Николай Горькавый - Астровитянка

— В земной географии я почти ноль, — вздохнула Никки. — Давай дальше, Робби.

— Хао первый школьный цикл закончил в Бейджине, второй — в Бостоне, в Юнайтед Стейтс, куда переехал вместе с родителями…

— Что такое «школьный цикл»? — опять не утерпела Никки.

— Первый цикл — это первые четыре года школьного обучения, — охотно пояснил Джерри. — Второй цикл — ещё четыре года. Считается, что лучше заканчивать эти циклы в разных местах. А ещё лучше — в разных странах: для расширения кругозора и улучшения знания иностранного языка. В Колледж школьники поступают после окончания первых двух циклов.

— А сейчас Хао находится на Земле? — спросила Никки.

— Да, письмо пришло с бостонского сервера. Могу добавить, что его родители — инженеры. Авиационная промышленность и бытовая техника. Средний класс доходов.

— Это интересный парень — только что с Земли, математик, — задумчиво произнесла Никки. — Что думаешь, Джерри? Пригласим?

— Не возражаю.

— А что ты знаешь про Дзинтару? — обратилась Никки к Робби.

— Дзинтара родилась и закончила первый цикл в Москоу, в Раше. Переехала вместе с семьёй на Луну, в Луна-Сити, где закончила второй цикл. Активно занимается литературой и музыкой. Хобби — живопись.

— Тоже хорошо звучит, — сказала Никки.

— Отец Дзинтары возглавляет одну из крупнейших компаний Луны. Основной бизнес — лунный бетон, роботы и добыча гелия-3. Высший уровень доходов. Династия основана почти триста лет назад в Раше.

— Я — за, я видел её по тиви, в репортаже с Олимпиады по литературе, — отметил Джерри. — Она победила и потом давала интервью. Она мне понравилась: спокойная, умная и не манерная.

— Красивая? — подняла брови Никки.

— Очень, — улыбнулся Джерри, — но рядом с тобой у неё не много шансов…

— Ладно, — пожала плечами Никки. — Не будем создавать вокруг себя стерильную среду, надо привыкать к конкуренции… Я до сих пор не общалась с девчонкой моих лет — это, наверное, интересно. Пригласим Хао и Дзинтару, но окончательно это решится после распределения по орденам. А теперь пошли смотреть лес… Вообще-то меня туда вчера приглашали, но я решила потерпеть до сегодня, чтобы пойти вместе с тобой.

— Спасибо! — расплылся в улыбке Джерри, вставая из-за стола.

Лес вокруг замка рос замечательный — густой и действительно дикий, с упавшими деревьями, корягами и пнями, с путаницей разных пород деревьев — сосен, клёнов, дубов и берёз. Только дорожка из светлого лунного бетона, по которой ехала Никки и шёл Джерри, отличала этот лес от дикого земного. Да ещё трава на многочисленных полянках аккуратно подстригалась роботами-косильщиками.

Никки с наслаждением вдыхала густой воздух с ароматами свежего травяного сока и прелой земли. Вокруг свистели невидимые птицы, а на дорожке лежала прохладная узорчатая тень от листьев.

— Слушай, — начал Джерри, — ты меня не устаёшь поражать! Как ты можешь так смело разговаривать со взрослыми? Где ты этому научилась? Ты вчера отшлёпала этого старшего попечителя Хиггинса как мальчишку. Даже преподаватели сидели и молча терпели его.

— Неправильно ставишь вопрос, Джерри, — засмеялась Никки. — Это не я смелая, это вы — трусы. Вас научили — просто заставили! — бояться таких, как он. Посуди сам: когда ты рос, тебя всегда окружали взрослые — большие, умные и могучие по сравнению с маленьким ребёнком. Этих суперлюдей всегда нужно было слушаться, а неповиновение вызывало наказание, что прочно цементировало рефлекс подчинённости у детей. Давай, вспомни какую-нибудь строгую учительницу из своих первых школьных лет.

— Что тут вспоминать… — поёжился Джерри, — миссис Перкинс… Огромная, властная, как воззрится на тебя, как загудит трубным гласом: «И ты посмел не выучить задание?!» — прям дрожь по коже. Некоторые слабонервные первоклашки после её урока выскакивали с мокрыми штанами.

— Как её зовут?

— Джиневра, — с трудом вспомнил Джерри.

— Представь себе, что ты подходишь к этой свирепой миссис Джиневре Перкинс перед началом занятия и начинаешь разговаривать с ней на «ты» и с шуточками: «Привет, Джинни, как делишки? Что-то причёска у тебя сегодня бредовая — опять, проказница, всю ночь по крышам с кошками бегала?» — что-нибудь в таком роде… Смог бы ты сделать это в реальности — хотя бы на спор?

— Это немыслимо! — Джерри громко заржал и долго не мог остановиться. — У меня язык физически не повернётся такое сказать!

— Вот видишь, — кивнула Никки, — в тебе есть прочный психологический барьер, связанный с внушённым рефлексом послушания. Тебе очень трудно назвать взрослого на «ты» или уменьшенным именем. С возрастом этот рефлекс ослабевает, зато вся культурная среда начинает воспитывать другие стереотипы послушания: подчинение главе компании и другим сильным мира сего; желательность посещения какой-нибудь из многочисленных церквей; полезность борьбы за повышение социального статуса и, одновременно, необходимость понимания каждым сверчком своего шестка и так далее. Так что у взрослых свои барьеры, а у преподавателей Колледжа — ещё и контракты, которые зависят от Попечительского Совета.

— А у тебя, значит, этого барьера нет? — удивляясь, спросил Джерри.

— Да, у меня нет никаких подобных внушённых социальных рефлексов, — спокойно сказала Никки. — В своей среде я была самой старшей и самой умной. Конечно, Робби до сих пор во многом умнее меня, но он никак не стремился меня подавить или воспитать во мне какие-то комплексы. Он лишь помогал мне, и все мои желания выполнялись, если они были реализуемы вообще. У меня нет никакого пиетета ни перед кем.

Девочка хмыкнула.

— В конце концов, меня никто не кормил и не защищал — я практически выросла сама, так с чего я буду кланяться и благодарить этих надутых взрослых индюков? Поэтому когда я вижу болвана, то могу спокойно сказать ему об этом в лицо, даже если он стар, как диплодок, и увешан знаками общественной признательности с ног до головы.

— Так ты — социальный динамит! — засмеялся восхищённо Джерри. — Круто!

Лесная дорожка выбежала на мостик над небольшой речкой, и друзья с удовольствием постояли на нём, глядя, как на солнечном песчаном мелководье резвятся стайки мальков.

На воду упал жёлтый лист дерева, и мальки, как по команде, повернулись в одном направлении и шарахнулись в глубину. Видимо, социальные рефлексы у рыбёшек приобретались с икорного возраста.

— Но что ещё меня поражает, — задумчиво произнёс Джерри, — как непринуждённо ты спрашиваешь обо всём Робби: «А сколько заработал мистер Хиггинс?» — и он моментально тебе отвечает. Я, конечно, понимаю, что такую информацию можно добыть, покопавшись в Сети, но не мгновенно ведь! Особенно если учесть, что часть информации хранится на Земле — и две-три секунды тратится на любую серию запросов просто из-за конечности скорости света. Я неплохо знаком с лунным И-нетом и не понимаю, как Робби ухитряется так оперативно отвечать тебе.