Антология мировой фантастики. В 10 томах. Том 9. Альтернативная история

До полудня оставалось совсем немного, когда мистер Тагоми добрался до «Ниппон Таймз Билдинг». Еще в вестибюле первого этажа он велел дежурной связать его с мистером Рамсеем наверху. - Это Тагоми, - сказал он, услышав ответ мистера Рамсея. - Доброе утро, сэр. Это большая радость для всех нас. Мы не видели вас утра, и со страхом позвонил вам домой в десять часов. Но ваша жена сказала, что вы ушли. - Там наверху весь беспорядок полностью устранен? - Никаких следов. - Абсолютно никаких? - Даю вам честное слово, сэр. Удовлетворившись, мистер Тагоми положил трубку, направившись к лифту. Уже наверху, войдя в свою контору, он позволил себе бегло осмотреть обстановку краем глаза. Действительно, как и утверждал мистер Рамсей, никаких следов не было. Ему стало легче. Никто бы не узнал о том, что здесь было, если бы сам не видел. Однако, теперь даже нейлоновый ковер на полу обладал историчностью. В конторе его встретил мистер Рамсей. - Ваша смелость - сегодняшняя тема для восхваления на страницах «Таймс», - начал он. - В статье описывается… Однако, увидев выражение лица мистера Тагоми, он внезапно умолк. - Что можно сказать о текущих делах? - спросил мистер Тагоми. - Где генерал Тадеки, то есть бывший мистер Ятабе? - Тайно возвращается в Токио на самолете с копченой селедкой, совершающем челночные рейсы. - А что насчет мистера Бейнеса? - Я не знаю. За то время, что вы отсутствовали, он появился на короткое время, как-то даже украдкой, но ничего не сказал. Мистер Рамсей в нерешительности замолчал. - Возможно, он вернулся в Германию. - Для него было бы куда лучше отправиться на Родные Острова, - сказал мистер Тагоми. Он обращался главным образом к самому себе. «Во всяком случае, - подумал он, - сейчас важнее всего генерал, а это уж вне пределов моего поля зрения. Никакого отношения не имеет ни ко мне, ни к моей конторе: мною здесь воспользовались, но это, конечно, так и должно быть. я был их - как это называется? - прикрытием. Я - ширма, прикрывающая действительность. За мною, спрятанная от чужих жадных глаз протекает главная реальность. Странно. Иногда важно быть просто картонной ширмой, неотъемлемой частью создаваемой иллюзии. И по закону экономии, присущему природе, ничто не пропадает зря, даже то, что нереально. Сколько всего скрыто в процессе генезиса природы». Появилась взволнованная мисс Эфрикян. - Мистер Тагоми, меня послали с телефонной станции. - Успокойтесь, мисс, - сказал мистер Тагоми. «Ведь жизнь продолжается», - подумал он. - Сэр, здесь германский консул. Он хочет с вами переговорить. Она перевела взгляд с него на мистера Рамсея и вновь посмотрела на мистера Тагоми. Лицо было неестественно бледным. - Мне сказали, что он был здесь в здании и раньше, но им было известно, что вы… Мистер Тагоми знаком остановил ее. - Мистер Рамсей, напомните, пожалуйста, фамилию консула. - Фрейер Гуго Рейсс, сэр. - Да, теперь я припоминаю. «Что ж, - подумал он. - Очевидно мистер Чилдан в конце концов сделал мне одолжение, отклонив просьбу вернуть пистолет». Взяв с собой портфель, он вышел из конторы и зашагал по коридору. В коридоре стоял аскетически сложенный, хорошо одетый белый. Коротко подстриженные, выгоревшие соломенные волосы, блестящие черные кожаные туфли европейского производства, напряженная поза и изысканный портсигар слоновой кости. Несомненно, это был он. - Герр Гуго Рейсс? - спросил мистер Тагоми. Немец поклонился. - Случилось так, - сказал мистер Тагоми, - что в прошлом вы и я поддерживали свои отношения по почт6, посредством телефона и тому подобного, но до сих пор ни разу не встретились лично. - Это большая честь для меня, - сказал Гуго Рейсс. Он сделал шаг навстречу. - Даже несмотря на досадные недоразумения. - Какие же, интересно? - осведомился мистер Тагоми. Немец поднял бровь. - Простите меня, - сказал мистер Тагоми. - Мне еще не совсем ясно, на какие недоразумения вы ссылаетесь. И как можно заключить