Алексей Калугин - Два шага до горизонта

Подойдя к Грудвару, Слим легонько коснулся кончиками пальцев его лба. Йерит вздрогнул и испуганно уставился на своего приятеля.

– Что случилось? – изумленно произнес он и перевел взгляд на Граиса.

– Ты выиграл, – сказал Граис, указав носком ноги на игровое поле.

– А…

Грудвар посмотрел на игровое поле, затем снова на Слима. Что-то все же не давало ему покоя.

– Я сегодня больше не буду играть, – мрачно буркнул Слим. – Если хочешь, предложи Граису.

Грудвар, все еще пытаясь понять, что же с ним произошло, перевел несколько растерянный взгляд на Граиса.

– А почему бы и нет, – улыбнулся тот.

Отстранив Слима, Граис сел на его место за игровым полем и одним взмахом руки скинул с него все треугольники.

– Какими будешь играть? – спросил он у Грудвара.

Бородач не успел ничего ответить.

В открывшуюся дверь заглянул слуга эребиец.

– Ты, – концом зажатой в руке плетки указал он на Граиса, – преподобный хочет говорить с тобой.

– Видно, не судьба, – улыбнулся Граис Грудвару, поднимаясь на ноги. – Сыграем как-нибудь в другой раз.

Следуя за молчаливым эребийцем, Граис тем же путем, что и накануне, прошел в покои Сирха.

На этот раз Граису было предложено место за столиком, на котором стояли кувшины с соками и блюда с фруктами и легкими закусками. Сирх, сидевший напротив него, изображал гостеприимного хозяина. И, как показалось Граису, преподобному не нужно было прилагать к этому больших усилий, – вел он себя вполне естественно.

От предложенных угощений Граис отказался, сославшись на то, что совсем недавно позавтракал.

– Недавно? – Сирх удивленно посмотрел на Граиса, после чего протянул руку в сторону распахнутого окна. – На улице полдень.

– Должно быть, я еще не успел проголодаться, – смущенно улыбнулся Граис.

– Я только что вернулся от наместника, – сказал Сирх, не желая далее испытывать терпение своего гостя. – Мне удалось убедить его отказаться от идеи карательной экспедиции против обосновавшихся в горах разбойников. Но для этого мне пришлось сообщить почтенному Центию Офру, что разбойники каким-то образом проведали о его планах. Когда Центий Офр поинтересовался, каким же образом мне в свою очередь стало известно о том, что происходит в лагере злодеев, я вначале сослался на прихожанина, который поведал мне о планах разбойников после проповеди. Однако история эта показалась наместнику не слишком убедительной. Тогда я был вынужден частично рассказать ему правду. Естественно, я не стал говорить Центию о посольстве вольных, обосновавшемся в моем доме и желающем вести с ним переговоры, – Сирх усмехнулся и, наполнив бокал золотистым акисовым соком, сделал из него глоток. – Я сказал, что ко мне пришел мой старый друг и соратник, странствующий проповедник, который долгие годы жил за пределами Йера… Короче, я рассказал ему, кто ты такой, и поручился за тебя. Твой арест и последовавший за ним побег из тюрьмы я объяснил, как недоразумение.

– И такое объяснение удовлетворило наместника? – с определенной долей сомнения спросил Граис.

– Тебе повезло, что шалей, задержавший тебя и сопроводивший в тюрьму, оказался честным парнем, – ответил на это Сирх. – Сразу же после того, как ты со своими приятелями бежал из тюрьмы, наместник провел расследование. Знакомый тебе шалей рассказал, что ты был арестован на основании заявления, сделанного неким йеритом, который вскоре после этого бесследно исчез. Сам же шалей ничего предосудительного в твоих поступках не находил. Напротив, он сказал, что ты вел себя весьма достойно и сдержанно. – Сирх сделал глоток из бокала, который держал в руке. – Поскольку ты, можно сказать, являешься живой легендой Йера, наместник желает встретиться с тобой.

– Когда? – быстро спросил Граис.

– Не рассчитывай перехватить инициативу, Граис, – улыбнулся Сирх, впрочем, совершенно беззлобно, можно даже сказать, – по-дружески. – Ты встретишься с наместником не прежде, чем я получу доказательство того, что мой сын жив. Я сказал Центию Офру, что ты отказался погостить в моем доме, но обещал на днях снова заглянуть.

– Ответ на твое письмо Килосу доставят завтра к полудню, – сказал Граис.

– Отлично, – кивнул Сирх. – Вот тогда и отправимся к наместнику.

Убить Килоса!..

Граис вновь отчетливо, как наяву, услышал слова, произнесенные Слимом: убить Килоса…

Известно ли людям Кричета, какую роль играет сын Сирха в плане, который пытается осуществить Граис? Если да, то Килос обречен. Что стоит жизнь одного человека для тех, кто без зазрения совести готов ввергнуть в пучину кровавой вакханалии целую страну…

Но если успеть встретиться с наместником прежде, чем прибудет посыльный из лагеря вольных, то жизнь Килоса потеряет свою значимость, как для Граиса, так и для его противников. Тогда уже все будет зависеть не от настроения Сирха, а от решений, принятых Центием Офром. Если к тому времени парень все еще будет жив, то за него уже можно будет не бояться… А если мертв?.. На чьей совести будет эта новая жертва?..

– Так мы только потеряем время, – попытался возразить Граис. – Я оставил Килоса в лагере вольных живым и невредимым. Он не пленник, а гость… Ты не веришь моим словам?

– Я не верю тем, за кого ты пытаешься поручиться, – сухо произнес Сирх. – У тех, кто промышляет разбоем на большой дороге, нет ни чести, ни совести…

– Судить виноватого может только тот, кто сам без греха, Сирх.

– Оставь свои демагогические речи, Граис, – поморщился Сирх. – На кого ты хочешь произвести впечатление?

– Я говорю то, что считаю верным, – спокойно ответил Граис.

– Однако со своими проблемами ты пришел ко мне, – негромко произнес Сирх и лукаво подмигнул Граису. – Не пробовал поговорить на эту тему с главарями вольных?

– Это не мои личные проблемы, – возразил Граис. – Речь идет о судьбе Йера.

– Я-то это понимаю, – кивнул Сирх. – И кахимский наместник тоже понял. А вот вольным ты, похоже, так и не смог втолковать, чем закончится их бессмысленное противостояние с нынешней властью. Похоже, что они больше пекутся о собственных амбициях, нежели о будущем страны. Знаешь, что я тебе скажу, Граис? – Сирх откинулся на спинку кресла и вытянул руки вдоль подлокотников. – Центий Офр, чистокровный кахимец, в моем понимании, больше йерит, чем любой из тех бандитов, от имени которых ты выступаешь.

Граис молча наклонил голову и медленно провел пальцем по полированной поверхности стола. Он почти физически ощущал то страшное напряжение, которое концентрировалось у него внутри и, не находя выхода, вибрировало, подобно туго натянутой струне. Сколько он еще сможет выдержать?… Что произойдет, когда струна лопнет?.. И в довершение всего голова снова начала раскалываться от тупой нестерпимой боли. Слова Сирха доносились до Граиса, словно сквозь плотный слой ваты: