Филип Дик - Сохраняющая машина. Авторский сборник

— Верно, — поддержал брата юридически подкованный Леон. — Это предусмотрено в контракте, который наш профсоюз заключил с Конгрессом, помнишь, как это было? Зря мы тогда, что ли, бастовали?

— А все-таки приятно мы тут пожили, — констатировал Макс, успевший уже покончить с куриным сандвичем и перейти к эгногу [10] Эгног — напиток из сбитых яиц, сливок, сахара и рома. . Но скинуть со своих плеч тяжелую обязанность принимать ответственные решения было еще приятнее; он глубоко, с облегчением вздохнул и откинулся на высокую гору подушек.

«А с другой стороны, — думал он, — мне вроде как нравилось принимать решения. В смысле, что это вроде как… — ему потребовалось большое усилие, чтобы поймать ускользающую мысль, — вроде как совсем по-другому, чем сидеть в резерве или на пособии. В этом было что-то такое… Удовлетворение, — разобрался он наконец. — Удовлетворение, вот что я получал. Вроде как я что-то свершал».

Прошли какие-то минуты, а Максу уже недоставало этого чувства, ему казалось, что из него словно что-то вынули, словно все окружающее стало вдруг бессмысленным, ненужным.

— Леон, — сказал он, — а я совсем не отказался бы побыть президентом еще месяц. Мне нравилась эта работа. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, — пробубнил Леон, — пожалуй, понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, — отрезал Макс.

— Я стараюсь, Макс, — обиделся Леон. — Честно.

— Не надо было мне давать им волю, — горько посетовал Макс. — Позволять, чтобы эти инженеры-шминженеры латали своего драгоценного Юницефалона. Нужно было притормозить этот проект хотя бы на время. На полгода там или больше.

— Да что там теперь говорить, — вздохнул Леон. — Поздно, раньше надо было.

«А поздно ли? — спросил у себя Макс. — Ведь с этим Юницефалоном 40-Д всегда может что-нибудь случиться. Несчастный случай».

Он обдумывал эту идею, параллельно вгрызаясь в обширный кусок яблочного пирога, покрытый толстым ломтем сыра. Если считать знакомых, способных устроить подобную штуку — и не раз доказавших свое умение на практике, — так это и пальцев не хватит…

«Серьезная, почти неустранимая поломка, — думал он. — Как-нибудь ночью, когда все уже спят, и во всем Белом доме бодрствуем только мы — он и я. Пришельцы сумели, а мы что, глупее?»

— Ты смотри, Джим-Джем Брискин снова в эфире! — воскликнул Леон, указывая на телевизор. И правда, там ослепительно сверкал знаменитый, до боли знакомый рыжий парик, и Брискин выдавал нечто до колик смешное, а в то же время и глубокомысленное, нечто такое, что заставляет задуматься. — Ну, вообще, — сказал Леон. — Он же там насчет ФБР прикалывается, и это теперь, после всего этого. Этот мужик, он вообще ничего не боится.

— Отстань, — отмахнулся Макс. — Я думаю.

Он подошел к телевизору и выкрутил звук до упора. Мысли у Макса были очень серьезные, и он не хотел, чтобы что-то его отвлекало.

Погрузку почти закончили. Скрестив на груди руки, Оптус стоял рядом с кораблем. Выглядел он до крайности хмуро. Зато лицо капитана Франко, неторопливо спускавшегося по сходням, просто сияло.

— А в чем, собственно, дело? — ухмыльнулся он. — Вам же за все заплатили.

Оптус промолчал. Отвернувшись, он начал подбирать полы своей одежды. Нога капитана опустилась на край длинной хламиды.

— Минутку. Не спеши, я еще не кончил.

— Да? — повернулся Оптус. В движениях туземца чувствовалось достоинство, чуть ли не величавость. — Я возвращаюсь в поселок.

Он скользнул глазом по сходням, по животным и птицам, которых загоняли на борт космического корабля.

— Мне нужно организовать новую охоту. Франко закурил сигарету.

— А в чем проблема? Вы-то здесь всегда можете сходить в вельдт и снова их наловить. Это мы, болтаясь между Марсом и Землей…

— Оптус удалился, не сказав больше ни слова. Франко подошел к первому помощнику, стоявшему рядом со сходнями. Ну что? — спросил он, скосив глаза на часы. — Видал, какая дешевка?

— А как вы можете это объяснить?

Лицо помощника выражало что угодно, только не радость.

— Да вас-то что гложет? Нам все это нужно больше, чем им.

— До скорого, капитан.

Помощник начал подниматься на корабль. Франко смотрел, как он лавирует среди заполнивших сходни голенастых марсианских «страусов», как исчезает в люке. Затем капитан и сам направился вверх, но вдруг увидел это.

— Господи!

Уперев руки в бока, он уставился на тропинку. К кораблю приближался красный как рак Петерсон, а за ним на веревочке следовало это.

— Извините, капитан, — сказал Петерсон, потянув за веревку.

Франко подошел к нему.

— Что это такое?

Вуб остановился, его громоздкая обвисшая туша медленно опускалась. Он садился, глаза его почти закрылись. Какие-то мухи с настырным жужжанием выбирали себе место на обширном боку. Вуб хлестнул хвостом.

Это село. Наступила тишина.

— Это вуб, — сказал Петерсон. — Я купил его у местного за пятьдесят центов. По словам туземца, вуб — очень необычное животное. Весьма чтимое.

— Вот это? — Франко ткнул в широкий, обвисший бок вуба. — Да это же свинья. Здоровенная, грязная свинья.

— Да, сэр, это свинья. Туземцы называют такое животное вуб.

— Здоровенная свинья. Весит, наверное, сотни четыре фунтов.

Франко ухватился за пучок жесткой щетины. Вуб судорожно вздохнул, маленькие влажные глазки широко открылись. Затем огромный рот вздрогнул и болезненно искривился. Большая слеза скатилась по отвислой щеке и упала в песок.

— Может, он на еду сгодится, — предположил Петерсон. Было видно, что он чувствует себя неуютно.

— Скоро узнаем, — пообещал Франко.

Старт не доставил засунутому в трюм вубу особых беспокойств, он, собственно, даже и не проснулся. Когда корабль оказался в открытом космосе и все на нем пошло гладким, рутинным порядком, славный капитан Франко повелел людям своим притащить вуба наверх и представить пред его ясные очи — он хотел лично разобраться, что это за зверь такой.

Протискиваясь по узкому коридору, вуб хрюкал и повизгивал.

— Да двигайся же ты, — скрипнул зубами Джонс, натянув веревку. Вуб изогнулся, обдирая себе шкуру о хромированные переборки. Ввалившись в кают-компанию, он сразу осел на пол мягкой, неопрятной грудой. Все присутствующие вскочили на ноги.

— Боже милостивый, — выпучил глаза Француз. — Это еще что такое?

— Вуб, если верить Петерсону, — объяснил Джонс. — Эта тварь — личная его собственность.

Джонс презрительно пнул вуба. Покачиваясь и тяжело дыша, вуб поднялся на ноги.

— Что это с ним? — подошел поближе Француз. — Никак блевать собрался?

Люди молча смотрели на вуба. Глазки вуба скорбно перекатывались. Он смотрел на людей.

— А я думаю, ему пить хочется, — сказал Петерсон и пошел за водой.