заранее, объяснения ваши будут шиты белыми нитками. - Ужасно, - сказал Гуго Рейсс. Он покачал головой. - Когда я впервые… - Прежде, чем вы начнете свой молебен, позвольте сказать мне. Я лично застрелил двух ваших эсэсовцев, сказал мистер Тагоми. - Полицейское управление Сан-Франциско вызвало меня, - сказал Гуго Рейсс. Он окутывал обоих клубами противно пахнувшего дыма сигареты. - За несколько часов мне удалось побывать и в участке на Керни-стрит, и в морге, а затем меня ознакомили с показаниями ваших людей, данными ими следователю полиции. Это был кромешный ужас с начала и до конца. Мистер Тагоми не проронил ни слова. - Однако, - продолжал герр Рейсс, - утверждения о том, что эти головорезы каким-то образом связаны с Рейхом, оказались необоснованными. Мое собственное мнение заключается в том, что все это акция каких-то безумцев. Я уверен, что вы действовали абсолютно правильно, мистер Тагоми. - Тагоми. - Вот вам моя рука, - сказал консул. Он протянул руку. - Давайте пожмем друг другу руки в знак джентльменского соглашения не вспоминать больше об этом. Особенно в эти критические времена, когда любое глупое измышление может воспламенить умы толпы во вред интересам обоих наших народов. - И все же бремя вины лежит на моей душе, - сказал мистер Тагоми. - Кровь, герр Рейсс, никогда нельзя смыть так легко, как чернила. Консул, казалось, был в замешательстве. - Я страстно жду прощения, - сказал мистер Тагоми, - хотя вы и не можете мне его дать, а возможно, и никто не может. я собираюсь почитать дневник знаменитого богослова из Массачусетса, преподобного Мэсера. Мне сказали, что он пишет о виновности, об адском огне и тому подобное. Консул делал быстрые затяжки сигаретой, внимательно изучая мистера Тагоми. - Позвольте мне довести до вашего сведения, - сказал мистер Тагоми, - что ваша страна опустится до еще большей подлости чем прежде. Вам известна гексаграмма «Бездна?» Говоря как частное лицо, а не как представитель японских официальных кругов, я заявляю: сердце останавливается от ужаса. Нас ждет кровавая бойня, не имеющая аналогов. Но даже сейчас вы стремитесь к своим, не имеющим никакого значения эгоистическим целям и выгоде. Например: добиться какого-либо преимущества над соперничающей группировкой, скажем, над СД, не так ли? Устроить холодный душ герру Бруно Краусу фон Мееру… Дальше продолжать он не смог. Грудь его сдавило. «Как в детстве, - подумал он, - когда перехватывало дыхание, стоило мне рассердиться на свою старую воспитательницу». - Я страдаю, - объяснил он герру Рейссу. Тот уже выбросил свою сигарету. - От болезни, развивающейся все эти долгие годы, но принявшей опасную форму с того самого дня, когда я услышал о шальных выходках наших безнадежно безумных вождей. В любом случае, шансов на излечение никаких. И для вас тоже, сэр. Говоря языком преподобного Мэсера, если я правильно помню - покайтесь! Германский консул хрипло сказал: - У вас хорошая память. Он кивнул и дрожащими пальцами зажег новую сигарету. Из конторы появился мистер Рамсей, неся пачку бланков и бумаг. Обратившись к мистеру Тагоми, который молча пытался перевести дух, он сказал: - Пока он еще здесь. Текущие дела, связанные с его функциями. Мистер Тагоми машинально взял бумаги. Форма двадцать-пятьдесят. Запрос из Рейха через представителя в ТША, консула Фрейера Гуго Рейсса, о высылке под стражей какого-то уголовника, ныне находящегося под опекой Управления полиции города Сан-Франциско, еврея по фамилии Фрэнк Финк, гражданина - согласно законам Рейха - Германии, разыскиваемого с июня 1960 года, для передачи под юрисдикцию рейха и так далее. Он пробежал взглядом бумагу. - Вот ручка, сэр, - сказал мистер Рамсей, - и на сегодня наши дела с германским представительством закончены. Он с неодобрением взглянул на консула, протягивая ручку мистеру Тагоми. - Нет, - сказал мистер Тагоми. Он вернул форму двадцать-пятьдесят мистеру Рамсею, затем снова выхватил ее и наложил внизу резолюцию: «Освободить. Главное торговое