Артем Абрамов - Чаша ярости: Мой престол - Небо

А почему так - Петр догадывался: потому что Иешуа сам узнал о своей матрице. Сам! И хак он узнал о ней, тоже ясно было Петру: Анна все объяснила. Не сама, нет, на такой грех даже она, прошлая"не рискнула бы! Да и раскрыть себя - это сумасшествие для разведчика... Но когда Иешуа заподозрил ее, то, полагал Петр, сумел подслушать, сумел пробить блок, что не получалось у Петра. Полагал так Петр, не постеснялся спросить, но Иешуа не захотел подтвердить догадку друга.

Сказал сердито:

– Не спрашивай меня ни о чем, понял? Была Мари - стала Анна. Для всех. Другой человек. Хороший. Хотя для меня она по-прежнему - Мари...

– Мари тоже сначала хорошей была, - не преминул ввинтить Петр.

– И с этим не спорю, - лаконично ответил Иешуа и ушел.

Помнится, разговор происходил в том же кабинете, где и суд Мастеров. Не нравился Иешуа кабинет. И прежде не любил там подолгу бывать, а после суда и вовсе на минутку забегал: что-нибудь нужное прихватить.

Тогда он как раз взял походную легкую сумку, а утром следующего дня улетел из страны, оставив Петру странную записку: "Попробуй не искать меня. Я должен повидать мир, но так, чтобы мир не видел меня. Через неделю отправь Анну в Вену. Я позову тебя, когда пойму..."

Что поймет? Куда позовет? Как собирается путешествовать, чтобы мир его не заметил? Невидимкой, что ли?.. И зачем ему Анна? И, наконец, самое главное: почему Петр не увидел, не услышал, не ощутил никакой реакции - ну, хотя бы обиды или простенького расстройства нервов! - на обнаружение самого страшного, если честно, и всегда наиболее тщательно скрываемого Пет-ром секрета, который именовался психо-матрицей? Той самой, что превратила сына плотника в Мессию. Ведь не подумал же Иешуа, в самом деле, что Петра не посвятили в ее существование...

Вот так вся жизнь: одни вопросы, ответов - ноль целых хрен Десятых...

Но ровно через неделю тем не менее люди Петра отвезли Анну етемаа в международный аэропорт имени, естественно, Нгамбы Усадили в салон первого класса "боинга", совершающего рейс по арщруту Киншаса-Вена. Путешествовала Анна по старым документам Мари, поскольку еще более старые - на ее истинно имя остались в архивах Службы Времени, а выправлять новые никому в голову не пришло. В том числе и Анне. Как-то легко она приняла к сведению тот факт, что в течение полутора лет существовала под чужим именем. А с другой стороны - чему удивляться? В стране Храм с некоторых пор на любой чих изнутри или со стороны будь то непреодолимое стихийное бедствие в виде пожара либо тяжкий социальный напряг в виде бунта - все сразу указывали одну причину: Дэнис. Так почему Анна стала Мари? Ясный пень: Дэнис. Тем более что она его отлично знала - сначала как начальника, а потом как вражину недобитую...

Итак, улетела Анна-Мари и-с концами. И где они с Иешуа "смотрели мир", Петр не ведал.

А жизнь, между прочим, потихоньку входила в привычную колею. Население страны Храм практически за пару-тройку недель восстановилось полностью. Вернулись многие из тех, кто бежал, поддавшись неведомо чьему зову или приказу, вернулись пристыженные, объясняли: сами не знаем, почему уехали; словно толкнул кто... Иоанн принимал и прощал всех, да и не за что было их осуждать: опять во всем виноват Дэнис. Восстанавливались здания, строились новые - как и планировалось, страна (или, по гамбургскому счету, все-таки город...) росла. Петр пару раз съездил к Нгамбе, изрядно попил с ним вина, именуемого элитным, получил ценные бумаги, дающие право на очередной землеотвод. Нгамба вполне свыкся с новой ролью - патриарха-президента славной Республики Конго. Он не скрыл от журналистов причин своего внезапного постарения, к месту напомнил прессе о чуде Иешуа в Нью-Йорке, которое зримо доказало любознательной части человечества факт существования параллельных миров. Журналисты не шибко-то и поверили в оный факт, как не шибко верили в тот, что открылся всем в Нью-Йорке, но и там и тут приняли восторженно: еще бы, ведь и там и тут рядом обнаруживался новоявленный Мессия, любимый двумя пятыми населения Земли Иисус Христос, Сын Божий, Царь Иудейский, наконец-то решившийся на Второе Пришествие (все слова с прописной буквы).

