Ник. Горькавый - Возвращение астровитянки

— Что?! — ничего не понимая, спросил Рединбург.

— Вставай, вылет через пять минут! — Тоби был настойчив до грубости.

Чертыхаясь, Рединбург встал, оделся и поплёлся к шлюзу, где стоял планетарный катер, весь какой-то поцарапанный и даже слегка помятый.

В шлюзе инспектора нетерпеливо ожидал Тоби. Заспанный аспирант Кэвлин — или Кэлвин? — уже сидел на заднем сиденье катера.

Тоби затолкнул инспектора в свободное кресло, сам застегнул ему ремни и прыгнул за штурвал.

Катер рванул с места так, что вчерашнее пиво чуть не выплеснулось из Рединбурга.

Но Тоби не слушал стоны инспектора — он ускорял катер, одновременно выводя его из узкого ущелья.

— Такого толчка я уже полгода не видел. Выброс должен быть сильнейший, но, как на грех, в том каньоне у нас почти нет датчиков.

— И что ты собираешься делать?! — спросил Рединбург, который проглотил таблетку от воздушной болезни и порозовел лицом.

— Мы везём с собой дюжину датчиков. Сейчас мы их расставим вокруг вулкана и начнём регистрировать параметры толчка и химсостав выбросов. Чем только энцеладские черти не шутят — может, и подлёдную органику наружу выбросит.

Тоби ввёл катер в такой крутой вираж, что инспектора прижало к боковой стенке.

— Куда мы так спешим? — недовольно спросил Рединбург.

— Извержение началось двадцать семь минут назад, а у нас всего два датчика в этой области — на расстоянии трёх и пяти километров. Мы теряем важную информацию!

Рединбург не думал, что эта информация важнее сна, но спорить было бессмысленно.

«А зачем меня туда тащить?» — спросил мысленно инспектор, и Тоби словно услышал его мысли:

— Хочу, чтобы ты составил полное представление о моей работе. Такие срочные вылеты случаются почти каждую неделю.

— М-магелланово облако! — воскликнул аспирант. — Какая красота!

И только тут инспектор обратил внимание на сверкающий впереди высокий столб криовулканического выброса. Выброс походил на стокилометровый хрустальный букет из пара, воды и обломков льда. Всё это сверкало в косых солнечных лучах и в мягком свете полного диска Сатурна, который с любопытством навис над диковинным цветком, выросшим из трещины ледяного панциря Энцелада.

Это было феерическое зрелище.

Даже инспектор прекратил брюзжать и с раскрытым ртом следил за вулканическим извержением.

Но восхищение инспектора быстро прошло, когда он увидел, что катер приблизился к султану так близко, что автопилот стал беспрерывно пищать, сигнализируя о падающих сверху ледяных глыбах.

Катер сбросил скорость и стал метаться, как блоха на сковороде, уворачиваясь от падающих с неба камней. Скорость их была невелика, но количество всё возрастало и возрастало. От мелкой крошки убежать было уже нельзя, и она с грохотом забарабанила по крыше машины.

Зубы инспектора застучали в ответ.

— Ты куда полез! Это же опасно!

— Ничего страшного, — бодро сказал Тоби. — Это на редкость прочная машина, да и автопилот меня ещё ни разу не подводил.

Катер так тряхнуло, что челюсть Рединбурга лязгнула и едва вернулась в своё рабочее положение.

— Ты меня хочешь удивить?! — взвизгнул инспектор.

— Нет, я хочу поставить датчики поближе к точке извержения, желательно — в районе старой кальдеры. — Тоби прицелился и выстрелил первым датчиком в небольшое плоскогорье.

И тут автопилот бросил катер в такое крутое пике, что тело инспектора захотело взлететь со своего места и вступило в борьбу с привязными ремнями.

Рединбург вцепился руками в подлокотники и расширенными от ужаса глазами смотрел, как мимо катера пролетела глыба размером в пятиэтажный дом.

Аспирант сзади то ли фыркал, то ли хныкал, то ли смеялся и всё время поминал чертей Магелланова облака.

Дальше инспектор лишь молчал и держался за кресло. А Тоби, невзирая на бешеный галоп катера, выбирал подходящие места и отправлял вниз всё новые и новые сенсоры.

Наконец, кассета с датчиками закончилась, и учёный скомандовал:

— Домой!

Автопилот бросил катер вниз и… перевернул его на спину, уходя от града обломков извержения. Мир в глазах графа тоже перевернулся, потом бросился в сторону, вздыбился как взбесившийся конь и ударил копытом в бок катера.

По крайней мере так ощущалось попадание полуметровой глыбы льда в их машину.

Рединбург давно не мог говорить, зато Тоби ласково сказал кому-то:

— Но-но, не дури!

По мере удаления от кратера нового криовулкана полёт кораблика становился всё плавней, и к инспектору вернулась речь:

— Я вижу, что твой проект очень плохо продуман. Почему бы заранее не установить датчиков побольше и не лезть в пекло? Ведь эти датчики не очень дорогие.

Тоби заливисто рассмеялся.

— Что ты смеёшься, индюк?! — рассердился инспектор.

— Это же вы срезали ту часть моего проекта, которая предусматривала закупку нужного количества датчиков!

Аспирант не выдержал и фыркнул от смеха.

Рединбург смутился, но быстро нашёлся:

— Значит, ты плохо обосновал важность этих трат!

— Вот сейчас ты сам убедился в их необходимости! — и Тоби направил машину в ущелье, которое вело на станцию.

Аспирант с удалением от извержения тоже оживился и пристал к Тоби с расспросами про типы сенсоров и их распределение по поверхности Энцелада.

Следующим утром, за последним завтраком, Тоби пытался убедить Рединбурга в важности наблюдений за вулканической активностью Энцелада.

— Энцелад уникален своей тектонической асимметричностью. Он остывает, и его замерзающая ледяная кора всё время расширяется в объёме: у него есть зона спрединга, но нет зон субдукции, где кора сокращается, уходит в глубину и плавится. Расширение коры вызывает её растрескивание и извержения ледяных вулканов. Активная геодинамика Энцелада настолько отлична от земной, что даёт прекрасную возможность для независимой проверки синергетической сейсмомодели! Поэтому каждый замер параметров энцеладотрясений, подвижек ледяной коры и характеристик криовулканов — на вес золота. Мы приближаем день, когда земные цунами и землетрясения можно будет предсказывать с 99%-ной точностью!

Покрасневший Тоби улыбался и жестикулировал.

— Откуда такая страсть? — заворчал Рединбург. — У тебя кто-то погиб во время цунами?

— А разве это необходимое условие энтузиазма?

Рединбург с досадой махнул рукой:

— Хватит болтать. У меня есть конкретное предложение. Ты бросаешь своих «синергетиков», переделываешь проект и начинаешь собирать данные для подтверждения универсальной реологической теории, которую выдвинул мой старый друг, солидный учёный и, между прочим, директор Международного института Земли. Статьи будем писать вместе: я, директор МИЗа и ты. Что скажешь? Денег будет — сколько захочешь.