Array Журнал «Если» - Журнал «Если» 1993 № 03

Слова давней клятвы сорвались с его губ:

— Я принадлежу Ори.

— Правда? — она внезапно ослабла, словно силы разом покинули ее. — Тогда достань свой меч.

— Ты ведь знаешь, я никогда не смогу этого сделать, — он встал, расстегнул и снял с нее пояс, помог ей подняться и, стоя к ней лицом, связал ей руки за спиной. Она улыбнулась и прижалась к нему.

Битва заканчивалась. Юты, увидев, что их предводительница попала в плен, бросили свои топоры и бежали. Раненые стонали на поле боя.

— Мы схватили ведьму, — объявил Локридж. Его голос доносился откуда-то издалека. — Теперь остались только ее слуги.

Сыновья подошли к нему с обнаженными мечами. Но и увидев среди них Ястреба, он не почувствовал себя хоть немного счастливее. Локридж отпустил Сторм. Даже со связанными руками, в грязи и кровоподтеках, она не утратила своего величия и, гордо оглядев его детей, надменно произнесла:

— Неужели это судьба, о которой ты мечтал?

— Это та судьба, которую я заслужил, — сказал Локридж.

— На что ты надеешься? Ты же знаешь, завтра здесь будут тысячи моих слуг!

— Нет. Когда другие Хранители потеряют связь с тобой, разумеется, они пошлют шпионов выяснить причину. И не найдут тебя. Узнав о набеге, они решат, что это дело рук честолюбивого племенного вождя, прослышавшего о трудностях в Ютландии и решившего испытать свою судьбу. Он рискнул, и ему повезло, и прежде чем ты и Ку успели применить свое мощное оружие, вы оба пали от шальных стрел дикарей. И для твоих наследниц ваша гибель послужит еще одним доказательством бесперспективности этой эпохи. У тебя слишком много конкурентов, Сторм.

Сторм некоторое время молчала.

— Возможно, ты прав, — наконец признала она. — У нас ты мог бы заслужить славу блестящего полководца.

— Мне это неинтересно, — ответил он искренне. Она выпрямилась, ее прозрачная одежда плотно облегла тело.

— Что ты сделаешь со мной?

— Не знаю, — сказал он грустно. — Ты смертоносна. Но я… я не могу убить тебя.

Она улыбнулась:

— Придешь навестить меня?

— Нет.

— Придешь. Тогда и побеседуем, — она отвела в сторону меч британца, сына Ори, подошла к Локриджу и поцеловала его. — До свидания, Барс.

— Уберите ее, — взревел он. — Связать! Только осторожнее. Не причиняйте ей боли.

— Куда ее, отец? — спросил Стрела.

Локридж молча отошел в сторону и оказался на площади перед Длинным Домом. Скрюченное, сухое тело Ку лежало у его ног.

— Здесь, — принял он решение и указал на Длинный Дом. — В ее логове. Выставите охрану. Похороните павших и помогите раненым.

Он следил, как ее провели за порог. Опьянение победой звенело в ушах, бродило в крови. Он не мог успокоиться и не мог сдерживать себя. Он бежал по деревне и кричал:

— Люди Эвильдаро, Люди Моря, мы пришли освободить вас! Ведьма свергнута! Мои воины бьются за вас! Если среди вас остались мужчины, выходите!

И они начали появляться: один за другим из хижин выходили охотники и рыбаки, вооруженные кто чем. Ведомые его сыновьями, они пробежали через священную рощу и обрушились на продолжавших сопротивляться Людей Боевого Топора.

И строй врагов сломался.

Когда была перевернута последняя колесница и последний ют бежал, ища спасения на вересковых пустошах, Локридж приказал привести пленников. Витукар оказался цел и предстал перед Локриджем со связанными за спиной руками, сразу же узнав его и с вызовом глядя ему в глаза.

Локридж сочувственно смотрел на несчастных ютов.

— Вам больше ничто не угрожает, — сказал он. — Завтра вы можете уйти. Это место принадлежит нам. Оно не ваше. Но наш человек пойдет вместе с вами, чтобы говорить с другими племенами о мире. Витукар, я надеюсь, ты тоже будешь там.

Ют вздрогнул.

— Брат, — сказал он. — Не знаю, что за странная напасть так изменила тебя всего за одну ночь. Но поверь, мы по-прежнему кровные братья, ты и я. Всегда можешь рассчитывать на меня.

Локридж помог ему подняться.

— Освободите его. Он мой друг.

Озирая своих людей, Барс понимал, что его дело еще не закончено. Жизнь в Уэстхейвене была надежно устроена. В следующие двадцать или тридцать лет — в зависимости от того, какой век ему предопределен, — такой же племенной союз ему предстоит создать и здесь, в Дании.

Если только не помешает Сторм…

Человек подбежал к нему и упал в ноги, едва не касаясь лицом земли:

— Мы не знали! Мы не знали! Мы слишком поздно услышали!

Ночь, как саван, опустилась на глаза Локриджа. Он закричал, требуя принести факелы, и со всех ног бросился к Длинному Дому…

Она лежала в холодном безжалостном свете мерцающих сфер. От ее красоты не осталось и следа: задушенный человек, с посиневшей кожей, вывалившимся изо рта распухшим языком и выпученными глазами не может выглядеть привлекательным. И все же в загадочном блеске ее разметавшихся волос, в тонких чертах лица, в изгибе тела, в изломе рук, некогда ласкавших его, оставалось что-то волнующее и трогательное.

Поперек нее лежал труп Бранна.

Локридж совсем забыл о нем. Он просто не смог бы жить, вспоминая о Бранне, а тот, полумертвый, выполз в зал за черный экран и застал ее, свою мучительницу, связанной и беззащитной.

Сторм, бедная Сторм!

Люди Моря молча наблюдали, как плачет их вождь.

Он приказал принести дров. Сам положил ее на смертное ложе, а затем собственноручно поджег Длинный Дом. С завыванием рвалось вверх яростное пламя; вокруг стало светло как днем. Здесь, решил он, мы построим часовню.

На земле оставалось единственное место, куда ему не было больно идти. Он пошел к кораблю.

Руки Ори обняли его… К рассвету он успокоился. Господь или Судьба — как бы ни называлась эта могучая сила — должны благодарить его за труд.

Наступил новый период истории человечества — Бронзовый век. Увиденное им за последние годы вселяло уверенность в том, что это время будет эпохой изобилия, мира и счастья; может быть, она будет более счастливой, чем последующие века, и даже отдаленное будущее, в котором ему довелось родиться и жить. В оставшихся от века бронзы памятниках и реликвиях не было отпечатков жестокости и зверства, следов пожара, свидетельств порабощения слабых сильнейшими. И золотая солнечная колесница, и рога тура, изгибы которых напоминали кольца Божественных Змей, доказывали одно — северные племена стали единым целым. Их слава шагнула далеко: гордую поступь датчан слышали улицы Кносса и в Аравии были известны корабли из Англии. Некоторым смельчакам Севера даже удалось достичь берегов Америки, где в эпосе индейцев сохранились предания о мудром добром Боге, о Богине по имени Лепесток Цветка. Большинство смельчаков возвратилось на родину; ибо где можно найти жизнь лучшую, чем на благодатной земле, на которой впервые утвердился строй, соединяющий могущество со свободой?