Роберт Шекли - Белая смерть

— У меня — есть, — отозвался Бидер. — Но ты этого не получишь.

— Харви, не затрудняй мне работу.

— Черт возьми, Дэйн, ты знаешь, что не уполномочен проверять отчет по подоходным налогам. И ты еще имеешь наглость обращаться ко мне! Ищи официальные пути. — Он говорил это монотонно, словно повторяя давно заученный обряд, он был жрецом бюрократии, охраняющим неприкосновенную святыню документации. — Однажды, в этом деле с депортацией, я сделал это для тебя, но тогда же я сказал тебе, что это в первый и последний раз. Ты не можешь всякий раз ссылаться на чрезвычайные обстоятельства.

— Мы оба работаем в Департаменте финансов, — напомнил Дэйн. — Где же старый дух товарищества?

— В аду мы оба будем работать! — желчно хмыкнул Бидер. — На чем ты пытаешься меня подловить? Ты работаешь на любой департамент, на который хочешь работать. Сегодня — финансы, завтра — морское ведомство, послезавтра ты снова вернешься в свое вонючее ФБР. И это ты будешь говорить мне о духе товарищества?

Дэйн затушил сигарету и стал ждать. После минутного молчания Бидер спросил:

— Ты еще здесь?

— Да.

— Нет, я этого не могу. Совсем не могу. Дэйн, существуют законы и предписания, регулирующие поступление информации в правительственные агентства и в их отделы. Существуют определенные правила, которые все — даже ты — должны соблюдать. — Теперь Бидер буквально умолял. — Ты ведь понимаешь это, правда?

— Конечно, понимаю, — доброжелательно сказал Дэйн. — Если не можешь — значит, не можешь.

— Я рад, что ты так считаешь. Ничего личного.

— Конечно, нет. Я попытаюсь получить эти сведения по другим каналам. Передавай привет Долорес.

— Кому? — переспросил Бидер.

— Ты хочешь сказать, что забыл Долорес? Разве ты больше не виделся с ней?

— Нет. В тот раз я был пьян. Это была ужасная ошибка.

— Верно, — отозвался Дэйн. — Ну, до встречи.

— Минутку, — возразил Бидер. — Почему ты вдруг вспомнил эту женщину?

— Да так, просто пришло на ум. Мы в ту ночь славно повеселились, Харви.

— Я, должно быть, тогда совсем рехнулся, — сказал Бидер. — Я понять не могу, зачем я… сошелся… с этой женщиной.

— Сошелся? Чудесное словечко.

— Дэйн! Ты обещал никогда не заговаривать об этом. Я был пьян и в совершенно невменяемом состоянии. Мне надо было как-то разрядиться. Это…

— Я понимаю, — отозвался Дэйн. — Это тебя беспокоит. Давай не будем говорить об этом.

— Если только моя жена узнает…

— Будем надеяться, что не узнает.

— Дэйн, ты что, шантажируешь меня?

— Прошу прощения?

— Это шантаж, ведь так? Ты собираешься разгласить эту историю, если я не дам тебе то, что тебе нужно. Так?

— Надеюсь, твоя секретарша тебя не слышит, — вежливо сказал Дэйн.

— Не слышит. Я прав?

— Твои предположения нелепы, — ответил Дэйн. — Где это слыхано, чтобы один правительственный служащий шантажировал другого, чтобы получить информацию о соучастниках преступления? Этаже будет невероятная глупость. Как скоро ты сможешь переслать мне эти данные, Харви?

Бидер был из тех людей, которым нужно высказаться, чтобы охладить свою ярость.

— Дэйн, тебе абсолютно неведомы моральные нормы. Ты ничем не лучше тех негодяев, за которыми охотишься. Ты даже хуже, потому что тебя ничем не прошибешь. В один прекрасный день один из этих подлецов пристрелит тебя или одна из твоих шлюх воткнет в тебя нож. И тогда очень многие из нас с удовольствием спляшут на твоей могиле.

Дэйн печально вздохнул.

— Я всегда знал, что пользуюсь у вас популярностью. Мы обсудим это, когда я вернусь, Харви. Я так ценю дружеское общение. Я хочу, чтобы меня все любили.

Бидер извиняющимся тоном хрюкнул что-то в трубку.

— Могу я ожидать прибытия этих данных завтра? — спросил Дэйн.

— Да.

— Чудесно. Мой адрес — в моем офисе. Надо бы повторить ту ночку, когда я вернусь, Харви.

— Ни за что.

— Тебе это нужно. Судя по голосу, тебе приходится туго. Маленькие каникулы способны сделать окружающий мир чудесным.

— Год был тяжелым. — По мере того как гнев улетучивался, в голосе Бидера опять пробивалась настороженность. — Стив, если я оскорбил тебя…

— Ничего подобного! Я закончу это дело, и мы славно повеселимся.

— Сперва позвони мне, — поспешно произнес Бидер. — Вы, холостяки, не понимаете… Я пришлю эти данные. До свидания, Стив.

— До свидания, Харви.

Дэйн повесил трубку, вышел из телефонной будки и поднялся на лифте в свой номер.

Во время Второй мировой войны Испания поддерживала дружественный нейтралитет с властями Третьего рейха. При Хендайе Гитлер предложил передать Испании Гибралтар и часть Северной Африки в обмен на вступление Испании в войну и в качестве платы за пользование испанскими базами. Генералиссимус Франко заинтересовался, но проявил осторожность. Он отверг предложение. Испания оставалась в принципе нейтральной; но когда в 1941 году Гитлер объявил войну России, Франко послал на Восточный фронт Синюю дивизию.

В 1943 году война окончательно обернулась против рейха. Шестая немецкая армия была окружена под Сталинградом, и Франко отозвал свою дивизию. Была отвоевана Нормандия. Италия вышла из войны, и армии союзников уже были под Анцио и Кассино. И следовало забыть Хендайе и сделать вид, как будто испанские военные силы вообще не принимали участия в войне. Синяя дивизия была демобилизована, а ее название вычеркнуто из списков испанской армии. Ее командир, генерал Сантос-Фигуэрос, счел за лучшее покинуть Европу. Новым местом жительства он избрал Доминиканскую Республику.

После окончания войны в Испании был самый высокий уровень рождаемости в Европе, низкий финансовый актив, минимум иностранных вложений и отсутствие добрососедских отношений. Франко поощрял эмиграцию из страны. Одним из немногих государств, охотно принимавших испанских иммигрантов, была Доминиканская Республика, которой правил тогда генералиссимус Леонидас Трухильо.

В течение всех послевоенных лет проблемы Трухильо становились все острее. После тридцати лет абсолютной диктатуры народ стал волноваться. Революционный дух витал в воздухе, подогреваемый примерами Венесуэлы и Аргентины. Свободные доминиканские силы проходили обучение на Острове Революции — Кубе, в провинции Ориенте. На побережье Доминиканской Республики было произведено несколько высадок, но все они были отражены. И тем не менее возможность успешного нападения оставалась вполне вероятной.

Ключом ко всему была Куба; но война против Кубы была бы чрезвычайно рискованным шагом. Пока что решено было воздержаться от этого. И все же военные диверсии по всем направлениям несли в себе огромные потенциальные возможности, а установление еще одной диктатуры в западном полушарии могло бы оказаться поддержкой для пошатнувшегося режима Трухильо.