Антология мировой фантастики. Том 5. Контакт. Понимание

В десяти томах "Антологии мировой фантастики" собраны произведения лучших зарубежных и российских мастеров этого рода литературы, всего около сотни блистательных имен. Каждый том серии посвящен какой-нибудь излюбленной теме фантастов: контакт с инопланетным разумом, путешествия во времени, исследования космоса и т. д. В составлении томов приняли участие наиболее известные отечественные критики и литературоведы, профессионально занимающиеся изучением фантастики.

"Антология мировой фантастики" рассчитана на всех интересующихся такого рода литературой, но особенно полезна будет для школьников. Сон разума рождает чудовищ. Фантастика будит разум.

Ярвис устроился с максимальным комфортом, который позволяла тесная каюта «Ареса».

– Какой воздух! - ликовал он. - После этой разряженной дряни снаружи будто суп хлебаешь! - И он взглянул на марсианский ландшафт за стеклом, плоский и унылый в свете ближайшей луны.

Остальные трое разглядывали его с сочувствием - инженер Путц, биолог Лерой и астроном Гаррисон, он же капитан экспедиции. Дик Ярвис был химик этого знаменитого экипажа экспедиции «Арес», того самого, члены которого первыми из всех людей ступили на почву ее таинственного соседа - планеты Марс. Конечно, это было давным-давно, всего около двадцати лет спустя после того, как этот сумасшедший американец Догени ценой собственной жизни решил проблему ядерного двигателя, а не менее сумасшедший Кардоза с помощью такого двигателя добрался до Луны. Эти четверо с «Ареса» были настоящие первопроходцы. Если не считать полудюжины экспедиций на Луну и злополучного полета де Ланси в сторону заманчивой Венеры, этим людям первым пришлось ощутить гравитацию, отличную от земной, и, уж разумеется, им первым удалось вырваться за пределы трассы Земля-Луна. И они заслужили это счастье, если учесть все трудности и неудобства, которые им пришлось перенести: месяцы, проведенные в камере акклиматизации на Земле, когда они привыкали дышать в атмосфере, сходной с разреженной атмосферой Марса, затем вызов пространству в крохотной ракете с примитивным двигателем двадцать первого столетья, и самое главное - встреча с абсолютно неизвестным миром.

Ярвис потянулся и потрогал саднящий и шелушащийся кончик носа, обожженный морозом. И снова довольно вздохнул.

– Ну, - вдруг взорвался Гаррисон. - Мы когда-нибудь услышим, что произошло, или нет? Ты отправляешься честь честью в подсобной ракете, мы о тебе целых десять дней ничего не знаем, и вот наконец Путц извлекает тебя из какой-то идиотской муравьиной кучи, а за приятеля у тебя какой-то дурацкий страус. А ну, голубчик, шпарь!

– Шпарь? - изумленно протянул Лерой. - Кого шпарь?

– Он хочет сказать «шпиль», - рассудительно объяснил Путц, - «spiel»

– означает ковори, расскасофай. Играй свой пластинка.

Ярвис взглянул на развеселившегося Гаррисона без тени улыбки.

– Все правильно, Карл, - мрачно обратился он к Путцу. - Сейчас проиграю свою пластинку.

Он удовлетворенно хмыкнул и начал свой рассказ.

– Как было приказано, - сказал он, - я проследил как Карл стартовал в северном направлении, затем взобрался в свою душегубку и отправился к югу. Помнишь, капитан, приказ был не приземляться, а только разведать, где что есть интересного. Я включил обе камеры и шлепал на приличной высоте, так около двух тысяч футов. Во-первых, так больше обзор у камер, ну и, кроме этого, в этом вакууме, который почему-то здесь называют атмосферой, если лететь ниже, двигатели поднимают ужасную пылищу.

– Мы все это знаем от Путца, - буркнул Гаррисон. - Хотя пленку ты бы лучше сохранил. Она бы окупила твою эту прогулочку. Помнишь, как публика ломилась на первые фильмы, снятые на Луне?

– Пленка цела, - отпарировал Ярвис. - В общем, - продолжал он, - как я уже сказал, шлепал я довольно быстро. Как вы и предполагали, при скорости выше ста миль в час подъемная сила плоскости крыльев в этой атмосфере невелика, и мне пришлось подключить аварийный двигатель.

В общем, из-за скорости и высоты видимость была не очень хорошей. Однако достаточной, что бы разобрать, что я лечу точно над такой же серой равниной, как та, что мы изучали целую неделю после высадки. Такая же пузырчатая растительность и такой же вечный серый ковер этих ползучих растений - животных, которые Лерой зовет биоподами. В общем, я летел и каждый час, по инструкции, сообщал свое местонахождения, хотя понятия не имел, слышите вы меня, или нет.

– Слышал я, - огрызнулся Гаррисон.

– Ста пятьюдесятью милями южнее, - невозмутимо продолжал Ярвис, - равнина сменилась чем-то вроде плато, сплошь пустыня и оранжевый песок. Я прикинул, что мы были правы, когда предположи, что эта серая равнина, - Киммерийское море, а тогда эта оранжевая пустыня - то, что мы называем Ксантус. Если это так, то через пару сотен миль должна была появиться еще одна серая равнина, море Хрониум, а затем еще одна пустыня, Тайль I или II. И так оно и было.

– Путц уточнил наше местонахождение еще десять дней назад, - пробурчал капитан, - давай ближе к делу.

– Уже близко, - ответил Ярвис. - В Тайле я через двадцать миль пересек канал!

– Путц их сфотографировал сотню. Давай что-нибудь поновее!

– А город не видел?

– Целых двадцать. Если, конечно, можно считать эти кучи мусора городами.

– Ну ладно, - продолжал Ярвис, - теперь я вам расскажу кое-что, чего Путц не видел. - Он потер свой зудящий нос и продолжал: - Я знал, что в это время года светло бывает шестнадцать часов, так что через восемь часов

– отсюда восемьсот миль- я решил возвращаться. Я был еще над Тайлем I или II, не знаю, но не больше чем милях в двадцати пяти от границы пустыни. И именно в этом месте драгоценный мотор Путца отказал.

– Как отказал? - забеспокоился Путц.

– Ядерная тяга ослабела. Я сразу же начал терять высоту и шмякнулся прямо в песок. И нос разбил об иллюминатор! - И он горестно потер пострадавший орган.

– Можеть быть, пытался мыть камера сгорания мит серная кислота? - осведомился Путц. - Иногда свинец тает вторичная радиация…

– Ну да, - сказал Ярвис с отвращением. - Никогда бы не подумал… ну, во всяком случае, не больше десяти раз! Кроме того, от удара сплющило шасси и смяло аварийный двигатель. Даже если бы мне удалось запустить двигатель - что дальше? Выхлоп прямо из дна. Да через десять миль пол бы подо мной расплавился! - Он снова потер нос. - Счастье, что фунт здесь весит только семь унций, а то бы меня в лепешку расшибло.

– Я б мок бы чиниль! - воскликнул инженер. - Тержу пари, это не быль серьесно.

– Может, и нет, - саркастически усмехнулся Ярвис. - Только летать все равно было нельзя. Ничего серьезного, только мне нужно было или ждать, пока меня найдут, или пытаться идти обратно пешком восемьсот миль, а до отлета только двадцать дней! Сорок миль в день! Ну, - заключил он, - я предпочел не сидеть на месте. Шансов, что найдут, столько же, зато при деле.