НФ: Альманах научной фантастики 19 (1978)

Но он был враг и бил изо всех сил, хотя и не очень умело, поэтому Росин предпочел молчать.

"Как уметь войти в твой аппаратен? - продолжал вопить фашист, обрушивая на пленного новые удары. - Отвечать! Отвечать! Или я буду тебя повесить!" Допрос продолжался с перерывами уже вторые сутки, и Росин начал понимать, что силы его на исходе, но тут все прекратилось. Теперь его куда-то везут, вероятно в штаб, к высшему начальству, и он мог только гадать, что будет дальше.

Промерзлый грузовик подскакивал не рытвинах, замерзшие солдаты, закутанные кто во что, мотались на холодных скамьях. Пар от их дыхания инеем застывал на воротниках шинелей, на металлическом каркасе автомашины, на бабьих платках, которые гитлеровцы натянули на свои окоченевшие головы. Росин холода не чувствовал - его комбинезон работал исправно. Даже без подзарядки батарейки хватит на неделю, ну а днем солнце зарядит его энергией. Интересно, почему замерзшие солдаты не стащат с него комбинезон? Может быть, потому, что считают его слишком важной птицей, за которую перед начальством надо будет держать строгий ответ?..

Ум Росина лихорадочно работал, перебирая варианты побега. А что, если он согласится снять защиту? Сами они этого сделать не смогут. Лишь три человека на планете, кроме Росина, могут приказывать автоматике его хронолета, но эти трое сейчас находятся за пятьсот лет отсюда…

В том, что ни один ученый двадцатого века не сумеет разобраться в устройстве интрохронолета, Росин был уверен твердо. Гитлеровцы, конечно, пришлют лучших специалистов. Те повозятся, ничего не поймут и потребуют, чтобы Росин дал им пояснения. Владимир попытался представить, как все это произойдет. Он снимает защиту и поднимается в аппарат - конечно, под охраной, может быть даже связанный. В кабине поместится не больше четырех человек скажем, двое ученых и два автоматчика из охраны. Они не знают, что такое техника XXV века, поэтому не опасаются беспомощного пленника. А он, оказавшись внутри, произнесет только два слова, "защита" и "взлет", после чего аппарат оказывается в зоне перехода.

А если фашисты перехитрят? Он снимет защиту, а внутрь его не пустят? Тогда… Тогда он все равно скажет эти два слова, и пускай его убивают. Спасатели обнаружат в стратосфере интрохронолет, отбуксируют в Институт времени и узнают от гитлеровцев обо всем…

Где-то совсем рядом рванул взрыв, машина дернулась, мотор взвыл и заглох. Автоматчики сразу выпрыгнули из кузова. Истошный крик: "Партизанен!" Грохот стрельбы. Он вдруг понял, что спасение возможно, и приник к целлулоидному окошку. Машина стояла, съехав передними колесами в придорожную канаву, тело шофера свешивалось из кабины на землю. Впереди горела легковая автомашина, около которой распластались на снегу две неподвижные фигуры, а между деревьев перебегали, стреляя, люди. Пули партизан пробили брезент, дробно хлестнули по металлу машины. Росин метнулся к заднему борту - под ним, лежа на снегу, строчил из автомата солдат, другой стрелял из канавы. Не раздумывая, Владимир прыгнул на спину солдата, ударил ребром ладони по шее - тот дернулся, автомат отлетел в сторону. Схватив оружие, Росин выпустил очередь по второму солдату.

Из-за деревьев бежали партизаны - в шинелях, телогрейках, полушубках, с автоматами, винтовками и даже охотничьими ружьями.

– Это ты летчик? - спросил мужчина, обросший густой бородой. - Цел? Идти можешь?

Партизаны снимали с фашистов оружие, осматривали планшеты убитых офицеров.

– Часа четыре вас караулим, - продолжал бородач, закидывая за спину автомат. - Думал, ноги отморожу. - Он потопал подшитыми валенками, потом посмотрел на тонкие ботинки Росина, забеспокоился: - А ты как, не замерз?

– Я ничего, - улыбнулся Росин. - Комбинезон с подогревом.

Бородач оглядел Росина с головы до ног.

– Это последняя модель, да? У меня брат в полярной авиации, но про такой не рассказывал. Тебя как зовут-то?

– Владимир.

– А я Дед, командир отряда. Ты тоже зови меня так. Закуришь?

– Не курю. - Владимир вдруг решился и посмотрел командиру в глаза. - У меня к вам просьба. Скажите… Какой сейчас год?

– Как это - какой год? - Бородач растерянно оглянулся и

крикнул кому-то: - Иван, давай сюда! - потом снова посмотрел на Росина. Тебя там здорово били, я слышал, - сказал он. - Ну, гады фашистские!

– Дед, звал? - спросил, подбегая, парень с автоматом. - Кого ранило?

– Вот о летчике позаботься, - командир кивнул на Владимире. - Осмотри, перевяжи…

– И все-таки, какой сейчас год?

– Какой год? Да все тот же - тысяча девятьсот сорок первый…

Дед не договорил. За деревьями вдруг ударили автоматы.

Срубленные пулями ветки посыпались на головы людей. Из-за поворота дороги показалась цепь гитлеровцев.

Командир выхватил у Росина автомат.

– Уходи, летчик! Твое дело летать. А здесь наша работа.

Партизаны вместе с Росиным шли быстро, прислушиваясь к звукам боя за спиной. Автоматы гитлеровцев строчили не переставая. Им отвечали короткие очереди партизан, оставшихся у шоссе. Так продолжалось минут десять. Потом стрельба прекратилась.

Затерявшаяся в лесах деревушка Столбы была не бог весть каким важным стратегическим пунктом, и наступающие гитлеровцы проскочили ее, не задерживаясь. Но спустя несколько дней в Столбах расположилась небольшая армейская часть. Даже здесь жизнь для оккупантов была полна неприятностей. Однажды не вернулись из леса связисты, вышедшие на поиски обрыва телефонной линии, а с ними пропало полкилометра провода. Потом сгорел склад фуража часовой был заколот, а его автомат исчез. Затем среди бела дня обстреляли штабную машину - были убиты двое офицеров. Рассвирепевшие гитлеровцы снарядили карательную экспедицию в лесную глушь, где скрывались партизаны, и потеряли десять солдат.

Зима установилась окончательно, со снегом и морозами. Солдаты вермахта выглядели жалко - кутались в женские платки, плели из соломы огромные валенки. Всю мало-мальски пригодную теплую одежду они забрали у жителей. В деревне остались только бабы с детишками да дряхлые старики. Из молодых мужчин был лишь Пашка Артемьев, который назвался гитлеровцам бывшим уголовником, здоровенный малый, "поперек себя шире"; его зачислили в полицаи. Партизаны вывесили в деревне рукописную листовку о том, что приговорили его к смерти, и раза два стреляли в полицая, но так, чтобы не попасть. Ведь Пашка на самом деле был началом цепочки, по которой нужные партизанам сведения переправлялись из деревни в лес. От него-то и узнали в отряде, что раненый Дед не сказал на допросе ни слова, выдержав все пытки, и завтра будет повешен на глазах у всей деревни.

Вооружения у партизан было немного: на тридцать человек восемь автоматов, дюжина винтовок, три пистолета и несколько ручных гранат. Атаковать деревню было невозможно. Это понимали все, и Росин тоже. Впервые он пожалел, что хронолетчики не берут с собой оружия.