Представительство, одновременно представляющее гражданскую власть Империи в Сан-Франциско. В соответствии с протоколом 1947 года. Тагоми». Он вручил один экземпляр германскому консулу, а остальные копии, вместе с оригиналом отдал мистеру Рамсею. - До свидания, герр Рейсс. Он поклонился. Германский консул также поклонился, едва удостоив взглядом врученный ему лист бумаги. - Пожалуйста, в будущем все дела ведите посредством промежуточных инстанций, как то: почта, телефон, телеграф, - сказал мистер Тагоми, чтобы исключить уличные контакты. - Вы возлагаете на меня ответственность за общие положения, находящиеся вне моей юрисдикции, - сказал консул. - Дерьмо собачье, - сказал мистер Тагоми. - Вот что я имел в виду. - Разве такими методами ведут дела цивилизованные люди? - сказал консул. - Вами руководят обида и месть, в то время как это должно быть просто формальностью, в которой нет места личным чувствам. Он швырнул на пол сигарету, повернулся и зашагал прочь большими шагами. - Подберите свою вонючую сигарету, - тихо сказал мистер Тагоми. Но консул уже скрылся за углом. - Я вел себя как ребенок, - сказал мистер Тагоми мистеру Рамсею. - Вы были свидетелем моей инфантильности. Он нетвердой походкой направился в контору. Теперь он уже совсем не мог дышать. Боль пронизала всю его левую руку, и одновременно с этим как будто огромная рука схватила его ребра и сдавила их. - Ух, - произнес он. Там, впереди, он увидел не ковер, покрывающий пол, а фейерверк из искр, красных, обжигающих рот. «Помогите, пожалуйста, мистер Рамсей», - хотел сказать он, но не смог вымолвить ни звука. Он весь подался вперед и споткнулся. И ничего вокруг, за что можно было бы ухватиться. Падая, он сжал в руке, засунутой в карман, серебряный треугольник, навязанный ему мистером Чилданом. «Он не спас меня, - подумал он. - И не помог мне. Все было впустую». Тело его грохнулось на пол. Задыхаясь, он ткнулся носом в ковер, свалившись на четвереньки. Лопоча какую-то чушь, к нему устремился мистер Рамсей, плетя какую-то ерунду, чтобы самому не потерять голову. - У меня небольшой сердечный приступ, - удалось выговорить мистеру Тагоми. Теперь уже несколько человек оказалось рядом и перенесли его на диван. - Спокойнее, сэр, - говорил ему один из них. - Уведомите жену, пожалуйста, - сказал мистер Рамсей. Скоро донесся шум скорой помощи, визг ее сирены на улице. И жуткая суматоха. Какие-то леди входили и выходили. Его накрыли одеялом почти до самой шеи, развязали галстук и расстегнули воротник. - Теперь лучше, - сказал мистер Тагоми. Ему было удобно лежать, и он даже не пытался пошевелиться. «Все равно моя карьера закончена, - решил он. - Генеральный консул, несомненно, поднимет крупный шум, будет жаловаться на неучтивость, вероятно даже на нанесенное ему оскорбление. Но в любом случае, что сделано, то сделано. Да и в более важном деле мое участие закончилось. я сделал все, что было в моих силах. Остальное - забота Токио и германских группировок. Но так или иначе, борьба будет проходить без меня. А я думал, что это всего-навсего пластмассы. Важный торговец прессформами. Оракул - то догадался, намекнул мне, а я…» - Снимите с него рубашку, - раздался голос. Скорее всего, местный врач. В высшей степени уверенный голос. Мистер Тагоми улыбнулся. Голос - это все. А может быть, то, что сейчас с ним произошло, и есть ответ? Каким-то таинственным образом организм сам знает, что делать, что настало время бросить работу, хотя бы частично, временно. "Я должен на это согласиться. Что сказал мне Оракул в последний раз? Тогда, когда я обратился к нему в кабинете, где лежали те двое мертвых или умирающих. Гексаграмма шестьдесят один. Внутренняя правда. Свиньи и рыбы наименее разумны из всех животных, их трудно убедить. Таков и я. Книга имела в виду меня. Никогда я не мог до конца понять происходящего: это естественно для подобных созданий. Или именно это и есть внутренняя правда - все то, что со мной произошло? Я подожду и увижу, в чем она состоит.