Фантастика, 1966 год. Выпуск 3

Но “романом о катастрофе” не исчерпывалось содержание советской фантастики 20-х годов. Широко был представлен в ней и жанр утопии, и космический роман, и оригинальное сочетание космического и утопического романа.

Глубокими и остросовременными историческими раздумьями насыщен замечательный роман А. Толстого “Аэлита”, появившийся в “Красной нови” в 1922 году, ознаменовавший, по существу, зарождение советской фантастики и оказавший огромное влияние на ее последующее развитие.

История пребывания инженера Лося и бывшего красноармейца Гусева на Марсе послужила Толстому сюжетной канной, в которую были органически вплетены его размышления о революции, об истории, о человеке, о любви. Да, и о любви; конечно, “Аэлита” - это не просто “роман о необыкновенной любви”, любовь Лося и Аэлиты - нечто неизмеримо более глубокое, чем сюжетная уловка (как это имело место в “космической” бульварной литературе).

В истории Марса Толстой набросал возможный “технократический” вариант эволюции человечества. Ставшая особенно известной в наше время, эта концепция уже и тогда имела много сторонников, которые видели в холодном рационализме технократии панацею от безумных, “нелогичных” противоречий современности. Толстой показал, что правление совета инженеров не спасает марсианское общество от классового расслоения; совет превращается во “власть над народом” и идет к логическому завершению своей деятельности - к подавлению революции силой оружия.

В рассказе Аэлиты о прошлом Марса отчетливо ощущается сквозная мысль романа: истории Марса и Земли - это две ветви, выросшие из одного ствола, но разошедшиеся в разные стороны; это два варианта истории, ее эволюционная и революционная возможности. Будущее Марса - вырождение и гибель цивилизации под пятой технократии; революция пришла и на Марс, но она трагически запоздала - существуют, стало быть, такие тупики истории, в которых цивилизации грозит неизбежная гибель. Лось и Гусев приносят на Марс дыхание земной революции, и, глядя на них, умирающий Гор говорит: “Нужно было свирепо и жадно любить жизнь…” Революция в “Аэлите” предстает как могучий фермент жизнестойкости цивилизации, как обновление через страдания, насилие, кровь, это возрождение любви к жизни. Но то же обновление и ужас несет Аэлите любовь к Лосю. Вместе с миром меняется, обновляется человек. Возникает органичная параллель: любовь - революция.

Для понимания этой параллели много дает второй рассказ Аэлиты, наиболее полно выражающий историческую концепцию Толстого. По Толстому, история человечества - это циклическая смена цивилизаций и культур, достигавших возвышения, а затем клонившихся к упадку и вновь воскресавших за счет прилива “дикой крови”, наполненной свежей волей к жизни. Так и начало марсианской цивилизации положено скрещением крови жестоких Магацитлов, аристократов эпохи упадка атлантддской земной культуры, с кровью мечтательных марсианских дикарей.

В какой-то степени эта концепция навеяна отголосками модного в ту пору шпенглеровского учения о “закате Европы”; но Толстой не приемлет пессимистических выводов теории Шпенглера; он дополняет заимствованную концепцию идеей возрождения через революцию, что сразу меняет соотношение идейных акцентов. В “Аэлите” Толстой как бы спорит с самим собой, со своим страхом перед революцией, со своими иллюзиями о возможности мирного пути. Не революцию вообще, а именно русскую революцию он делает символом духовного и чуть ли не биологического возрождения человечества; выражением этой мысли служит великолепный, полнокровный образ прирожденного революционера, бунтаря по крови Гусева.

Второй, “малый круг” идейного кровообращения в повести связан с образами Лося и Аэлиты. Человек оказывается подобным человечеству в своих циклах развития: утомленный разумом, разочарованный в его тщете, он возрождается к новой жизни через новую любовь к женщине, носительнице жизни. Высокоученые Лось с Аэлитой и “дикий” Гусев - два выражения двуединой мысли о вечном круговороте жизни, в которой все - от пылинки и человека до звезд и цивилизаций - проходит циклы смерти, безмолвия, мрака и возрождения, нового узнавания жизни. Клич Аэлиты не случайно назван “голосом любви и вечности” - это голос жизни, умирающей и тоскующей по обновлению, голос Аэлиты, Марса, вселенной.

“Аэлита” шире “Гиперболоида” в историческом размахе, но уступает ему в социальной, мировоззренческой точности; в понимании революции ощущается расплывчатый биокосмизм; ни возникновение технократии, ни тускубовская философия “предсмертного пира элиты” не имеют корней в самом романе. Концепция “Аэлиты” чрезмерно обобщена - в отличие от предельно конкретной концепции “Гиперболоида”. Но эти недостатки не могут изменить общей оценки повести, которая и сейчас остается лучшим образцом мировой фантастики.

Значительно бледнее выглядели на фоне “Аэлиты” такие космические и космоугопические романы, как “Катастрофа” Н. Тасина, “Пылающие бездны” Н. Муханова. “Повести о Марсе”, “Подарок селенитов” и “Человек, побывавший на 3арсе” А. Арелъского, “Путешествие на Луну” С. Граве, “Путешествие на Луну и Марс” В. Язвицкого, “Психомашина” и “Межпланетный путешественник” В. Гончарова. В романе Тасина нападение марсиан-зоотавров на Землю является лишь удобным предлогом показать будущее Земли, реакцию будущего общества на такую угрозу. “Бесклассовое общество” будущего управляется, по Тасину, благодетельными друзьями человечества - инженерами, которые в конце концов отбивают нападение марсиан. Интересны стилевые находки в книге - умелое сочетание газетных вырезок, протоколов, сводок, отчетов, беллетризованных кусков, оказавшееся очень удачным для изображения массовых сцен, хроники событий. Произведения С Граве и В. Язвицкого- это скорее фантастика жюль-верновского толка без каких бы то ни было отклонений в социальные и тем более философские проблемы. Очень плодовитый Арельский специализировался на изготовлении романов, искусно имитировавших приемы переводной развлекательной псевдофантастики. Интересный замысел Н. Муханова - показать конфликты будущего - нацело перечеркнут примитивностью разработки: Муханов не нашел ничего лучшего, чем снова (в который раз!) изобразить грядущую войну Земли с Марсом, коварные происки марсианских шпионов на Земле и опасные приключения благородных землян в подземельях Марса. В третьей, заключительной части повести герои Муханова уже совершают буквально чудеса, вроде замедления вращения Марса на расстоянии с помощью карманного планетарного тормоза. Очень вольно обращался с научным материалом и В. Гончаров. Молодые комсомольцы, герои его “Психомашины”, преследуют на Луне контрреволюционера Вепрева, замыслившего “выкачать” всю психическую энергию из коммунистов и сочувствующих им в России. Невероятные приключения завершаются участием героев в восстании угнетенных жителей Луны.