Сергей Галихин - Проект-Z

— Миф, — с легкой иронией сказал Монлис. — После войны международные комиссии перерыли Югославию вдоль и поперек, копали везде, где только не указывали албанцы, и не нашли даже тысячи расстрелянных. А у тех трупов, что удалось отыскать, в большинстве своем были шрапнельные ранения. Вы же на всю планету заявляли, что число жертв геноцида перевалило за сто тысяч. И что стало после гуманитарной миссии НАТО? Страна в центре Европы лежала в руинах, албанцы убивали сербов, но НАТОвские миротворцы этого не замечали? Вам ли было не знать, что албанская наркомафия на тот период была самая сильная в Европе. И почему вам не понравился тоталитаризм именно в Югославии? Неужели в то время его больше нигде не было? А может все дело в том, что Европа собиралась объединиться? И окрепнув Евро могло потеснить доллар. А уж после взрыва двух небоскребов вы вообще перестали считаться с чьими либо правами. Тотальная слежка, вторжение в частную жизнь. Захотели дешевой нефти — разбомбили Ирак.

— Господин Монлис, — добродушно сказал посол, — вы просто не представляете какую глупость несете.

— Я не оспариваю, что Америка великое государство. Страна, которая ставит себе цель и достигает ее — это великая страна. И все что вы считаете нужным для блага Америки вы делаете. Только одного вы понять не можете. На чужом горе своего счастья не построишь. Бог не даст.

— Горе? Вы считаете, что мы наживаемся на чужом горе? Разве Америка не помогает нуждающимся во всем мире? Да и у себя дома… посмотрите на наши программы социальной защиты. Немногие страны могут похвастаться подобным.

И вы, господин Шальшок, очень удачно коснулись темы Бога. В общем-то, мы вас для этого и пригласили. Господин Салис, наши просветительские и миссионерские центры, жалуются на давление с вашей стороны. Мы выяснили, никакого распоряжения со стороны официальных властей на этот счет не поступало.

То есть вы действуете от себя лично. Нам очень не хочется сразу принимать какие-либо меры, например, выражать ноту протеста МИДу, подавать в суд.

Мы, американцы, предпочитаем сначала обсудить создавшуюся проблему, попытаться найти пути, так сказать мирного урегулирования. Может вы скажете, что именно послужило причиной ваших недоброжелательных действий?

— Попытка проверки деятельности и пресечение тоталитарных сект вы называете недоброжелательным отношением к Америке? — спросил Салис. — Это так сказать ваша свобода личности в действии? Мне кажется вы забываете, что это империя Фербиса, а не Америка. Фербис моя страна. Больше того, Фербис моя планета.

И я сделаю все, что сочту нужным для безопасности граждан империи.

— Это можно только приветствовать, — сказал посол. — Вы настоящий патриот.

Нам лишь хотелось бы, чтобы ваши действия не выходили за рамки существующих законов.

— По-моему, — улыбнулся Салис, — вы пытаетесь вмешиваться во внутренние дела Империи.

— Боюсь, вы меня превратно поняли, — ответил посол.

— Да, — Шальшок, как будто что-то вспомнил, — давно хотел спросить… Я слышал при конгрессе США с двадцатого века работает комиссия, которая следит за тем, как существуют на территории других стран, а теперь и на другой планете общественные и религиозные объединения вышедшие из Америки.

И если страна пытается мешать их деятельности конгресс рекомендует правительству принять меры. Вплоть до экономических санкций. Это правда?

— Правда, — сказал посол.

Монлис заметил, что дипломаты хотели сказать что-то еще, но не сказали.

Как будто разговор пошел по незапланированной схеме, и некоторые домашние заготовки оказались ненужными.

— Ну что же, господа, — вдруг сказал посол. — Был рад нашей встрече.

Всегда приятно побеседовать с умными и образованными собеседниками. Политики политиками, а народная дипломатия тоже значит очень много. Надеюсь, что смог ответить хотя бы на некоторые вопросы относительно Америки и изменить ваше мнение о ней в лучшею сторону. Хотя бы на немного.

— Нам тоже было приятно побеседовать, — сказал Салис. — Получить информацию всегда лучше из первых рук, нежели из газет.

— Я рад вашим выводам. Кстати. Скоро группа имперских сыщиков, судей и просто рядовых законников полетят на пол года в на Землю, в Соединенные Штаты, а группа американских полицейских приедет в Империю. У вас есть чему поучиться. Вы хороший сыщик, господин Салис. Про вас уже начинают рассказывать легенды. Думаю, однажды вы займете высокий пост. Я постараюсь, чтобы вас с господином Шальшоком включили в программу обмена. Поживете в Америке, поближе узнаете ее быт, нравы. Пообщаетесь с людьми.

— Возможно, вам настолько понравится Америка, что решите переехать, — улыбнулся секретарь Джеферс. — У нас для всех работа найдется. Кто хочет зарабатывать на хлеб, в Америке не спит на улице.

— Бочка варенья, корзина печения?… — то ли спросил, то ли пробубнил себе под нос Салис.

— Что вы сказали?… — спросил посол.

— Так… ничего… Стишок вспомнил. Детский. Спасибо за приглашение. Я уверен, поездка будет познавательной.

После беседы имперские сыщики изъявили желание не возвращаться к общей компании и покинули посольство. Секретарь проводил их до дверей, а посол вернулся к гостям.

На площади Народной воли в желтом свете фонарей сновали машины. Салис заговорил первым.

— А скажи мне милый ребенок. Откуда ты столько знаешь про Америку? Ты часом не шпиён?

Монлис заразительно захихикал.

— Я же тебе говорил, что подготовлюсь к встрече. Сходил в имперскую библиотеку, взял энциклопедию. Если я заранее знаю о предстоящем мордобое, предпочитаю размяться.

— Ну а вообще, как тебе встречка?

— Ты был прав. Склоняли к сожительству. Только они почему-то не сказали нам всего, что собирались.

— Ну так… Ты же их своей информированностью… Просто в нокаут отправил.

Надавить они на нас надавили, премию, за сообразительность предложили.

Что тут еще можно недосказать?

— Не знаю, Лоун, — сказал Монлис. — Что-то у них не получилось. Не пошло так, как было задумано.

— Может они ждали, что мы сразу же начнем извиняться и говорить, что у нас и в мыслях не было кого-то обидеть… — предположил Салис.

— Возможно, — улыбнулся Шальшок, — А ты их сразу и в лоб. Это моя поляна и малина вся моя.

В такси ехали молча. Каждый обдумывал странный разговор, пытаясь понять: что же хотели сказать американцы и почему не сказали всего, что хотели?

— Ты в посольстве говорил про «Свитки Ригейских старцев»… — сказал Салис когда такси остановилось возле дома Монлиса. — Ты это серьезно?

— М-м-м… — промычал Шальшок. — Да в общем-то вполне.

— А у тебя есть эти бумажки?

— На руках нет, но… Это не такая уж и редкость. Ты что, заинтересовался? — улыбнулся Монлис.