Array Полдень XXI век - Журнал Полдень XXI век 2005 №1

— Оставь детского писателя… Ну и девушку из барменов.

— О’кей! — Сигма вытряхнула лишних, включая вождя, который был капитаном дальнего плавания в прошлом, и они в ужасе побежали к спасительному шкафу, надеясь укрыться под ним.

Но Сигма перебила их тапком быстро и ритмично, будто играла на ксилофоне. Души вылетали из тараканов легко и непринужденно, как бабочки из коконов.

В банке остались лишь два помилованных мною таракана.

— Теперь эти, — сказала она, придвигая к себе банку с коммунистами.

— Ты совершенно зря убиваешь их таким зверским способом, — заметил я. — На кухне осталась бутылка с дихлофосом после тех теток.

— Это мысль, — сказала Сигма и отправилась в кухню прямо в ночной рубашке.

Честно скажу, когда Сигма брызнула в банку с тараканами-коммунистами дихлофос, я почувствовал себя доктором Геббельсом. Вряд ли мой способ был более гуманен, чем убийство тапком, хотя применять термин «гуманизм» к тараканам вроде бы странно. Но нет! В них же хранились человечьи души!

Я успокаивал себя тем, что с душами ничего не случится. Найдут себе новое пристанище, уж во всяком случае лучше тараканьего! Но смотреть на массово погибающих в банке тараканов было больно.

Через минуту все было кончено.

— Блин! — воскликнул я, вспомнив о бывшей душе гаишника, которую мы у него изъяли. — Что мы наделали! Там же был Маяковский!

— Хер с ним, с Маяковским! — кровожадно прорычала Сигма.

И пока тараканы плавали в дихлофосе ножками вверх, их души вырывались на просторы из нашей открытой форточки, точно фанаты «Зенита» после победы любимой команды — размахивая флагами и скандируя речевку «Души прекрасные порывы!»

И этот порыв был прекрасен. Десятки освобожденных узников.

Таким образом облагораживание человечества в промышленных масштабах было прекращено. Но буквально на следующий день меня ждало новое потрясение.

Мачик призвал меня в кабинет, усадил за стол для совещаний и молча раскрыл передо мною «Независимую газету».

Я увидел там на весь разворот интервью с Сигмой, естественно, с ее портретом и огромным заголовком: «Ясновидящая Сигма против Мадемуазель СиСи».

— Читал? — спросил Мачик.

— Первый раз вижу… — пробормотал я.

— Ну, читай, — разрешил он тоном, не предвещавщим ничего хорошего.

Я принялся читать, холодея. Почему она мне не сказала?

Вкратце суть была в следующем. Журналистка Антонина Подзаборная (по-видимому, псевдоним) провела журналистское расследование, нашла людей, с которыми работала Сигма, скопировала наши тогдашние сертификаты и ей каким-то образом удалось встретиться с Сигмой. Собственно, она глухо упоминала об одном «добровольном помощнике, бывшем участнике опытов, впоследствии разочаровавшемся в переселении душ», который и навел ее на Сигму.

Так и было написано. Разочаровался, мол, в переселении душ. А во вращении Земли вокруг Солнца он не разочаровался?

Несомненно, это был Костик.

И дальше следовало само интервью, в котором Сигма камня на камне не оставила от Мадемуазель СиСи и нашего аттракциона, объявив его модным, но полным фуфлом. Особо детально был расписан сеанс с Огневым-Кошицем, который сама Сигма и готовила.

Я дочитал.

— Что скажешь? — мрачно ссорил Мачик.

— Я не знал ничего…

— Ну, я эту б…дь вы…бу! — грозно пообещал Мачик.

— Она девушка, — зачем-то сказал я.

— Значит, так. Ты остаешься работать. Ты мне нужен. Но ты мне уже не друг со всеми вытекающими. Не сумел приструнить бабу!.. А она… Пусть пеняет на себя. Честно скажу, за ее шкуру я не дам сейчас и десяти центов. Иди!

Я пошел к дверям.

— И вот еще что. Скажи ей, пусть завтра принесет сто штук баксов, которые получила за Грибоедова, — сказал Мачик.

— А баксы за что?!

— Она его обманула. И нас обманула!

— Так сделка же состоялась! И Пушкина сберегли! — вскричал я.

Мачик подумал.

— Это правда. Хер с ней. Правда, ей они теперь не понадобятся.

Я позвонил Сигме на мобильный и сказал, чтобы она сидела дома и никуда не высовывалась. Даже не подходила к окну.

Она поняла. Она вообще понятливая.

Когда я возвращался домой, я увидел у нашего дома на противоположной стороне улицы припаркованный джип, в котором сидели известные мне пацаны из охраны Мачика.

Они даже не скрывались и помахали мне для приветствия.

Я понял, что дело плохо. Что они замыслили?

Дома Сигма сидела у окна и смотрела на этот джип так, чтобы с улицы ее не было видно.

— Зачем ты это сделала? — спросил я.

— Чтобы знали!

— Ну и глупо. Такие вещи надо готовить. Сказала бы мне, мы бы сменили квартиру. А теперь не высунуться.

— А если попробовать? — предложила она.

— Не советую. Вряд ли они будут стрелять прямо на улице. Скорее, запихнут в машину и увезут в лес…

Глаза Сигмы округлились.

— В лес?! Зачем?!

— Блин! Си, ты думаешь, они хотят тебя пожурить? Они тебя убьют! Понимаешь, убьют! — закричал я.

— Убьют?! За что?! — она действительно думала, что ее легко накажут — и всё.

Весь вечер мы обдумывали, что теперь делать под пение мадам Полуэктовой, сопровождаемое криками попугая. Я чувствовал, что у меня тоже начинает ехать крыша.

Однако на следующий день ситуация ухудшилась. В дело вступил поэт Огневой, которому родство душ с Грибоедовым так и не помогло добиться признания. И теперь он метал громы и молнии, обвиняя Мачика и компанию в жульничестве. Он настаивал, что его загипнотизировали и заставили под гипнозом назвать Грибоедова в качестве одной из предыдущих инкарнаций.

Это было уже серьезно, учитывая миллиарды Кошица.

Мачик мог убрать Сигму.

Кошиц мог убрать всю нашу команду, стоило ему только мигнуть.

Но ему, видимо, это было не нужно, а хотелось лишний раз пропиарить Огневого в прессе.

Джип дежурил под окном. Полуэктова и попугай соревновались в произнесении фразы «Спасите наши души».

Ночью, услышав пение соседки в кухне, я тихонечко приоткрыл дверь, вооруженный спирометом, и всадил ей в сердце душу одного из двух тараканов, оставленных мне для экспериментов.

Я наградил Полуэктову душой Мани Величко, барменши в кафе «Ласковый гном», которая отдала Богу (а точнее, нам) душу полтора года назад в результате банального дорожного происшествия. Душа же профессора Тимирязева вернулась к моему таракану.

Как только я это сделал, Полуэктова обернулась ко мне и игриво спросила:

— Вам капуччино или эспрессо?

— Эспрессо, — буркнул я, выходя из комнаты.

Полуэктова мгновенно изготовила эспрессо и подала мне в чашечке с блюдечком.

Я понял, что дело сделано. Она больше не будет петь про души, а станет обслуживать квартиру напитками.

Успех окрылил меня. Я решил попробовать решить таким путем и проблему с Сигмой.