Александр Громов - Ребус-фактор

Что ж, спасибо за науку.

Хотя я убежден, что наш руководитель имел в виду внедрить в нас совсем иные мысли: мол, Твердь – далеко не худший вариант, вам есть чему радоваться, ребята! Так помните же, что бывает со слабыми и инертными, и давайте работать ради общего блага, грядущего процветания, триумфальной поступи и так далее. Всякий должен был признать, что свое жалованье наш руководитель отработал честно.

Но уж что у него получилось, то получилось.

Едва выйдя из Врат в Новом Пекине (шум в ушах, легкая мигрень, зато комфортная температура воздуха), я позвонил маме.

– У меня все в порядке, ма! Вернулся.

Она радостно охнула, но не более того. Уже через секунду проявила деловой подход. Иного я от нее и не ждал.

– Сколько у тебя свободного времени?

– А? Ну… дня три, наверное.

– Приезжай.

Вот и весь разговор. Порока женской болтовни ни о чем мама лишена напрочь, а уж ненужных слов по телефону избегает, как чумы. Поэтому понять ее совсем просто: раз говорит «приезжай» – значит, надо ехать, причем немедленно. Я только в общежитие заскочил – и сразу на вокзал.

Не на аэродром же. Самолетами у нас возят либо толстосумов, либо особо ценные грузы, а я ни то, ни другое. Для Администрации я точно не шибко ценен, разве что для себя самого. Ну что ж, Администрация великодушно не возбраняет мне путешествовать самолетом – если я сам его куплю или построю.

Ничего, ничего… Будут у нас на Тверди самолеты для всех желающих. И космические ракеты будут – спутники выводить. Поначалу связные, навигационные и метеорологические, а там посмотрим.

Поезд от Нового Пекина до Новой Джакарты – двенадцать часов. За небольшую мзду кондуктор позволил мне провезти в тамбуре электроцикл, хотя вообще-то ему место в багажном вагоне, которого не было. От Новой Джакарты я рванул на электроцикле напрямик, минуя Штернбург. Мог бы доехать на поезде до Штернбурга и рвануть уже оттуда, но вышел бы крюк, да и раздражала меня скорость движения поезда. Временами мне хотелось выйти из дребезжащего вагончика и подтолкнуть его плечом, чтобы помочь чахлому паровозику. Это ж не езда, а средство для воспитания флегматиков. Несчастные холерики либо перевоспитаются, либо попросту вымрут от исступления.

Как бы то ни было, менее чем через сутки я на последних ампер-минутах заряда аккумулятора въезжал в ворота нашей фермы.

Да… давно я здесь не был. Дом облупился и выглядел жалко. Крыша давно нуждалась в починке. Ограда скотного двора покосилась, ее верхушка шла синусоидой. Там и сям вырос сорный кустарник. Н-да… Подонок я все-таки. Подумаешь, хотел учиться! Подумаешь, мама настаивала на этом! А ферма в запустение придет – тогда как? Уже теперь нужно полгода работать, не разгибая спины, чтобы привести хозяйство в божеский вид!

Дом тоже слегка покосился, как после землетрясения, хотя его точно не было. Твердь вообще малосейсмическая планета. Когда сто миллионов лет назад Северному материку неизвестно зачем вздумалось отколоться от Большого – тогда трясло, наверное, будь здоров. Но теперь у нас тихо, только по периферии обоих континентов иногда потряхивает да еще в окрестностях Бездонного озера. Геологи говорят, что там рифт, который миллионов через двадцать лет порвет Большой материк надвое. Геологи и астрономы горазды пророчить – поди проверь их прогнозы!

Судя по хрюканью и возне в свинарнике, мама кормила скотину. Я было направился прямиком туда, но тут она сама вышла из дома.

– Ларс!

– Мама!

Мы обнялись. Она уткнулась мне в плечо, но уже через секунду стукнула меня кулачком по лбу – не нежничай, мол. Ну да, она у меня такая.

– А в свинарнике-то кто? – спросил я.

– Работник.

– Ого! Работника держишь?

– То поле, что за Сухим ручьем, отдала в аренду. Новые поселенцы, семья целая, народ глупый, хорошо, хоть старательный. Ничего, привыкают понемногу, учатся. Один из них у меня в работниках, я ему плачу половину того, что получаю от аренды.

– Не много ли?

– Так ведь и поле не ахти. Ничего, с тех пор как ты перебрался на казенные харчи, мне хватает. Много ли надо, чтобы жить?

Я вспомнил землян – большинству из них такая жизнь показалась бы сущим кошмаром. Я вспомнил колонистов с Саладины – для них такая жизнь была бы раем. Все в мире относительно.

– Я тебе денег привез, ма.

– Откуда у тебя деньги?

– В метрополии нам выдавали суточные.

Мама усмехнулась.

– Экономил?

– Все равно некогда было тратить.

– Что, все время учился?

– Почти. Для чего меня туда послали – отдыхать, что ли?

– Вымотался? Бледный стал, вижу…

– Кто вымотался? Я вымотался? Просто в метрополии солнце дохлое – вот загар и сошел… Давай-ка я прямо сейчас крышей займусь. Жаль, времени у меня мало, но крышу перекрыть хватит…

– Времени совсем нет, – очень серьезно сказала мама.

Я отступил на шаг. Она не шутила.

– Рассказывай, – потребовал я.

– Ты не здесь должен быть. Тебе надо ехать к дяде Варламу, и срочно. Прямо сейчас. Я не хотела говорить тебе это по телефону.

Мне очень не хотелось прямо сейчас ехать к дяде Варламу. Мне хотелось побыть дома.

– Ну, до завтра-то дело, наверное, терпит?

– Даже до вечера не терпит. Поешь, отдохни не больше часа – и гони.

– За час электроцикл не зарядится. Часа два, не меньше…

Только этот аргумент подействовал на маму. И то я видел: она чуть было не предложила мне взять лошадь. Спору нет, Зараза Младшая – хорошая кобыла, получше даже своей покойной мамаши, но никакой лошади не доставить меня в Штернбург меньше чем за трое суток, а на электроцикле я буду там к середине ночи, если только не сверну себе шею на рытвинах дороги. Ничего, справлюсь. Я вовсе не устал, только утомился слегка.

– Пойду заколю поросенка, – сказала мама, глядя, как я разматываю электрический шнур.

Я удержал ее.

– Пусть живет. Найдется какая-нибудь каша? Не поверишь, соскучился по простой пище. А тебе привез земных деликатесов. Только сейчас ты их не открывай, потом съешь.

Мама ахнула, когда я вывалил на стол содержимое сумки. Рыбка, икорка, грибочки, моллюски и много всякой всячины в консервах и сублиматах, а кое-что и условно живое, анабиозное. У нас это стоит бешеных денег и дальше Нового Пекина обычно не идет, а на Земле – пожалуйста. И не дорого. Наплевать, что половина этой вкуснятины искусственного происхождения, – на Тверди синтетической пищи вообще не делают, потому что какая же метрополия согласится развивать тонкие технологии в колониях? Я читал, что пробовали когда-то выпускать ценных рыб в наши реки, так они у нас все до единой передохли то ли от жары, то ли от паразитов, тем эксперимент и кончился.

– Что там у дяди Варлама стряслось, не знаешь? – спросил я, утолив в первом приближении голод.