лотках…

Ответа от меня он, кажется, и не ждал, выкарабкался из-за стола, мешая себе непропорционально членистыми конечностями, - сгорбившись, волоча за ремень сумку, побрел к выходу из кабинета.

Никита сдержал зевок. Глаза, полные отвращения, обратились уже в мою сторону.

– Ну нет сейчас денег, - объяснил он, снова кивая после каждого слова. - Книга поступила в продажу, но оптовики расчеты задерживают. Они заплатят нам, мы - тебе. Придут деньги, конечно, сразу же выдадим. Ну - звони, телефон издательства у тебя есть…

Он, видимо, неотчетливо понимал, с кем разговаривает. "Зеленая лампа" у меня в голове совсем потускнела. Пальцы правой руки чуть подергивались, и кончик среднего тяжелел, будто наливаясь металлом.

– Вы договоры свои выполняете?

– Мы договоры выполняем всегда, но, Игорь, сейчас в издательстве денег нет…

По-моему, он просто-напросто засыпал. Блеклые, из одних ободков зрачки уплывали под веки.

Тогда я неторопливо вытащил из-под столешницы отяжелевшую руку, воткнул кривоватый, отросший уже, звериный коготь в ореховую полировку и без особых усилий провел им со скрежетом по диагонали.

Во все стороны брызнул вспоротый лак. Страшноватая белая борозда перечеркнула поверхность. Ободочки зрачков у Никиты вернулись в прежнее положение.

– Ну так бы и говорил, - произнес он нисколько не громче обычного. Поднял с телефона трубку, ткнул толстым коротким пальцем в какую-то клавишу. - Эля, выпиши, пожалуйста, гонорар, товарищу переводчику. Да-да, согласно исполнения договора… - Послушал, что ему говорят, вздев брови, вероятно, чтобы не слипались глаза. - Ну вот, завтра можешь получить свои деньги. Сразу бы объяснил мне по-человечески…

– Я и объяснил.

– А стол у меня зачем было портить?

Чувствовалось, что он опять засыпает. Замигал лихорадочный огонек на сером многокнопочном аппарате. Никита послушал трубку, которую так и не положил, и вдруг я впервые узрел на оплывшем лице его нечто вроде недоумения. У него даже глаза округлились. Ободочки расширились и потемнели, как у зрячего человека.

Он оторвал трубку от уха. Сглотнул так, что горло втянулось, а мягкие щеки, наоборот, выперли. Напряженно подумал о чем-то, а потом сглотнул ещё раз.

И наконец протянул трубку вперед.

– Это - тебя, - несколько удивленно сказал он.

– Ты только не нервничай, - быстро предупредил Валерик. - Не нервничай, просто сиди и смотри, твой номер шестнадцатый. Скорее всего, ничего не будет. Они потолкуют между собой и потом разойдутся. Сейчас не прежние времена. Разборки никому не нужны…

Он говорил слишком много. Так безудержно и торопливо говорит человек, если смертельно боится. Молоток, сидящий рядом с местом водителя, шевельнулся и малость наклонил продолговатую голову:

– Кончай базар!

– А что? - страстно спросил Валерик.

– Засохни! - сказал Молоток.

Валерик увял. А Молоток, все так же с бычьей напряженностью вглядываясь сквозь затененное ветровое стекло, взялся за боковую дверцу нажал там что-то, потянул вверх, словно собираясь снимать с петель, и в итоге чуть-чуть приоткрыл, наверное, совершенно незаметно для постороннего. Дверца даже не щелкнула. Вероятно, была заранее подготовлена. А потом, опять-таки не сводя глаз с переднего отрезка дороги, вытащил откуда-то из-под ног автомат с очень коротким дулом и беззвучно, будто на вату, положил его к себе на колени.