Короче, на некоторое время Нгамба стал в прессе даже более популярным, чем сам Иешуа.

Хотя популярность самого Иешуа - действительно великая среди верующих носила для медиа все-таки малость скандальный характер - на уровне постоянно тлеющей сенсации. Иногда тлела на первых полосах газет и в телевизионном prime-time, порой - перебиралась на другие страницы и в другое, менее раскупаемое время на телесети, но немеркнущий свет ее найти были юно всегда при желании. Для журналистов Мессия был чем-то вроде любимого наркотика: мол, понятно, что зримой пользы наблюдается (ни тебе перманентных революций, ни тебе космических катастроф, ни тебе экологических либо иных, но обязательно масштабных чудес), но и отказаться невозможно: публика оя любит и ждет о нем каждодневных новостей.

Иешуа понимал суть отношения к нему прессы. Петр знал, оно, отношение, обижало его, хотя вслух он всегда повторял эимое - так он сам ехидно подчеркивал! - из соборного по-ния Петра (почему и подчеркивал...): "Всякая слава человеческая- как цвет на траве, засохла трава, и цвет ее опал". И добавил: "А мне до засыхания - еще жить и жить". Петр стерпелся с ехидством. Он прекрасно знал, что неведомый автор "послания Петра" просто-напросто перефразировал слова ветхозаветного пророка Исайи, лишь заменив "красоту" на "славу". Писал бы сам Петр, он бы до такого вульгарного плагиата не опустился...

Но, прощая в общем-то собак-журналистов (вот вам правда о них: "когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи" - это уже цитата из Иоанна, тоже никогда не писавшего оную...), Иешуа - точно знал Петр! болезненно переживал равнодушное молчание иерархов главных христианских конфессий и глав государств. А ведь как последние рукоплескали Мессии на той памятной Ассамблее ООН, когда он попросил у них землю и получил ее! И что же? Из рукоплескавших с Мессией остался лишь Нгамба, да и то пострадавший физически и морально из-за своей Щедрости. Правда, пострадавший, но не осудивший... А остальные отхлопали и забыли - как не было на Земле Второго Пришествия. А и впрямь не было. Сказки это. Радость романтиков от слепой веры. А серьезные люди делают серьезные дела, им не до романтики, а значит - не до какого-то одержимого, мечтающего постро-ить в прагматичном и сверхскоростном мире двадцать второго века от Р.Х. некое спокойно-рутинное "царство Божье". На фига? Богу, как известно, Богово, а людям...

Люди, повторим, верили во Второе Пришествие. Люди во всех транах по-прежнему, как и две тысячи лет назад, пели "Осанну" (увы, именно "Осаину", а не "Хошина" - Спаси нас" - что имело место в действительности...) вернувшемуся в мир живых Meссии, верили в его миссию, да простится невольный каламбур мечтали хоть раз, хоть одним глазком увидеть страну Храм. Уды на визит в нее большинство просто не имело средств, путь в центв Африки не близок отовсюду, а все-таки тех, кто хотел навсегда переехать в Конго - под сень Храма Веры - было не так уж много. Это-то понятно Не всякий рискнет бросить дом, худо-бедно налаженный быт, какое-никакое, а свое дело, а уж тем более семью, и переселиться - пусть даже вместе с семьей! - в блаженную, желанную, взлелеянную в мечтах, но все же чужую страну с названьем кратким "Храм". Африка есть Африка. На дворе - вторая половина двадцать второго века, но "черный континент", как он стандартно именовался "лжецами и отцами лжи", отпугивал жителей остальных четырех жилых континентов своими - огопь термин журналистов и политологов - "экономическими и социальными язвами". Говоря попросту - нищетой отпугивал. Болезнями. Голодухой... Мир в знаниях своих шагнул далеко вперед, но оставил большинство тех, кто его населяет, в дне даже не вчерашнем, а позапозавчерашнем. Впрочем, такое было во все времена: достижения цивилизации давались не всем, а самозамораживающиеся банки с кока-колой или даже ти-ви стенды на улицах городов вряд ли сильно улучшили быт малоимущих...