Аександр АБРАМОВ - Повести и рассказы

– Почему парадокс?

– А по-твоему, не парадоксально то, что пространство, которое ты считаешь плоским, искривляется настолько, что любые две его точки соединяются в одну, притом с полнейшей физической достоверностью.

– А почему браслет не снимается?

– Потому что соединилось несоединимое - синтетический материал браслета с живой тканью руки. У нас это уже делается: полубиологические протезы. Есть такая белковая ткань - коллаген. Она и приживает синтетику, рассасываясь в организме. Но как произошел сплав живого и неживого в твоем случае, гадать трудно. Приживление полное, даже с утратой видимости.

– А происхождение браслета? Откуда он? Ты же физик.

Хмелик воздел руки к небу.

– Падре, я верил в вас, как в бога! Нет, старик, я не Саваоф, а простой кибернетик, и двери в антимир мне не подчиняются. Не выпучивай глаза: антимир - к слову. В данном случае - просто сосуществующий мир с тем же знаком. Ну вот, должно быть, там и нашли способ сближения пространства, этакого нуль-перехода в пределах планеты. И к нам такой переход ищут. Я бы в твою колдовскую рощу, - назидательно прибавил Хмелик, - научную экспедицию послал, встретились бы наши братья по разуму с понимающим товарищем. А то напоролись на полиглота-собственника.

– Кончай треп! - вскипел Озеров. - Я и не собираюсь скрывать от науки эту штуковину. Ты первый…

Хмелик измерил его насмешливым взглядом.

– Садись, благодетель человечества. Лингвист-филантроп. Блаженствовал с кругосветным билетом Кука без паспортов и виз, а теперь: "Хмелик, объясни!" Да за эту неделю мы бы доклад в Академию наук подготовили.

– Между прочим, из "Хмелик, объясни" ничего не вышло, - заметил Озеров.

– А что ты хочешь? Формулу? Да ее сам Колмогоров не выведет. Система сложная, что-то вроде "черного ящика", о конструкции которого мы ничего не знаем. Математическим языком ее не запишешь. Алгоритм неизвестен. Что же можно предположить? То, что у нее, как у всякого кибернетического устройства, есть "входы" и "выходы". На "входы" поступает географическое понятие или зрительное представление о нем, а с "выходов" - окно с синей каемочкой или дверь с оранжевой. Сиречь нуль-проход. Географию машина знает лучше нас с тобой, может найти любую точку на карте.

– Я все удивляюсь почему. Ведь это география нашего мира.

– А может быть, у них та же география. И Лондон на том же месте, и Париж. Вероятно, совсем другие, но место-то одно. На том же меридиане.

Оба умолкли, подавленные сложностью удивительной и едва ли объяснимой загадки.

– Будем ставить опыт, - сказал Хмелик. - Сначала положим на место этот фальшивый жемчуг. Туда, где ты его взял.

– Я не помню, где я его взял, - печально промолвил Озеров.

– Улицу не помнишь?

– Ни улицу, ни дом. Кто знает, сколько ювелирных магазинов в Лондоне. А браслет сам найти не может.

– Ты забываешь, что это, возможно, кибернетическое устройство. Следовательно, у него есть "память". Если он показал тебе эту витрину, значит, он ее запомнил. А что ты запомнил на этой витрине?

– Только подставку, на которой лежало ожерелье.

– Вот и представь себе эту подставку. Поотчетливей и покрупней.

Озеров задумчиво повернул браслет. И мгновенно перед ними в синем "окошке" материализовалась хрустальная подставка с точно такой же ниткой жемчуга, какая лежала у них на столе. Оба захохотали.

– Дай-ка я положу, - возбужденно сказал Хмелик.

Озеров превратил "окно" в "дверь", и Хмелик с каменным лицом осторожно-осторожно водрузил одно ожерелье на другое. Подставка с жемчугом растаяла в воздухе.

– Чудовищно интересно, - сказал Хмелик. Он уже не глядел на Озерова, о чем-то задумавшись.

Оба молчали. Один - с чувством гордости, как обладатель Аладдинова чуда, другой - сосредоточенно размышляя о каких-то неведомых партнеру перспективах. Хмелик молчал долго. Озеров уже два раза спрашивал его: "Ну, а теперь что?" Но Хмелик словно не слышал вопроса. Наконец он достал тоненькую папку бумаг, скрепленных в скоросшивателе, просмотрел их и сказал, словно подумал вслух, явно не обращаясь к Озерову:

– Они выехали в четверг, - он загнул два пальца, - значит, только к утру будут в Лондоне. Сейчас, должно быть, где-то в Северном море. У нас первый час; у них, очевидно, десятый. Самое время - никто не спит.

– Ты о чем? - спросил Озеров.

– Надо найти наш теплоход. Следует курсом Ленинград - Лондон, через Кильский канал и Северное море.

– Зачем тебе?

– Треба одного человечка повидать. Срочно. Едет в Лондон на симпозиум по вопросам машинного перевода.

– А ты при чем?

– Материалы к докладу вместе готовили. И тема общая: задачи дискретной экстраполяции. Да ты, гуманитарий, все равно не поймешь.

– Почему? - обиделся Озеров. - Как-никак имею некоторое отношение к языкам.

– Вот именно: некоторое. Не зная языка, не переведешь. А машина переводит. Когда Игорь уже уехал - этот самый хлопец и есть, - мы кое-что сделали в группе. Буквально позавчера. У нас было шестнадцать образцов перевода с грузинского на арабский. И ничего больше - ни грамматики, ни словарей. И представь себе: чисто формальными автоматными методами удалось правильно перевести кусок совсем нового текста. Ты соображаешь, что это для математики?

– Почему математики? - не понял Озеров.

– Чудак, суть-то ведь в алгоритмах, перерабатывающих буквенную информацию. Игорь с этого и начнет. А вот с такой тетрадкой, - Хмелик торжественно потряс скоросшивателем, - совсем другой вес получится. Как в боксе. Из полусреднего в полутяжелый.

Озеров задумался. Идея Хмелика казалась все более неосуществимой.

– А как искать теплоход? Телевизорным способом? Елозить по морю туда-сюда? Между прочим, это сотни тысяч квадратных километров. И в темноте. Это тебе не улица - фонарей нет.

– Там другой пояс времени. Еще не ночь.

– Сам по себе браслет не найдет, - продолжал сомневаться Озеров, - а я этот теплоход даже на фото не видел.

– Другие видел. А все пассажирские лайнеры примерно на одно лицо. Кроме того, я дам координаты. Это во-первых. Теплоход белый, однотрубный, над трубой, вероятно, витки дыма, на корме крупно название "Эстония" латинскими буквами. На носу тоже. Представить сможешь. А во-вторых, у нас есть карта с маршрутными рейсами. - Хмелик достал атлас, раскрыл его и ткнул карандашом в Кильский канал. - Пунктирчик видишь? Это и есть наш рейс. Заводи игрушку и веди карандашом по пунктирной линии прямо к берегам Англии. До конца не доводи: они еще в пути. Браслет - устройство умное: поймет.

Озеров посмотрел на карту, повернул браслет, провел карандашом требуемую линию и представил себе вечернее море без берегов, темную, почти черную пучину с завихряющимися барашками волн. Таким оно и предстало перед ними, обрезав половину комнаты; возникло в кипучем, стремительном движении, как будто они с Хмеликом наблюдали его с низко летящего вертолета или с борта морского быстроходного катера, Хмелик даже взвыл от восторга: