НФ: Альманах научной фантастики 22 (1980)

– Пошли, уже пора давать Клятву.

– Все… все сделал правильно?

– Абсолютно! Только слишком долго держал над головой этот дурацкий факел, Мы уже думали, что нам весь день придется рычать в темноте. Идем.

Потолок, лежащий на белых балках, был очень высокий; пол под ногами был черный; с потолка до пола (высота стен была, футов в тридцать) ниспадал сверкающий белизной занавес, и к нему повели Ганиля.

– Завеса Тайны, - совсем буднично пояснил ему кто-то.

Говор и смех оборвались; теперь все молча и неподвижно стояли вокруг него. В этом безмолвии белый занавес раздвинулся. По-прежнему, как сквозь туман, Ганиль увидел высокий алтарь, длинный стол, старика в белом, облачении.

– Поклянешься ли ты вместе нашей Клятвой?

Кто-то, слегка толкнув Ганиля, подсказал ему шепотом: «Поклянусь».

– Поклянусь, - запинаясь, проговорил Ганиль.

– Клянитесь же, давшие Клятву! - и старик поднял над головой железный стержень, на конце которого был укреплен серебряный «икс», - «Под Крестом Обычного Дня клянусь не разглашать обряды и тайны моей Ложи».

– «Под Крестом… клянусь… обряды…» - забормотали вокруг: Ганиля опять толкнули, и он забормотал вместе с остальными:

– «…Хорошо поступать, хорошо работать, хорошо думать…»

Когда Ганиль повторил эти слова, кто-то шепнул ему на ухо: «Не клянись».

– «…Бежать всех ересей, предавать всех чернокнижников Судам Коллегии и повиноваться Высшим Мастерам моей Ложи от, ныне и до самой смерти…»

Бормотанье, бормотанье… Одни вроде бы действительно повторяли длинную фразу, другие, похоже, нет; Ганиль, совсем растерявшись, не зная, как ему быть, пробормотал слово или два, потом умолк.

– «…и клянусь не посвящать в Тайну Машин тех, кому не надлежит ее знать. Я призываю в свидетели моей клятвы Солнце».

Голоса потонули в оглушительном скрежету, часть потолка вместе с кровлей медленно, рывками, начала подниматься, и за ней показалось желто-серое, затянутое облаками летнее небо.

– Смотрите же на Свет Обычного Дня! - вдохновенно возгласил старик.

Ганиль поднял голову и уставился вверх. Поднимавшаяся на оси часть крыши остановилась на полпути - по-видимому, в механизме что-то заело; раздалось громкое лязганье, потом наступила тишина. Очень медленно старик подошел к Ганилю, поцеловал его в обе щеки и сказал:

– Добро пожаловать, Мастер Ганиль, отныне и ты причастен обрядам Тайны Машин.

Посвящение совершилось, Ганиль был теперь одним из Мастеров своей Ложи.

– Ну и ожог же у тебя! - сказал лысый.

Все они уже шли по коридору назад, Ганиль ощупал лицо рукой, кожа на левой стороне, на щеке и у виска, была ободрана, и дотрагиваться было больно.

– Тебе здорово повезло, что уцелел глаз, - продолжал лысый.

– Чуть было не ослеп от Света Разума, а? - сказал тихий голос.

Обернувшись, Ганиль увидел человека со светлой кожей и голубыми глазами - голубыми по-настоящему, как у кота-альбиноса или у слепой лошади, Ганиль, чтобы не смотреть на уродство, сразу отвел глаза в сторону, но светлокожий продолжал тихим голосом (что был тот же самый голос, который во время принесения Клятвы прошептал: «Не клянись»):

– Я Миид Светлокожий, мы с тобой будем работать вместе в Мастерской Ли. Как насчет пива, когда мы отсюда выберемся?

Было очень странно после всех потрясений и торжественных церемоний этого дня очутиться в сыром, пахнущем пивом тепле харчевни. Голова у Ганиля закружилась, Миид Светлокожий выпил полкружки, с видимым удовольствием стер с губ пену и спросил:

– Ну, что ты скажешь о посвящении?

– Оно… оно…

– Подавляет?

– Да, - обрадовался Ганиль, - лучше не скажешь - именно подавляет.

– И даже… унижает? - подсказал Светлокожий.

– Да, великое… великое таинство.

Ганиль сокрушенно уставился в кружку с пивом, Миид улыбнулся и сказал тем же своим тихим голосом:

– Знаю, а теперь допивай скорей. Пожалуй, тебе следует показать этот ожог Аптекарю.

Ганиль послушно вышел за ним следом на вечерние узкие улочки, забитые пешеходами и повозками - как на лошадиной и воловьей тяге, так и пыхтящими самодвижущимися. На Торговой площади ремесленники сейчас запирали на ночь свои будки, и уже были закрыты на крепкие засовы огромные двери Мастерских и Лож на Высокой улице. То там, то здесь, словно растолкав нависающие над улицей, налезающие один на другой дома, появлялся гадкий, без окон, желтый фасад храма, украшенный лишь полированным медным кругом. В темных, недолгих летних сумерках под неподвижной пеленой облаков темноволосые, бронзовокожие люди Обычного дня собирались группами, стояли без дела, толкались и разговаривали, переругивались и смеялись, и Ганиль, у которого от усталости, боли и крепкого пива кружилась голова, старался держаться поближе к Мииду; хоть он и был теперь Мастером, чувство у Ганиля было такое, как будто только этот голубоглазый незнакомец знает путь, которым ему, Ганилю, следует идти,

– XVI плюс XIX, - раздраженно сказал Ганиль. - Что за чушь, юноша, ты что, складывать не умеешь?

Ученик густо покраснел.

– Так, значит, не получается, Мастер Ганиль? - неуверенно спросил он.

Вместо ответа Ганиль вогнал до отказа металлический прут в его гнездо в паровом двигателе, который юноша чинил; прут оказался на дюйм длиннее, чем нужно.

– Что из-за того, Мастер, что большой палец у меня слишком длинный, - сказал юноша, показывая свои руки с узловатыми пальцами. Расстояние между первым и вторым суставами большого пальца было и в самом деле необычно велико.

– Да, это правда, - сказал Ганиль, его темное лицо стало еще темнее.

– Очень интересно. Но не важно, короткая или длинная у тебя мерка - важно только, чтобы ты применял ее последовательно. И что еще важно, запомни, ты, тупица, так это то, что если сложить XVI и XIX, XXXVI не получается, не получалось и, пока стоит мир, не получится никогда - а ты невежда и непосвященный!

– Да, Мастер, очень трудно запомнить.

– А это, Уонно Ученик, нарочно так сделано, - послышался низкий голос Ли, Главного, Мастера, широкоплечего толстяка с блестящими черными глазами. - На одну минутку, Ганиль.

У он повел его в дальний угол огромной Мастерской, едва они отошли от ученика на несколько шагов, Ли весело сказал:

– Вам, Мастер Ганиль, немножко не хватает терпения.

– Таблицы сложения Уонно должен бы уже знать.

– Иногда даже Мастера забывают что-то из этих таблиц, - Ли отечески похлопал Ганиля по плечу, - знаешь, ты, говорил так, будто ожидал, что он это вычислит! - Он захохотал звучным басом, из-за завесы этого хохота поблескивали его глаза, веселые и бесконечно умные, - Тише едешь, дальше будешь… Если я не ошибаюсь, накануне ближайшего Дня Отдыха ты у нас обедаешь?

– Я взял на себя смелость…