Аександр АБРАМОВ - Повести и рассказы

Последовавшее молчание было долгим и почему-то неловким. Озеров с любопытством отметил, что все глядели на браслет - не на него. Для них он был только уникальным кибернетическим устройством. "Как в цирке, - подумал он, - человек-змея, человек-молния, человек-браслет. Смешно". А с каким удовольствием он снял бы этот проклятый браслет и подарил тому же Хмелику. Увы!

Гиллер первым нарушил молчание.

– Считаю себя не вправе участвовать в экспертизе. Я не физик и не географ и не вижу, возможности использовать эту штуку для нас, геологов. Разве только как средство транспорта или для спасательных работ. Не знаю.

Вместо ответа Хмелик подтолкнул Озерова:

– Режь вниз, Андрей.

– Куда? - не понял тот.

– Под землю. Вообрази, что ты бур и со скоростью автомашины врезаешься в недра. Крой насквозь. До Австралии…

– Вы с ума сошли, Хмелик, - оборвал его Гиллер, но продолжить не успел.

В синей каемке "окна" посреди комнаты поползло что-то мутное, ровное, то светлея, то темнея до черноты, то опять светлея и перемежаясь белеющими прожилками.

– Валя, прожектор! - крикнул Хмелик. - Вполсилы. Не полный.

Включенный прожектор осветил светло-серые неровные массы.

– Граниты, - прошептал Гиллер, резко выдвинув стул вперед.

Сейчас он мог дотронуться до скользящей вверх гранитной стены.

Серая стена вдруг рассыпалась разноцветной мозаикой.

– Ого! - сказал кто-то.

Озеров по голосу не разобрал кто, но не оглянулся, боясь "отключиться".

– На сколько мы спустились? - спросил тот же голос.

– Наверно, на несколько километров, - откликнулся Хмелик. - Ведь спускаемся с автоскоростью. Что это?

– Кристаллы горного хрусталя, - пояснил Гиллер и тихо спросил Озерова: - А можно глубже?

Пестрая, с отливами каменная стена помутнела, стала матово-черной, и вдруг чернота, сначала слабо, а потом все сильнее отсвечивающая, превратилась в сверкающий поток расплавленного металла.

– Магма, - сказал Гиллер. - Прожектор не нужен.

– Какая глубина?

– Трудно сказать. Думаю, больше пятидесяти километров. Вы что, действительно собираетесь добраться к центру Земли?

– Хотите сию минуту?

– Никоим образом. Попрошу прекратить опыт.

– Озеров, не отключайся, - предупредил Хмелик. - Почему, профессор?

– Опыт должен быть поставлен научно. Мне потребуется киносъемочная аппаратура, звукозаписывающие приборы, другая сила освещения.

– Может быть, создать проходимость? - засмеялся Хмелик.

– Вам двойка по геологии, - сказал Гиллер. - Даже на этой глубине температура больше двух тысяч градусов.

– Я пошутил, профессор. Отбой, Андрей.

"Окно" исчезло.

– Твоя очередь, Минченко. Ставь задачу.

– Я тоже? - растерялся океанолог.

– Я тебя не в кино приглашал. Давай точку в океане, где поглубже.

– Может быть, Тускарору?

– Я там плавал, - вмешался Губин. - Скучные воды. А если Атлантический океан? Я где-то читал, что для глубоководных экспедиций Атлантика интереснее.

– Глупости вы читали, - поморщился Минченко. - Но можно и Атлантику. Там есть глубоководные впадины. Например, близ острова Мадейра. На параллели Северной Африки.

Хмелик опять подтолкнул Озерова.

– Может быть, Атлантиду найдем, - засмеялся он. - Давай, Андрюша. Океан синий-синий, густое индиго. Южное солнышко. Какая-нибудь мурена плещется. Следите, товарищи: на "входы" устройства поступает точка на карте плюс зрительный образ. Подождем "выходов". У меня секундомер. Засекаю.

Озеров подумал: "А зачем спешить?" Браслет не им повинуется, а ему. И в каких дьявольских ситуациях! По маршрутам Жюля Верна: путешествие к центру Земли и восемьдесят тысяч лье под водой. И почему она синяя? Скорее темно-зеленая. А на поверхности, наверно, стальная, как в Одессе. И ветер гонит волну с барашками. А где это? На параллели Северной Африки. Значит, южнее Гибралтара. Близ острова Мадейра. Ну что ж, браслет найдет.

И браслет нашел: океан возник в комнате в двух шагах от них, не синий и не зеленый, а перламутровый, расцвеченный солнцем и в то же время зловещий, с высоким кипеньем волн, как на полотнах Айвазовского. Редко кто видит такой океан так близко. Только смельчаки спортсмены, участники океанских регат. С берегов он не тот, а с борта лайнеров далек и не страшен. Здесь же, в комнате, шла волна высотой в три метра и таяла за синей горящей полоской. Даже привыкший к метаморфозам "окна" Озеров невольно поежился, а сидевшие рядом отодвигались все дальше и дальше - так пугающе близко вздымалась сверкающая водяная стена.

– А ведь красиво! - вздохнул Губин.

Шум волны заглушил его.

– А что, если создать проходимость?

– С ума сошел, захлестнет!

Озеров поднял "окно" повыше. Океан теперь шумел внизу. Из комнаты открывалась его бескрайняя серо-голубая даль.

– Тут и дна нет.

– Дно есть, - сказал Минченко. - Шесть километров вниз.

– С автоскоростью? - спросил Озеров.

– Зачем? Как в лифте. Четверть часа - и песочек.

За "окном" встала темно-зеленая водяная толща. Солнечный свет еще пронизывал ее. Медленно скользнула наискосок большая, отливающая начищенной медью рыба Засветились розовато-хрустальные колокола медуз. Вода почернела, что-то сверкнуло в темноте и потухло. Валя включила прожектор, но луч, ударивший в черно-бурую муть, растаял где-то далеко-далеко. Какая-то уродливая рыбья морда показалась в "окне" и пропала. Невидимый батискаф опускался все ниже и ниже, а видимая муть уходила вверх, не поражая никакими жюльверновскими видениями. Только один раз что-то большое заслонило "окно" бледно-розовым телом, и Озеров услышал, как Минченко громко шепнул соседу: "Кальмар!" А в "окне" уже появились слабо очерченные зубцы темно-красной скалистой поверхности.

– Вот вам и Атлантида, - усмехнулся Минченко. - Боюсь, что ее здесь днем с огнем не найдешь.

– Я подумал о проходимости, - сказал Губин. - С какой силой ударил бы водяной столб?

– Считайте. На дне давление свыше шестисот атмосфер. Более полутонны на каждый квадратный сантиметр.

– Боюсь, что нас размазало бы по стенам.

– А вместе с ними - по городу. И вместе с городом - по земле. Что могло бы остановить эту тысячетонную ударную силу? Где оказался бы Атлантический океан? Где была бы Европа?

Зловещая тишина наполнила комнату, отделенную только одним поворотом браслета от мировой катастрофы.

– Дети играют с термоядерной бомбой, - сказал до сих пор молчавший Сошин. - С чем-то пострашнее термоядерной бомбы. Возвращайтесь на Землю, молодой человек.

Озеров устало протер глаза, и "окно" вместе с подводным царством ушло за пределы видимости. Кто-то громко и облегченно вздохнул.

– Предлагаю воздержаться от легкомысленных опытов, - сердито заметил Сошин. - Для докладной записки в Академию наук материала более чем достаточно.