Елена Горбачевская - Другая проекция

— Да уж! — только и сказал Сережа.

Тоже мне, вояки-спасатели! Отправились на войну между двумя мирами и даже паршивого ножичка не прихватили. Эх, русский человек всегда задним умом крепок. Надо было свиснуть из части Сережиного папы парочку ракет СС-20 с ядерными боеголовками, то-то мы бы сейчас здесь шухер устроили!

Хотя впрочем неизвестно, какая метаморфоза произошла бы с ними при таком перемещении. Я бы нисколько не удивилась, если бы ракеты класса «земля-земля» вдруг превратились в развесистые кусты местных растений. Или набор ночных горшков из высокопрочного титанового сплава. Действительно, ведь никакие неодушевленные объекты, включая нашу собственную одежду, через такие перемещения не проходят.

— Придется рассчитывать на собственные силы. То есть на силу наших эмоций, обусловленных патологическим индивидуализмом человека, — пожала я плечами. — Только не уверена, что из этого что-нибудь путное получится.

— Или получится, или нет. То есть или победим, или погибнем, — резюмировал Сережа. — Выбор небогатый, но попробовать стоит. Послушай, Малыш, как бы это нам отправиться на передовую?

— Что такое «передовая»? — не понимал Малыш. Патологический пацифист, как и весь сверкающий народец.

— Это та условная линия, которая разделяет месторасположения сторон, находящихся в конфликте, — терпеливо объяснял Сережа, избегая слишком милитаристских терминов.

Похоже, у него есть шанс сделать самую стремительную военную карьеру в истории человечества — из лейтенанта сразу превратиться в главнокомандующего армией целого мира. Куда там до него какому-то Наполеону Бонапарту!

— Это не представляет сложности. Если вы готовы, мы можем отправиться туда немедленно.

— Погодите, ребята! А может быть можно сначала навестить Салатовенького в больнице? — попросила я.

— Разумеется, это возможно, к тому же не займет слишком много времени, — согласился Малыш.

И мы отправились в уже известный нам Сапфировый дворец.

Салатовенький лежал в прозрачном пузыре релаксационного анализатора под энергоносящими струями. Странно было видеть огненно-сверкающее существо, погруженное в воду. Огонь и вода… В моем восприятии они всегда были противоположностями, но здесь ведь все наоборот.

Выглядел он совсем плохо. Сверкал тускло, еле-еле, весь был покрыт темными пятнами. Даже шарообразную форму потерял и напоминал сейчас сплющенную зеленоватую булочку.

— С ним можно общаться? — спросила я кого-то из обслуживающего персонала, шарик средних размеров фиолетового цвета. Похоже, он здесь кто-то вроде врача.

— К сожалению, он потерял слишком много энергии, и сейчас все силы его индивидуального организма уходят лишь на поддержание относительной стабильности оболочки. Мысленные импульсы он не воспринимает. Мы пытаемся поддерживать его энергоносящей жидкостью так, как делаем это обычно с только что сформировавшимися существами. Но это дает очень небольшой эффект — его состояние лишь не ухудшается. Но и не улучшается. У нас ведь даже нет специалистов по регулировке энергетики взрослых существ, потому что никогда ничего подобного не случалось. Мы всегда уходили из индивидуального существования только добровольно.

— А другие жертвы есть?

— К сожалению, да, — ответил Доктор. В соседних помещениях находятся еще 14 пострадавших в таком же или худшем состоянии. Мы даже не можем воспроизводить новых существ, потому что их некуда поместить. И еще 18 индивидуумов были принудительно деструктурированы.

— Также значительно пострадали три хранителя жизни, и сейчас в любой момент может сложиться ситуация беспрецедентного и безвозвратного разрушения энергетического баланса нашего мира, — печально добавил Малыш.

Я подошла поближе к боксу и оперлась на него ладонью, стараясь получше рассмотреть своего друга. Эх, Салатовенький! Ну что же ты так, право слово! Такой добрый, мудрый и терпеливый, такой заботливый и тактичный, он совершенно не был готов к чужой агрессии. Как и все сверкающие, совершенно не умел защищаться. Но каким же выродком надо быть, чтобы губить существа, по самой своей природе настроенные на добро и взаимодействие! Ведь это то же самое, что убивать детишек или маленьких беззащитных животных!

Помимо воли сжимались кулаки и стискивались зубы. Салатовенький, мы отомстим за тебя! Обязательно!

Я очень слабо ориентируюсь в сторонах света в желтой и розовой стране. Точнее сказать, никак не ориентируюсь. Поэтому представить, в какую именно сторону от города мы направились, я была просто не в состоянии. В общем, куда-то летели. Я, Сережа, Малыш и еще несколько сопровождающих шариков. Охрана для военспецов, каковыми мы являлись.

Вдруг прямо по курсу я заметила что-то совсем не то. Даже еще не до конца уяснив, что же именно не соответствовало привычному пейзажу, я уловила призыв Малыша:

— Сейчас нам необходимо снизить высоту полета, поскольку мы приближаемся к зоне вторжения.

Мы перешли на бреющий полет, и тут наконец до меня дошло. Небо. Везде оно было ровного серебристого цвета. Разумеется, кроме тех мест, где его заслоняли розовые кроны хранителей жизни. А впереди, прямо по курсу, среди серебра проглядывала ужасающая черная дырка. Видны были созвездия, даже что-то похожее на ковшик Большой медведицы. И такая несусветная жуть брала от этого в общем-то привычного зрелища, что я ощутила что-то вроде озноба. Эти проглядывающие ночные звезды были настолько чуждыми всему пейзажу, как только может быть чужда раковая опухоль молодому и полному сил организму.

А мы у нас, на Земле, из-за озоновой дыры переживаем, а тут такое творится! Хотя и наша дырка — тоже не подарок. Только что не видна простым невооруженным глазом, а точно так же пропускает вредное излучение. Просто здесь все видно в ужасающей наглядности.

Мы подлетели поближе и приземлились, чтобы не привлекать внимания пришельцев. Нас достаточно неплохо маскировали песчаные холмы, и между ними мы стали пробираться к «передовой».

— Люди! К сожалению, свечение наших организмов в электромагнитной области настолько интенсивное, что пришельцы нас обнаружат еще до того, как мы сможем что-либо рассмотреть и тем более предпринять, — словно извиняясь, говорил Малыш. — Они тут же предпримут ответные меры, и, боюсь, мы пополним список жертв…

— Не извиняйся, парень! Мы с Аленой не такие яркие и нарядные, так что нас они вряд ли заметят так быстро, — ответил ему Сережа.

— Да, мы проведем что-то вроде разведки, а вы обождите нас здесь, — добавила я.

И мы поползли вверх по песчаному холму.

С его вершины нам открылось удручающее зрелище. Прямо на гребне песок резко менял свой цвет: из желтовато-охристого он становился грязно-серым, безжизненным. Повсюду, словно разбитые разноцветные бутылки, валялись осколки местных причудливых растений. Но самым жутким был остов хранителя жизни.